Джулия Кеннер - Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена

– И это значит, что банк не захочет брать себе на полгода такого специалиста.

– Посмотрим, как решится этот вопрос. Но мне противно работать с ним бок о бок. Не хотелось бы из-за него увольняться с работы.

– И я не хочу, чтобы ты увольнялась. В наше время миллион долларов – это гораздо меньше, чем было, скажем, век назад.

Я бросаю в нее салфеткой и смеюсь.

Подходит бармен, и Джеми заказывает еще один мартини, а я воду с газом.

– Так когда ты получишь свои деньги? – спрашивает подруга.

– Считай, что уже получила. Мне осталось только сказать Дэмиену, куда их перевести.

Миллион Дэмиена… Я очень боюсь потерять эти деньги. От них слишком многое зависит, а у меня перед глазами печальный опыт матери, которая неудачно вложила и осталась ни с чем. Бесспорно, мать очень глупо управляла семейным предприятием и слишком много тратила. Но где взять уверенность, что я смогу лучше…

– Я переговорила с двумя брокерами по поводу того, как можно использовать эти деньги. – На самом деле я переговорила с двумя секретаршами брокеров о том, чтобы назначить время встречи. – Ладно, довольно о деньгах.

Лучше всего оставить эту тему, потому что Джеми быстро выведет меня на чистую воду. Бармен приносит наши напитки, и я поднимаю свой бокал:

– За тебя. Сегодня рекламный ролик, а завтра «Оскар».

– Вот за это я выпью с большим удовольствием.

– Да ты за все выпьешь с большим удовольствием.

– Это точно, – соглашается Джеми, залпом выпивает полбокала и говорит: – Ты когда-нибудь могла это представить?

– Что именно?

– Помнишь, когда мы были в старших классах школы, ты ходила на конкурсы красоты «Мисс Местный супермаркет», а я – в класс актерского мастерства. Могли мы предположить, что окажемся в Лос-Анджелесе, я буду сниматься в рекламе, а ты откроешь свой бизнес? К тому же ты можешь выйти замуж за самого завидного жениха в городе.

– Нет, – отвечаю я. – Я бы вряд ли поверила, если бы мне сказали, как оно все будет.

– Тогда за нас, – торжественно улыбается Джеми и поднимает свой бокал. – За двух девчонок из Техаса, которые приехали в Лос-Анджелес и дела у которых идут в гору.

Джеми пришла в бар пешком, и поэтому мы едем домой на моей машине. На дорогу уходит чуть больше времени, чем я рассчитывала, потому что моя «Хонда» глохнет на светофорах.

– Слушай, Ник, – говорит подруга, – настало время поменять автомобиль.

Я с ней согласна, но мне жаль расставаться с «Хондой». Это моя первая машина, которую я купила на свои деньги. Я люблю ее, и мне очень горько, что она начинает умирать именно тогда, когда моя жизнь, кажется, налаживается.

– Надо просто отвезти ее в автосервис.

– Послушай, Ник, посмотри правде в глаза. Это была прекрасная маленькая машинка, но очень скоро ты потеряешь управление на скоростном шоссе, и в одиннадцатичасовых новостях сообщат, что девушка миллиардера погибла под обломками машины двадцатилетней давности. И не говори мне потом, что я тебя не предупреждала.

Я закатываю глаза, но не спорю. Я и сама понимаю, что подруга говорит правильные вещи.

– И развивая тему девушки миллиардера, – продолжает она, – кто будет на вечеринке завтра? Я, наконец, познакомлюсь с Эвелин?

– И с ней познакомишься, и с Блейном. Кроме нас с тобой и Дэмиена, это единственные люди, которые знают, что я была моделью для портрета. Так что об этом не стоит распространяться…

Джеми фыркает, и я продолжаю:

– Потом к восьми подтянутся остальные гости. Все будут смотреть картины Блейна и тусить.

– Супер! А Оли?

По ее тону я не понимаю, закончился их роман или нет. Наверное, лучше спросить об этом прямо, но язык не поворачивается.

– Его не будет, – отвечаю я.

– На первой части вечера? – уточняет Джеми. – Я знаю, что ты ничего не говорила ему про портрет. Или говорила?

– Не говорила.

– Так на вторую часть вечера он придет? После демонстрации портрета?

– И на вторую часть он тоже не придет, – отвечаю я, паркуя машину. – Мне кажется, у них с Кортни были какие-то планы. – Я откровенно вру, потому что не хочу говорить подруге, что Дэмиен отказался приглашать Оли к себе домой. Мне неприятно, что Дэмиен недолюбливает одного из моих лучших друзей, но я ничего не могу с этим поделать.

Первая встреча Дэмиена и Оли была напряженной, но потом они заключили перемирие. Однако вскоре Дэмиен выяснил, что Оли разузнал некоторые его секреты и, нарушив адвокатскую клятву о неразглашении, рассказал о них мне. Дэмиен понял, что Оли хотел уберечь меня от беды, и оставил это без последствий. Поэтому Оли все еще работает адвокатом и вообще находится со мной на одном континенте. Однако Дэмиен не хочет приглашать Оли в свой дом, и я не могу его за это судить. Я надеюсь, рано или поздно они помирятся, потому что я не хочу терять ни того ни другого. Просто им надо поостыть и позабыть свои обиды.

Джеми всех этих хитросплетений не знает, и я не собираюсь их рассказывать. Не люблю секретов от лучших друзей, но в этом случае ничего не могу поделать.

Я достаю из сумочки ключ, открываю дверь нашей квартиры и застываю на пороге как вкопанная.

– Елки-палки, – произносит Джеми, заглядывая мне через плечо.

Я молчу, потому что у меня нет слов.

В центре нашей гостиной стоит кровать. Та самая кровать, рядом с которой я позировала для портрета. Та самая, на которой Дэмиен прошлой ночью так жарко меня трахал. Да и не только прошлой ночью.

Мы замираем в нерешительности на несколько секунд, потом я вхожу в комнату. На кровати лежит большой фирменный пакет магазина «Фред’c». К пакету приколот конверт. Одного взгляда на почерк на конверте достаточно, чтобы понять, от кого это послание. Я медленно вынимаю сложенный пополам листок бумаги из конверта и читаю:

«Мисс Фэрчайлд, буду рад, если вы окажете мне честь и наденете это завтра вечером. Буду еще больше рад, когда позже вы это снимете».

Я понимаю, что у меня за плечом стоит Джеми и видит текст письма.

– Тебе повезло, – говорит она. – Твой парень во всех отношениях исключительный.

– Это точно.

Джеми падает на кровать, а я достаю из пакета платье и смеюсь. Мы вчера ходили по магазинам, и это платье понравилось мне с первого взгляда. Оно сшито из серо-синего шифона, длиной почти до колена, на вид очень легкомысленное. Мне не терпится надеть к нему мои любимые босоножки серебристого цвета и серебряные сережки.

Я показываю платье Джеми.

– Что скажешь?

– Думаю, ты сможешь соблазнить даже папу римского, – отвечает она. – А я могу порыться в твоем гардеробе и поискать что-нибудь для себя? Мне ужасно надоели все мои шмотки.

– Джеми, ты на два размера меньше меня. Я не была такой худой с тех пор, как съехала от матери и узнала о существовании таинственной субстанции под названием «еда».