Тьерри Коэн - История моего безумия

Моя дочь наверняка пришла в ярость, узнав, что я спал с малолеткой. С девицей намного моложе ее! Я содрогнулся от отвращения к себе.

Мне хотелось позвонить Мэйан, попытаться все объяснить, но я знал, что она не захочет слушать. Обида еще слишком свежа.

Я не чувствовал в себе ни сил, ни желания ввязываться в драку с прессой. Даже если мы докажем мою невиновность, пятно на репутации никуда не денется. От таких подозрений не избавишься, сполоснув лицо водой из-под крана, запашок въедается в поры, пропитывает душу и просачивается наружу, как ядовитый пот.

Инспектор Робинсон появился на пороге моей квартиры в сопровождении одного из коллег.

– Господин Сандерсон, я задерживаю вас по подозрению в совращении несовершеннолетней. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас. Вы имеете право на адвоката…

Он продолжил зачитывать «правило Миранды» [35] Правило Миранды – юридическое требование в Соединенных Штатах Америки, согласно которому во время задержания подозреваемый должен быть уведомлен о своих правах, а сотрудник правопорядка обязан получить положительный ответ на вопрос, понимает ли тот сказанное. , но я ничего не слышал. Мой разум, как в дурном сне, метался между далекими и одновременно чудовищно реальными образами. Я поймал на себе сочувственный взгляд Робинсона, увидел наручники, почувствовал холод стали на коже, меня ослепили вспышки фотоаппаратов – почуявшие кровь папарацци караулили у подъезда. За спиной раздался голос Нэйтана: «Не волнуйся, я тебя вытащу. Будешь на свободе через несколько часов».

Мир распадался на части. Я уподобился перепуганному малышу. Злые дядьки победили и тащат меня в узилище. Мне хотелось плакать, кричать «Караул!», но кого звать на помощь? Кому по силам пробудить меня от кошмара?

Кайл Робинсон поставил передо мной чашку кофе.

– Карла Анчелотти отрицает, что действовала умышленно или по чужому наущению. Она признает, что не сказала вам правды о своей профессии и цели приезда в Кальяри, поскольку вы хотели сохранить анонимность. Она поступила так же, чтобы завязать знакомство и соблазнить вас. Карла заявила, что сделала снимки, желая доказать подругам, что занималась любовью с известным писателем.

– А кто отослал их журналистам и в полицию?

– Девушка уверяет, что не она, что это могла сделать одна из знакомых, прослышавшая о ее приключении.

– Притянуто за уши.

– В этом деле все выглядит… притянутым за уши, как вы выразились. В данный момент мы обязаны придерживаться фактов и принимать заявления Анчелотти за данность, а она клянется, что вы знали, сколько ей лет.

– Хитрая особа – понимает, что большое вранье легче протолкнуть, завернув его в маленькую правду.

– Не такая уж и хитрая… Коллеги, которые допрашивали Карлу, не поверили ей. К несчастью для вас, дела это не меняет: мы должны следовать процедуре и выдвинуть обвинение.

– А сами вы что думаете? – спросил я убитым голосом.

– Это дело мне не нравится, совсем не нравится, – признался Робинсон. – Скажу честно – сначала я подозревал вас, но теперь склоняюсь к мысли, что есть некто, дергающий за веревочки. Правда, мне трудно найти связь между смертью господина Саймона и этой историей о совращении несовершеннолетней.

– Что будет дальше?

– Вы предстанете перед судьей, он выдвинет обвинение и примет решение о сумме залога.

Все происходящее казалось нереальным, как будто меня катапультировали в другой мир. Мир моих романов.

С меня взяли подписку о невыезде и освободили под залог. Пресса на время успокоилась – до суда все равно ничего нового не ожидалось, а я сидел дома, отрезанный от мира, к телефону не подходил и довольствовался Интернетом.

Нэйтан навещал меня каждый день – он тревожился, может, даже боялся, что я попробую покончить с собой. Он пересказывал мне новости, объяснял, что и как делают мои адвокаты.

– Ты бы позвонил Дане… – сказал он, покачал головой, заметив мою кривую ухмылку, и продолжил: – Она за тебя волнуется.

– Ей плевать на то, что со мной происходит. Как и Рейчел.

Дана не сделала попытки связаться со мной. Я полагал, что она считает меня виновным, что в ее глазах это дело стало апофеозом моей распутной жизни. Рейчел меня бросила, не удостоив даже личной встречи. Она прислала мейл и сообщила, что я все испортил и ей теперь приходится выдерживать насмешливые взгляды коллег. Винила она меня и в смерти Денниса.

– Это не так. Да, сначала Дана была зла на тебя. Говорила, что ты никогда не задумывался, как твои поступки сказываются на вашей дочери. Но потом она успокоилась и стала звонить мне каждый день – справлялась, как дела.

По лицу Нэйтана мне показалось, что он говорит правду.

– Серьезно?

– Богом клянусь. Твоя бывшая жена и мысли не допускает, что ты виновен. Она называет тебя жертвой собственной наивности. А если быть точным – собственного идиотизма.

– Тогда почему она даже не позвонила?

– Дана говорит, что пыталась с тобой связаться, но ты не отвечал на звонки. Она подумала, что тебе, возможно, неприятно обсуждать с ней такую… деликатную тему, что ты боишься ее осуждения.

Я взял телефон, проверил пропущенные вызовы и убедился, что Дана действительно звонила, целых три раза.

– Почему ты раньше не сказал?

– Не хотел вмешиваться в твою личную жизнь.

– А Мэйан? Как она все это переживает?

– Позвони своей бывшей и узнай.

Нэйтан ушел, и я сразу набрал номер Даны.

– Здравствуй, Сэмюэль.

– Привет.

Ситуация была неловкая, и мы оба не знали, как продолжить разговор.

– Я только что включил телефон. И увидел, что ты звонила.

– Да… Я за тебя беспокоюсь.

– Да я сам за себя беспокоюсь, – пошутил я и добавил очень серьезно: – И за вас тоже.

– Думаешь, могут быть последствия? – спросила она. – Нэйтан довольно оптимистичен. Он считает, что присяжные не поверят ни одному слову этой… девицы.

– Нэйтан всегда оптимистичен. Но в этой истории все с самого начала было совершенно нелогичным. События вышли из-под контроля, что бы я ни делал, все оборачивается против меня.

Молчание Даны было красноречивей всяких слов.

– Ты права, конечно, права! Это наказание за мой собственный идиотизм, но клянусь, я не знал, что она несовершеннолетняя!

– Верю.

– А… Мэйан?

– Не стану тебя обманывать, ей очень нелегко. Друзья задают вопросы, многие злорадствуют, даже издеваются… Но наша дочь повела себя непредсказуемо: она послала всех к черту и встала на твою защиту, а теперь повторяет всем и каждому, что ты ни в чем не виноват.

– Мне так жаль… Я бы отдал все на свете, чтобы отмотать время назад…