Даниэла Стил - Вояж

В больнице Мэдди поместили в отделение травматологии, где лежали еще две выжившие после взрыва женщины. Первым делом она навела справки о малыше: ей сказали, что он жив и здоров. Врачи были удивлены: они не нашли у нее ни переломов, ни повреждений внутренних органов. Мэдди отделалась сотрясением мозга, несколькими царапинами и синяками. Билл, не отходивший от нее, не верил в ее и свою удачу. Он поведал ей все, что знал о теракте. Известно было немного: бомбу взорвала группа боевиков. В послании, отправленном президенту за час до взрыва, говорилось, что так они выражают свое несогласие с властью. Это был язык невменяемых людей. Они лишили жизни более трехсот человек, половина из которых – дети. Мэдди содрогнулась от ужаса, узнав этот страшный итог.

Она рассказала Биллу, как на нее рухнул потолок, как она оказалась в бетонной ловушке с Энни и ее малышом. Как ей хотелось, чтобы оба выжили! Она ужасно переживала за Энни, но это все равно нельзя было сравнить со страхом, который испытал за Мэдди Билл. Он словно еще раз пережил кошмар с Маргарет. Мэдди сказала, что пройти через такое дважды за жизнь удается немногим.

Они поговорили еще немного, потом врачам понадобилось сделать новые анализы для заключения о ее состоянии. Билл согласился, что ему лучше уйти: вдруг ее вздумает навестить Джек? Билл меньше всего хотел навлекать на нее дополнительные неприятности.

– Я вернусь через два-три часа, – пообещал он, наклоняясь и целуя Мэдди. – Не переживай.

– Ты тоже. Лучше попробуй выспаться. – Она еще раз поцеловала Билла, никак не решаясь выпустить его руку.

Сразу после его ухода врачи забрали ее из палаты и приступили к осмотру. Потом нагрянул Рейф с новостной бригадой: их прислал Джек. Рейф не стал делиться с Мэдди своим отношением к этому негодяю, не соизволившему навестить жену; от вопросов о Билле он тоже воздержался. Вопросы были излишни: что бы между ними ни происходило, продюсер не сомневался, что этот человек влюблен в их ведущую новостей; так же ясно было ему теперь и то, что она тоже влюблена.

Мэдди рассказала о трагедии все, что могла, и, глядя в камеру, поведала об отваге Энни.

– Ей всего шестнадцать! – гордо заявила она. Увидев странное выражение лица Рейфа, попросила выключить камеру. – Энни ведь жива, Рейф? Ты что-нибудь слышал?

Он колебался. Говорить правду не хотелось, но и врать – тоже. Она бы все равно узнала, поэтому он собрался с силами и произнес:

– С ребенком все хорошо, Мад. Но его мать спасти не удалось.

– То есть как не удалось?.. – Мэдди едва не сорвалась на крик. Она четырнадцать часов боролась за жизнь девушки, а потом ее не смогли освободить? Это невозможно, она отказывалась в это поверить.

– Там пришлось бы прибегнуть к динамиту. Когда ее наконец достали, она уже была в коме. Над ней бились реаниматологи, но через полчаса Энни скончалась. Ей раздавило легкие, внутреннее кровотечение было таким обширным, что ее все равно не удалось бы спасти.

Слушая Рейфа, Мэдди стонала, как смертельно раненный зверь. Ей казалось, она потеряла родное дитя. Что теперь будет с ребенком? Рейф сказал, что об этом ему ничего не известно. Вскоре коллеги ушли. Перед уходом продюсер, не сдержав слез, сказал ей, как он сам счастлив, что Мэдди выжила.

Счастливы были все. Лиззи громко разрыдалась, когда мать, позвонив ей в Мемфис, сообщила, что все хорошо. Лиззи ночь напролет смотрела новости и, не дождавшись репортажа Мэдди, позвонила ей домой. Там не отвечали. Она почувствовала, что дело плохо.

Позвонила Филлис Армстронг, сказавшая, что она и Джим рады за нее, но потрясены трагедией, особенно гибелью такого количества детей. Обе поплакали в трубку. После этого разговора Мэдди спросила медсестру о малыше. Энди находился под наблюдением в больнице и должен был там оставаться еще несколько дней. Органы опеки пока им не занимались. После ухода медсестры Мэдди тихо встала и пошла в детское отделение – проверить, как там Энди. Он выглядел как новорожденный – светлые волосики и огромные синие глаза, и Мэдди упросила медсестру позволить ей его подержать. Малыша выкупали, запеленали и завернули в голубое одеяльце. От него трудно было оторвать взгляд, и Мэдди представляла, как хорошела Энни, любуясь на своего младенца. Держа его на руках, Мэдди думала о ней, вспоминала, как она просила ее о нем позаботиться. Его ждала та же судьба, что и ее дочку: скитание по сиротским приютам и приемным семьям, чужие люди, тоска по родительской любви. От этих мыслей у Мэдди разрывалось сердце.

Ребенок прислушивался к ее голосу, и она предположила, что он ее узнал и в скором времени уснул у нее на руках. Думая об Энни, Мэдди не могла не плакать. По странной прихоти судьбы они очутились втроем в страшной западне. Еще через несколько минут она осторожно опустила ребенка в больничную колыбель и вернулась в свою палату, оплакивая Энни.

У нее ломило все тело, от усталости Мэдди еле держалась на ногах, но никаких серьезных повреждений не было, и она сознавала, как невероятно ей повезло. Глядя в окно, думала: как странно, что жизнь одних сберегает, а других нет… В чем смысл, каков потаенный замысел судьбы? Трудно было понять, почему она оказалась среди счастливчиков, а бедняжка Энни погибла. Ведь ей вроде бы предстояло прожить гораздо дольше, чем Мэдди!

Пока она ломала голову над загадками жизни, в палату с мрачным выражением лица вошел Джек.

– Полагаю, на сей раз не стоит спрашивать, где ты провела всю ночь. – Это «на сей раз» было излишним, но в этом был он весь. – Как ты?

Он выглядел растерянно и не знал, куда девать глаза. Он до самого конца не верил, что Мэдди оказалась под развалинами. Волнение было для него равносильно истерике, и Джек сильно удивился, когда оказалось, что это все-таки правда. Новость, что жена выжила, принесла ему облегчение.

– Представляю, как тебе досталось. – С этими словами он поцеловал ее в щеку. Медсестра внесла в палату огромную вазу с цветами от Армстронгов.

– Да уж, натерпелась страху, – произнесла Мэдди задумчиво.

Ее муж был мастером приуменьшать и унижать. Но в этот раз он оказался бессилен. Провести четырнадцать часов в разрушенном взрывом здании значило перенести тяжелую психологическую травму, как бы Джек это ни назвал. Она думала о том, рассказать ли ему об Энни и ее малыше и о том, как это ее тронуло. Нет, лучше не надо, все равно он не поймет.

– Все за тебя переживали. Я не думал, что ты там. Как ты там очутилась?

– Зашла купить оберточной бумаги, – лаконично ответила Мэдди, не сводя с мужа глаз. Он отошел в дальний угол палаты, как будто желая находиться от нее подальше. Сейчас она, заботясь о своей безопасности, тоже не хотела быть с ним рядом.