Джоан Робинсон - Когда здесь была Марни

После обеда она вновь ушла со двора, дождалась полного отлива и перебралась на заболоченный берег – собирать морскую лаванду.

Миссис Пегг увидела на каминной полке Аннину открытку, приготовленную к отправке, и досадливо щелкнула языком. Поистине, девочка стала забывчива до невозможности. Она же специально напомнила ей об открытке, когда та уходила! Миссис Пегг взяла послание и, напрягая зрение, принялась рассматривать так и этак.

– Ну не знаю! – сказала она наконец. – Я, конечно, тот еще писатель, но ты только взгляни на это! – И протянула открытку Сэму: – Что тут написано?

Сэм сощурился и медленно прочел вслух:

– «На берегу никакого запаха нет».

– А я тебе о чем? – с торжеством воскликнула миссис Пегг. – И я то же прочла!

– Ну не пахнет там, и что?

– Не пахнет. А еще луна – не синяя. И коровы не танцуют. И кое-кто подрастерял мозги, вложенные при рождении. Ты, к примеру, Сэм Пегг. Неужели тебе не кажется, что этот ребенок как-то странновато письмецо начинает?

– Да ладно. Небось мысли другим заняты.

– Да уж, – проговорила миссис Пегг, качая в замешательстве головой. – Еще как заняты, причем каждый божий день!

Она вышла из дому, отправила открытку – да и забыла о ней.

В тот вечер, когда Пегги уселись перед телевизором, Анна раздобыла книгу и некоторое время читала, сидя на низенькой табуретке рядом с хозяевами. Потом начала зевать, а книга стала съезжать у нее с колен. Так она сидела еще довольно долго, всячески стараясь, чтобы Пегги заметили: книга нагоняет на нее сон, а телепрограмма – того пуще. И наконец, под звуки сводного духового оркестра, гремевшего на сельскохозяйственной выставке где-то в Восточной Англии, она очень тихо, на цыпочках, пробралась к лестнице.

Поднявшись к себе, она переоделась, натянула ночную рубашку. Потом вновь надела шорты, запихнув в них длинный подол. Влезла в свитер… Теперь она была готова. Дождавшись времени, когда, по ее понятию, прилив должен был уже как следует подняться, Анна вооружилась своим букетиком морской лаванды, открыла дверь и прислушалась. И наконец, опять-таки под прикрытием телевизионного шума, спустилась по лестнице и выскользнула сквозь кухонную дверь.

В голубоватом свете экрана Пегги казались двумя древними изваяниями. Они даже не пошевелились – так и продолжали сидеть к ней спиной.

Лодочка ждала ее на привычном месте. Анна забралась внутрь и отвязала веревку. И не успела она обмакнуть весла в воду, как течение само увлекло ее в направлении Болотного Дома. Анне почти не понадобилось грести: лодочка как будто знала дорогу.

Она была уже почти напротив особняка, когда вдруг заметила свет во всех его окнах. Что такое? А по воде доносилась еще и музыка! Анна приподняла весла и прислушалась, затаив дыхание. Происходило именно то, что она себе когда-то навоображала: вечеринка в старом доме! Пока лодочка медленно проплывала мимо, она увидела сквозь окна ярко освещенную лестницу и яркие пятна женских нарядов, двигавшиеся внутри. И все это отражалось в темной воде, бежало трепещущими дорожками прямо к лодочному борту.

А потом она миновала особняк. Оглянулась – и заметила в потемках маленькую белую фигурку на выступе стены. Это была Марни, ожидавшая ее.

Анна подгребла, бросила веревку, и Марни поймала. Лодочку, совсем как в тот раз, осторожно подтащили к ступеням. Анна выбралась через борт. Марни схватила ее за руку.

– Как здорово, что ты пришла! – прошептала она. – Ты музыку слышала?

– И свет видела! С воды так красиво смотрится, я уж решила – может, сплю!

– У них там вечеринка. А я так надеялась, что ты появишься! То и дело выбегала посмотреть, нет ли тебя…

– Я думала, сегодня может и не получиться, больно уж поздно, – сказала Анна. – Смотри, что покажу! – И она вытянула из шорт ночнушку. – Я прямо как ты! Притворилась, что спать ухожу!

И тут она рассмотрела, что на Марни было самое настоящее белое вечернее платье. С длинной юбкой и поясом из лент.

– Пришлось надеть, – извиняющимся тоном пояснила Марни. – Там одни взрослые, но и мне нужно быть. Там несколько совсем молодых… но все равно куда старше меня! – Она стиснула руку Анны и пристроилась поближе. – Как я рада, что ты тут! Вот было бы славно, если бы ты тоже могла войти… – Она помедлила, задумчиво разглядывая Анну, и вдруг рассмеялась: – Я знаю, как это сделать! Никто и не догадается, кто ты такая!

– Нет, не могу, – возразила Анна. – Я же в шлепанцах и ночнушке! – Тут она посмотрела вниз и обнаружила, что заляпала весь подол. – Нельзя, – повторила она печально. – Я еще и вся грязная.

– Так это же хорошо! Чем грязнее, тем лучше! У меня идея! Тебе только платок на голову накинуть – и готовая нищенка! – Тут она заметила букетик морской лаванды у Анны в руке. – Ой, миленькая, ты морской лаванды мне принесла! Как раз кстати придется! Ты как будто нищенка и пришла продать цветочков дамам и господам… ну, на счастье. Давай так и сделаем, а? Я сейчас платок раздобуду!

И, не дожидаясь ответа, Марни исчезла в боковой двери, оставив Анну в одиночестве стоять на стене.

Анна, вообще-то, не испугалась. Даже не особенно разволновалась. Она плоховато представляла себе, что должно произойти. И в голову не пришло, что ей, по сути, особого выбора не оставили. Всякий раз, когда дело касалось Марни, они как бы делали нечто единственно возможное. Все было предрешено. Анне оставалось лишь ждать и смотреть, что в итоге произойдет. И вот она ждала, стоя в своих пляжных тапочках и грязной ночной рубашке поверх хлопковых шорт. Слушала музыку, доносившуюся из дома. Начинала что-то предвкушать потихоньку.

Прибежала Марни, неся старую коричневую шаль.

– Вот, держи! – воскликнула она. – То, что надо!

И сама накинула шаль Анне на голову, убрав под нее волосы и скрестив на груди свисающие концы. Отступила на шаг, критически осмотрела.

– Все в порядке, – сказала она. – Только ночнушка длинновата чуток. Должна быть немножко ниже колен…

Она заткнула излишек за пояс Анниных шорт. Обе девочки захихикали.

– Думаешь, получится?

– А как же! Во здорово будет! Только твои шлепанцы…

Нагнувшись, Марни засунула по веточке морской лаванды в отверстие для пальцев на каждой ноге, пряча завязки. Еще одну веточку она заправила Анне в волосы над ухом.

– Вот так! Теперь вид что надо! – сказала она, отступая полюбоваться. Как будто увидела где-то картинку и теперь во всех деталях воспроизводила ее. – Послушай-ка! Ты знай молчи, только делай то, что я тебе говорю. Я зайду первая и предупрежу их. А ты жди у порога!