Сесилия Ахерн - Клеймо

Да, в людях я плохо разбираюсь, это я уже успела понять. Я всегда знала, что у меня это получается хуже, чем у Джунипер, но не догадывалась, насколько хуже. Я промахиваюсь чуть ли не в каждом случае, а мне бы нужно такое умение разгадывать людей, как у сестры, – смешно, но и ее тоже я оценивала неверно. Вот Кэррик – он ни разу, ни в одной ситуации не ошибся. Крепко сжатые челюсти, настороженность, черные глаза смотрят в упор – он четко выбирает мишень, он проникает глубоко внутрь, срывая покровы, словно рентгеном просвечивая душу любого человека.

Заниматься не хочется. Я так устала. Надежда во мне умерла, Арт и Джунипер разбили мое сердце, тело все еще болит после доставшихся мне в пятницу побоев, мистер Берри и стражи исчезли, и Кэррика, единственного, кто мог бы мне помочь, вряд ли удастся найти – он ускользнул из сетей Кревана. И сам он меня искать конечно же не станет: это слишком рискованно.

Мама осталась довольна таким ответом учительницы, а я все еще настороже. Мы отправились в библиотеку.

– Давай по порядку, – деловито говорит она, совсем не тем тоном, каким только что беседовала в кухне. – Теперь ты будешь звать меня Альфой, а не мисс Докери. Раз я прихожу к тебе домой, мы на равных.

Я кивнула.

Она вынула из портфеля бумаги и села напротив меня.

– Далее. Вот график работы, утвержденный школой и Трибуналом, – скучающим голосом продолжает она. – Мне пришлось так долго и нудно разбирать с ними каждый момент, что они должны мне плату за урок.

Я рассмеялась от неожиданности: как это она вдруг переменилась.

– Если кто-нибудь спросит – а скорее всего, спросят, – предъяви им это. Но на самом деле мы с тобой будем заниматься еще многим сверх того. – Она даже рукава засучила. – И наконец, я должна предъявить тебе это. – Она поднялась и выдернула подол рубашки из брюк.

Я отвела глаза, смущенная тем, что учительница вдруг обнажилась передо мной, ее живот у меня прямо перед глазами. Но она явно не собиралась прикрыть живот, пока не продемонстрирует его мне, так что пришлось повернуться и посмотреть. Там, в самом низу, – красная буква «П» в красном кружке. Не Клеймо, а татуировка.

– Кто это сделал? – выдохнула я.

– Я сама.

– Я бы что угодно отдала, только бы от них избавиться, а вы – сами себя?

– Когда сама, это совершенно другое, – мягко ответила она. – И людей с такими татуировками немало. Мы воспринимаем Клеймо как почетный знак, Селестина: когда человек делает ошибки, он учится. Кто ни разу не промахнулся, никогда не поумнеет. Наши «идеальные лидеры» не допускают ошибок, так откуда же им знать, что хорошо и что плохо? Как им разобраться в самих себе, понять, что они могут, а что им не под силу? Чем больше ошибок, тем быстрее человек учится.

Я пытаюсь освоиться с этой мыслью, но пока что она кажется сложнее математических теорем.

– Выходит, я очень умна, – усмехнулась я.

– Умнее всех, – торжественно ответила она. – В том-то и дело. Трибунал сам по себе порочен. А татуировка не означает, будто мы все порочны, – это символ, свидетельствующий о том, что мы тебя поддерживаем.

Значит, вот оно? Тайное движение, о котором мне рассказывала Пиа, о котором пишет Лайза Лайф? Наконец-то я вижу человека, который состоит в этом движении.

– Когда ты формулируешь, ты сразу схватываешь самую суть, Селестина Норт. Я не об этом твоем поступке в автобусе, – она махнула рукой, мол, ничего особенного. – Однажды в жизни поступить по-доброму каждый может, это даже с плохими людьми случается. Но все, что ты говоришь по этому поводу, идеально. Прямо в яблочко! – Она треснула кулаком по столу, и я подпрыгнула.

