Чарлз Дюбоу - Неосторожность

– Ты никогда не хотела проводить здесь больше времени? В смысле, пожить?

– Ребенком – нет. Я ненавидела сюда ездить. Наверное, мне повезло. Большинство моих ровесников отправлялось в «Диснейленд», а я – в Париж. Но это был Париж без радости, без веселья и без красоты, без искусства, без всего того, ради чего сюда приезжают. У моих дедушки и бабушки даже не было телевизора. Мы с братом долгие часы сидели на жесткой кушетке у них в гостиной, пока мама с ними болтала, пила чай и грызла печенье. Это было невыносимо. Я видела небо за окном, представляла, как другие дети, настоящие французские дети, играют в парке или идут в зоопарк. Когда умерли бабушка и дедушка, мне стало легче. Я знаю, ужасно звучит, но это правда.

– По крайней мере, ты видела настоящую Францию. Я был во Франции, не знаю, раз двадцать или около того, иногда приезжал ненадолго, иногда на дольше, когда в Париж, когда нет – но никогда не видел того, что видела ты. Только голливудскую версию, которую Франция хочет нам показывать. А ты жила за занавесом.

– Вероятно, но здесь мне нравится больше. За занавесом хуже кормят, – смеется Клэр.

У нее озаряется лицо. У нее белые зубы. Гарри видит ее розовые десны.

Клэр заказывает биск из лобстеров с фисташками и морской язык с трюфелями. Гарри подзывает сомелье. Они останавливаются на монтраше.

– Умираю от голода, – признается Клэр.

– И не надо волноваться, что переешь. У них прекрасный спа с бассейном. Во время заплыва в этом бассейне умерла Памела Гарриман.

– Кто?

– Знаменитая куртизанка, – объясняет он. И добавляет: – Вообще-то, она была американским послом в Париже. Была замужем за несколькими богачами, а романы крутила вообще с целой толпой.

После ужина они идут по длинному коридору в отель. В середине недели постояльцев немного. Бизнесмены обмениваются визитками. Они направляются в небольшой бар, вниз по короткой лестнице. Пахнет дорогими сигарами.

– Это мой самый любимый в мире бар, – говорит Гарри.

Он пришел бы сюда, даже если бы не мог позволить себе остановиться в этом отеле.

Они входят в бар. Клэр удивляется, насколько он маленький. Посетителей много. В воздухе висят клубы дыма. Все столики заняты, но есть два места возле узкой барной стойки. Жорж, бармен, смешивает коктейли.

– Мистер Уинслоу, – произносит Жорж на хорошем английском. – Рад снова вас видеть у нас, сэр.

Он выше среднего роста, лысоватый, в белом пиджаке, движения у него ловкие. Гарри уже отправил ему записку, сообщая, что придет не с Мэдди.

Они пожимают друг другу руки.

– Рад тебя видеть, Жорж. Это Клэр.

– Добро пожаловать, – говорит тот. – Вы, очевидно, только что поужинали. Могу я предложить вам дижестив?

Гарри смотрит на Клэр.

– Что бы он ни предложил, соглашайся. В его руках шейкер – это кисть Пикассо.

– Хорошо, Жорж. В таком случае я совсем не откажусь от дижестива.

– Замечательно. Могу я узнать, любите ли вы арманьяк?

Клэр кивает. Он орудует за стойкой инструментами своего мастерства. Его руки искусно возносят, рубят, крутят, разливают. И, наконец, цветочный лепесток в виде украшения.

– Voilà [8].

Она делает глоток.

– Бесподобно.

Довольный, Жорж позволяет себе улыбнуться.

– Я подумал, вам понравится.

– Что там? – спрашивает Гарри.

– Называется «Отель де Франс». Две части арманьяка. Одна часть крем де кассис. Семь частей охлажденного шампанского. Шот грушевого ликера. Ликер я делаю сам. А вам, мистер Уинслоу?

– Удиви меня.

И снова руки пускаются в полет над барной стойкой. Cледить за ними – все равно что пытаться поймать шулера на жульничестве с картами.

– И еще раз voilà.

– Отлично, – кивает Гарри. – Что это?

– Вариация на тему классического французского. До обеда я использую джин. После обеда лучше брать коньяк. И, разумеется, сахар, лимон и шампанское.

– Превосходно.

– Всегда рад. Прошу меня простить.

Его зовет другой клиент. Жорж заговаривает с ним по-испански. Подходят другие, он отвечает по-французски. Он похож на блистательного финансиста или на того, кто может посоветовать, на какую лошадь ставить на скачках; он всем нужен.

– Удивительный человек, – замечает Клэр. – Никогда не встречала бармена, который бы с таким почтением относился к своей работе.

– Ты права. Для него это священнодействие. Во всех областях должны быть лучшие. Лучший юрист, лучший сапожник, лучший пекарь. А он – лучший бармен. Посвятил этому жизнь. Представляешь, каждое утро Жорж читает газеты на пяти языках, просто чтобы поддерживать разговор с клиентами на интересную для них тему.

– Он знает китайский?

– Пока нет.

– Надо бы.

– Наверное, но китайцы сюда пока не добрались. По крайней мере, их не так много.

Она отхлебывает из бокала.

– Дай срок.

Как это часто бывает, Жорж представляет друг другу клиентов. Они знакомятся с испанской парой из Мадрида. Потом с немцами. И наконец, с двумя молодыми американками, путешествующими на деньги родителей. Клэр болтает с ними. Гарри курит сигару. Толстую кубинскую «Корону».

– Тебе весело? – спрашивает он, когда она снова поворачивается к нему.

Клэр сжимает его руку.

– Да, – отвечает она. – А тебе? Рад, что ты здесь? Со мной?

– Я бы нигде так не хотел быть, как здесь. И ни с кем. Я тебе говорил, какая ты красивая?

– Говорил, но мало.

– Ты красивая.

– Спасибо. За это, за все.

Позднее, в номере, Гарри стоит у нее за спиной и смотрит, как она чистит зубы. Вода льется из крана, похожего на золотого лебедя. Клэр очень старательна. Пока Гарри чистит зубы, она идет в туалет, оставляя дверь открытой. Он видит ее белые колени. Слышит, как поворачивается на держателе рулон бумаги, когда Клэр ее отматывает. Его переполняет ощущение близости, он шагает к ней, видит трусики у нее на щиколотках, сомкнутые колени, голую грудь. Стоит в дверях, глядя на нее. На ее руку между ногами. Клэр удивленно поднимает голову.

– Прости, – говорит Гарри. – Я хотел на тебя посмотреть.

– Ничего.

– Раньше я этого никогда не делал.

Клэр спускает воду и встает, оставляя трусики на полу.

– Я понимаю, – произносит она, целуя его. – Новизна во всем.

Когда Гарри входит в комнату, она ждет его в постели. Он видит, что на телефоне есть сообщение, горит красная лампочка. Но не обращает на это внимания и опускается в объятия Клэр.

Они проводят день, как положено любовникам. Утром им приносят в номер завтрак. Клэр с хихиканьем прячется под одеяло, пока Гарри в одном купальном халате расписывается в счете. Официант держится с галльским безразличием. Он все это уже видел. Кофе, круассаны, масло, яичница, хрустящий бекон. Салфетки так белы и накрахмалены, что похожи на бумагу.