Элизабет Мэсси - Версаль. Мечта короля

Сейчас он не был уверен ни в чем.

Карету нещадно трясло. Король молчал, глядя на Аннабу, а затем отвернулся к окну. Что он видел в этой кромешной тьме?

– Что вы собираетесь мне предложить? – нарушил тишину Аннаба. – У голландцев нет вашего гостеприимства, зато у них есть деньги.

Людовик не отвечал. «Куда он меня везет?» – недоумевал Аннаба. А карета неслась и неслась вперед.

Наконец кони замедлили свой бег, затем и вовсе остановились. Сквозь деревья просвечивала робкая полоска рассвета. Но Аннаба не увидел ни города, ни замка, ни даже скромного домика. Только лес.

– Где мы? – спросил принц.

– Пока еще не на месте. Сделали краткую остановку на пути, – ответил король.

Из окна кареты Аннаба увидел Маршаля. Он был кучером в этом странном ночном путешествии. Спрыгнув с козел, Фабьен углубился в лес. Теперь чуть рассвело, и принц различил среди деревьев жалкую лачугу. Глава полиции ненадолго скрылся внутри, а когда вышел, с ним был худой лысый старик. Фабьен бесцеремонно тащил его в сторону кареты. Когда они приблизились, Аннаба заметил, что старик с перепугу обделался. Губы несчастного шевелились, однако страх сковал ему горло, не давая вымолвить ни слова. Вместо него заговорил король. Голос Людовика звучал ровно и холодно:

– На этого человека наткнулся садовник, когда объезжал мои угодья. Его зовут Константен. Во время Фронды он вместе с моим дядей по отцовской линии боролся против моей семьи. Потом прятался в лесах, считая, что здесь его никто не найдет. Но у меня очень хорошая память на лица.

Сложив морщинистые руки, старик умолял о пощаде. Меж тем Фабьен вынул из кармана веревку, встал на бревно и закрепил один ее конец на крепкой ветке. Потом он заставил старика тоже встать на бревно. Второй конец петлей обвил старику шею. Только теперь у обреченного появился голос.

– Боже, помоги мне! – кричал старик.

Он цеплялся за петлю, пытаясь ее ослабить, но Фабьен, спрыгнув на землю, оттолкнул бревно. Ноги старика задергались над землей, в горле у него забулькало, а глаза были готовы выскочить из орбит.

Маршаль вернулся на козлы, хлестнул лошадей, и карета тронулась. Старик отчаянно дергался в петле, раскачивая веревку и не оставляя попыток спастись. Аннаба следил за ним, пока поляна не растаяла в утренней дымке.

– Едем дальше, – сказал король.

Карета снова понеслась. Ехали долго, около часа, и остановились у стен старинного, уединенно стоящего монастыря. У ворот уже дожидалась монахиня: древняя старуха с изъеденным оспинами лицом. Она молча провела их внутрь и так же молча стала подниматься по узкой лестнице. В настенных подсвечниках, густо облепленных наплывами воска, подрагивали огоньки свечей. Из маленьких ниш, обрамленных кирпичными арками, на непривычных посетителей глядели невидящие глаза статуй Христа и Девы Марии. Поднявшись на последний этаж, старуха открыла дверь в коридор, по одной стене которого темнело несколько дверей. Монахиня остановилась возле самой последней и тихо постучала. Дверь сразу же открылась.

В небольшой келье сидела другая монахиня, держа на руках маленькую чернокожую девочку. Ребенок что-то лопотал, весело дрыгая ножками и размахивая ручонками.

Аннаба уставился на ребенка. У принца вдруг пересохло во рту. Чуть помешкав, Аннаба приблизился к малышке. Все это время Людовик внимательно наблюдал за ним.

– У голландцев действительно есть деньги, но нет могущества, – заговорил король. В его голосе звучали спокойствие и уверенность. – У нас есть то и другое.

– Зачем вы привезли меня сюда? – спросил Аннаба.

– Чтобы закончить наши переговоры.

– Мы их даже не начинали.

– Дорогой Аннаба, переговоры начались в тот самый момент, когда вы вышли из нашей кареты.

– Я до сих пор не услышал ваших предложений, – посетовал принц.

– Не беда. Вы услышите их сейчас. Я предлагаю вам безопасность и высокий процент доходов в наших совместных начинаниях. Я также предлагаю вам военный корабль для защиты вашей гавани. Вас слишком долго не было на родине. Враги воспользовались этим и сейчас наступают на вашу столицу.

– Мой отец даст им отпор.

Людовик кивком указал на ребенка:

– Как вам эта маленькая горластая малютка? Один из моих друзей сказал, что Бог не напрасно послал мне этого ребенка. Я долго не понимал смысла Божьего знака и понял лишь сейчас. Жизнь этой малютки поднимает множество вопросов, поскольку в любой другой стране она давным-давно была бы мертва. И ее мать тоже. Однако девочка жива, и вы это видите собственными глазами. В одном, Аннаба, вы можете быть совершенно уверены. Никто не запрещает вам заключать сделки с испанцами, голландцами или англичанами. Они будут улыбаться и заверять вас в дружественных намерениях. А потом вдруг пошлют свои армии, сожгут вашу страну, убьют ваших родных и близких и заберут себе все, чем вы дорожите.

Аннаба с трудом сглотнул. У него похолодели руки.

– Вы бы сделали то же самое, – сказал он, продолжая глядеть в глаза французскому королю.

– Я такого не сделаю. А сейчас я предлагаю вам не затягивать принятие решения. Страна без короля непременно будет обречена на войну.

– Без… короля?

Людовик вынул из камзола черный конверт:

– Мы получили известие о кончине вашего отца. Примите мои соболезнования… ваше величество.

Аннаба посмотрел на малышку, потом на монахиню, после чего снова повернулся к королю.

– Власть – это игра с зеркалами, – вполголоса произнес он, обращаясь не к Людовику, а к себе.

Людовик кивнул.

– Мир не таков, каким он нам кажется. Он всегда показывает нам лишь внешнюю личину. Отныне вы – король и должны это понимать.

– Я начинаю это понимать… ваше величество.

Семейство Партене ехало в большой, удобной карете, наслаждаясь свежестью утра и предвкушая встречу с королем. Себастьян – глава семьи, уже немолодой, но не утративший обаяния воин, – вспоминал, как впервые попал в Версаль. Его жена – светловолосая красавица Франсуаза, – по обыкновению, молчала и улыбалась. Их шестнадцатилетний сын и двенадцатилетняя дочь, вдохновленные отцовскими рассказами, торопились поскорее увидеть Версаль собственными глазами. Родители души не чаяли в своих детях, хотя порою и уставали от их неукротимой, кипучей энергии.

– Маман, ну скажите, что мы уже совсем близко, – требовала Шарлотта.

Франсуаза повернулась к окну, всматриваясь в извилистую дорогу.

– По правде говоря, я неплохо помню окрестности Версаля, но мне думается…

Карету резко качнуло, после чего она остановилась.

– Надо же, перед самым Версалем у нас отвалилось колесо, – устало вздохнул Себастьян, берясь за ручку дверцы. – Сейчас посмотрю.

Он выбрался наружу. Кучер и слуга, исполнявший обязанности телохранителя, осматривали карету, недоуменно качая головами. Все колеса прочно держались на осях.