– Статьи Пиа Ванг далеки от правды.

– Я не о статьях Пиа Ванг, а об ее альтер эго – Лайзе Лайф.

– Вы и это знаете?

– Узнать ее стиль нетрудно. Не такой уж она талантливый журналист, по правде говоря, но она умеет извлечь из человека сюжет, заставить его разговориться. Но «Лайза Лайф» пишет явно лучше. Забавный псевдоним, – добавила она без улыбки. – Ты явно затронула в ней какую-то струну. Скажи, а ведет она себя теперь по-другому или все такая же акула? Акула-марионетка, заметим в скобках, хоть Креван и предоставляет ей кое-какую свободу. Свобода слова, тоже мне! – фыркнула она. – Да и той с сегодняшнего дня не будет. Только что он объявил…

– Что благоприятный отзыв о Заклейменном будет рассматриваться как помощь. – Я поднялась, принялась расхаживать по комнате, чувствуя прилив адреналина. Происходит то самое, о чем предупреждала меня Пиа: Креван совсем слетел с катушек. Бог знает, как он теперь поступит со мной. Нужно искать выход, и поскорее.

– Точно, – улыбнулась она. – Значит, ты все-таки в газеты заглядываешь. Обычно ребята твоего возраста разве что под дулом пистолета читают новости, но я рада, что у тебя с мозгами все в порядке. По правде говоря, я хотела приступить к частным занятиям еще в прошлый понедельник, но ты настаивала на школьном обучении. Возможно, мне следовало объяснить тебе ситуацию с глазу на глаз, но мне показалось, что ты еще не была готова. В каком-то смысле Логан сыграл нам на руку – пойми меня правильно, я молюсь, чтобы все они горели в аду за то, что они с тобой сделали. И спасибо Лайзе Лайф: сегодня она поведала всему миру о том, что они сотворили. Без имен, разумеется, но намеков достаточно, читатели разберутся. Уже и так многие возмущаются, что с тобой слишком жестоко обходятся. Полиции придется ответить за отказ разбираться в этом деле. Креван скоро возжаждет крови Лайзы Лайф.

Ага, и моей тоже.

Меня вовсе не радует, что мир узнал, как со мной обошлись в пятницу. Еще кто-нибудь вздумает подражать… Но хорошо, что Логана и всю банду вывели на чистую воду.

– Так, перед уроком математики у тебя есть вопросы? Какие-либо вопросы?

Она произнесла это с нажимом, и я поняла, что пора навострить уши. Началось. Надо очень тщательный контролировать разговор.

– Расскажите мне об Эниа Слипвелл.

Наконец-то она улыбнулась:

– Правильный вопрос, девочка, ты настоящая отличница. А что ты сама знаешь о ней?

– Это политик. С короткой стрижкой. Она каждый день приходила на суд, мне запомнилось ее лицо. Она стояла ближе к дверям, среди Заклейменных. Состоит в партии Жизни. Она на моей стороне.

– Небольшие уточнения, – сказала учительница, подняв два пальца. – Во-первых, теперь она не просто член, а лидер партии. Ухитрилась свергнуть прежнего главу, тот был славный, но глупый. Эниа обвела его вокруг пальца – сам виноват, с нее глаз нельзя было спускать, как только она вступила в его партию. На прошлой неделе его сместили и выбрали ее, и этим она обязана тебе.

Во-вторых, она не безусловно на твоей стороне. Эниа – политик, причем из тех, кто быстро делает карьеру. Готова поверить, что она в самом деле возмущена обращением с Заклейменными и хочет что-то изменить, но она следит, куда ветер дует, и она заметила, что эта проблема начала беспокоить избирателей – по крайней мере, значительную их часть. Она ловит волну и надеется на ее гребне прийти к победе.