Даниэла Стил - Вояж

– С тем же успехом Билл мог пристрелить жену собственноручно. Он ужасно сглупил, сам ввязавшись в переговоры. Весь Госдеп твердил ему не делать этого, но он не стал никого слушать.

– Он отчаялся и, наверное, уже не мог рассуждать здраво. Ее семь месяцев удерживали заложницей, прежде чем убить. Он спятил от ожидания. – Вспоминая о Билле, Мэдди испытывала к нему острую жалость, но Джеку было все равно, и это ее тревожило. Казалось, он не испытывает ни малейшего сострадания к несчастному, столько пережившему. – У тебя на него, случайно, не зуб? Складывается впечатление, что ты его недолюбливаешь.

– Билл недолго ходит в президентских советниках, а до того преподавал в Гарварде. Он – настоящий выходец из средневековья, все его принципы и мораль – прямиком оттуда. Пилигрим какой-то! – Эта безжалостная характеристика покоробила Мэдди.

– По-моему, о нем можно сказать гораздо больше. Он производит впечатление чрезвычайно чуткого, умного и достойного человека.

– Наверное, он мне просто не по душе. Не чувствую в нем достаточно жизни, сексапильности, что ли.

Странно было слышать такое от Джека: во-первых, Билл был очень красив, во-вторых, искренен. Он выглядел полной противоположностью той фальшивой публике, с которой предпочитал общаться Джек Хантер. Стиль и идеи Билла она еще не вполне уяснила, но то, что для ее мужа он был недостаточно блестящим, уже поняла.

К десяти вечера они вернулись домой. Мэдди вопреки обыкновению включила новости и замерла: сообщалось о новом вторжении войск США в Ирак. Она повернулась к Джеку, который тоже смотрел репортаж, и заметила в его взгляде что-то странное.

– Ты ведь знал, что так будет? – спросила напрямик.

– Я не даю президенту советов по вопросам войн, только по массмедиа.

– Ерунда, ты знал! Для этого и ездил на прошлой неделе в Кэмп-Дэвид! А в этот выходной тебя ждут в Пентагоне. Почему ты скрыл это от меня?

Раньше Джек делился с Мэдди строго секретными сведениями, но в этот раз не стал. У нее впервые возникло ощущение, что он ей не доверяет, и она огорчилась.

– Слишком щепетильная и важная тема.

– Мы потеряем там кучу наших парней, Джек, – встревожилась Мэдди. Она лихорадочно соображала. В понедельник это станет важной темой ее передачи.

– Иногда приходится идти на жертвы, – произнес он холодно. По его мнению, президент принял правильное решение. У них с Мэдди уже случались разногласия на эту тему: она была не так убеждена в правоте действий президента, как ее муж.

Они досмотрели выпуск новостей до конца. Ведущий сообщил, что в перестрелке с иракскими солдатами погибли девятнадцать американских морских пехотинцев. После этого Джек выключил телевизор, и она побрела за ним в спальню.

– Интересно, что президент Армстронг держит тебя в курсе таких вещей. Почему, Джек? – спросила она с подозрением.

– Почему бы и нет? Он мне доверяет.

– То ли доверяет, то ли использует в роли пиарщика, помогающего ему заставить американцев проглотить это без вреда для его имиджа.

– Он имеет право получать советы о том, как обращаться с прессой. Разве это преступление?

– Нет, не преступление, но не очень-то это честно – по дешевке загонять общественности то, что в дальнейшем может оказаться очень неудачной идеей.

– Избавь меня от своих политических взглядов, Мад. Президент знает, что делает.

Он отмахивался от нее, что еще сильнее расстраивало и огорчало Мэдди. В то же время она была заинтригована тем, что Джек становится таким значительным человеком для администрации. Она заподозрила, что этим отчасти объясняется раздражение мужа ее комментарием о Джанет Маккатчинс во вторник. Возможно, он испугался, что поднявшаяся шумиха не даст ему сделать следующий шаг в администрацию президента. Джек всегда внимательно следил за раскладом политических сил, стараясь уловить собственную выгоду. Он тщательно анализировал свои слова и поступки, свои знакомства и отношение к нему людей, в первую очередь влиятельных. Но в постели он в этот вечер был с Мэдди ласковее обычного, и, когда привлек ее к себе, она почувствовала, как он по ней изголодался.

– Прости, эта неделя выдалась для нас тяжелой, – сказала она примирительно.

– Больше так не поступай, Мад. В следующий раз я тебя не прощу. Знаешь, что будет, если я тебя уволю? – Ее удивил его жесткий, холодный голос. – Ты уже назавтра сядешь на мель. С тобой будет покончено, Мад. Твоя карьера зависит от меня, не смей об этом забыть. Со мной шутки плохи, Мэдди. Я могу задуть твою карьеру, как свечку. Ты никакая не звезда, как бы ни воображала себя таковой. Тебе везет только потому, что ты – моя жена.

Тон Джека очень ее расстроил: дело было не в самой угрозе, а именно в том, как она прозвучала. Мэдди ничего не ответила. Джек крепко, даже слишком, сжал ее грудь и без дальнейших слов доказал, кто из них главный. Мэдди не имела никакого значения, все решал муж. Она все больше склонялась к мысли, что ему важны только сила и власть.

Когда Мэдди проснулась в субботу, Джек уже оделся. Он торопился на встречу и предупредил ее, что проведет весь день в Пентагоне и они увидятся только ближе к ужину.

– Зачем тебе туда? – спросила она, наблюдая за мужем из постели.

Он прекрасно выглядел, продумав свой облик до мелочей: брюки, блейзер, серая водолазка. На улице было тепло, но она знала, что он весь день проведет под кондиционером и может замерзнуть.

– Теперь они начнут приглашать меня на некоторые свои совещания. Благодаря этому у нас будет представление, что у них там творится. Мы не сможем выдавать в эфир то, что я услышу, но информация все равно полезная, а президенту нужен совет, как лучше, по моему мнению, препарировать это для прессы. По-моему, здесь я могу ему помочь.

Именно это Мэдди и заподозрила накануне: Джек превращался в президентского пиарщика.

– Было бы правильно, если бы ты нашел способ раскрывать американцам правду. Наконец-то сделаешь хоть что-то полезное.

Говоря это, она пристально смотрела на мужа. Ее часто пугала его готовность искажать истину с целью придания новости «правильного» звучания. То, как он за это брался, выводило ее из себя. Для Мэдди же существовало четкое разделение на «черное» и «белое», на правду и ложь. Джек в отличие от нее улавливал целую гамму оттенков и переливов. Истина для него имела бесчисленное количество разновидностей и вариантов смысла.

– Существуют разные версии правды, Мад. Наша цель – нащупать ту, с которой людям будет удобнее всего.

– Ты ведь сам знаешь, что это чепуха! Пиар тут ни при чем. Правда – вот и все, что имеет смысл.

– Как раз поэтому я буду там сегодня, а ты нет. Чем ты сегодня, кстати, займешься? – Он решил подсластить пилюлю, отвлечь внимание жены от своих слов, не дать ей задуматься над их смыслом.