Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

Пришла хорошая новость. Я как раз пил чай с Ван Гуанчжи, вицемэром, который отвечал за сельское хозяйство. На три звонка мобильного я не ответил, а на четвертый вообще отключил. Отключая, увидел, что звонит Ду Цзюаньхун, а она, я знаю, из-за ерунды беспрестанно названивать не будет. Но не мог же я отвечать на звонок в присутствии вице-мэра, проявлять такую невежливость! Дождался окончания четвертого звонка и выключил телефон, показывая таким образом, что беседа с мэром – это не то что разговор с кем-то еще, демонстрируя искренность и уважение к собеседнику.

Этим звонком, на который я не мог ответить, Ду Цзюаньхун наверняка хотела сообщить что-то срочное, но, что бы то ни было, сначала нужно доиграть спектакль с уважаемым вице-мэром. Через какое-то время я сказал, что отлучусь в туалет, и перезвонил по мобильному Ду Цзюаньхун. Новость была вдохновляющей. Оказывается, Ван Дунфан сообщил о звонке Фан Яна из Цинхая. Красный камень таки нашли, почти такой же, как тайваньский розовый, но с более сочной окраской. Местные называют его яшмой «цветок персика».

– Хорошо, – сказал я. – Я еще с вице-мэром. Как закончу, найду тебя.

С сияющим лицом я вернулся в отдельный кабинет ресторана. Вицемэр Ван и девица, специалист по чайной церемонии, обсуждали способы заварки чая «лунцзин». Судя по тому, как увлеченно они это делали, я понял, что этот паршивец Ван Гуанчжи никакой не любитель «чайного дао» – воспитания духа изысканным вкусом к чаю, ему больше по нраву покорность и застенчивость девицы.

Этого Ван Гуанчжи повысили совсем недавно и перевели в городское правительство с поста партсекретаря города, а когда новый чиновник вступает в должность, в нем предостаточно высокомерия, еще и не договоришься о встрече. Несколько раз договаривались, но встреча так и не состоялась, пока ему не позвонил сын Чжуна, замсекретаря парторганизации всей провинции, и не сказал, что я свой. Только тогда он и согласился. Сперва я хотел залучить его в «Ааобинчэн», чтобы он подразвлекся как следует с дунбэйскими [25]красотками. Не думал, что с первого раза этот тип общаться не станет. Ему непременно чаю подавай. Оставалось лишь примириться с этакой утонченностью. Только назначили паршивца, а ему-то всего сорок с небольшим, младше меня на восемь лет! Про меня-то он был наслышан, а вот мне про него, естественно, многое было неясно. Спешить он, конечно, не станет. Хоть к красоткам неравнодушен, но не может же он сразу показать свое истинное похотливое обличье! Надо что-то и оставить, первый раз встречаемся все-таки. Вот мы и зашли в лучшую в городе чайную «Дагуаньюань» [26]. Этот паршивец не успел войти, как тут же заявил:

– Эх, управляющий Сяо! Открытая тобой, дружище, чайная великолепна, да, а вот духа литературы не хватает! Коли уж выбрал такое название – «Дагуаньюань» – должен присутствовать стиль «красного терема». Взять хотя бы иероглифы: тут рука одного мастера, там другого, просто неприлично, да и стихи не из романа. А картины: на одной стене птицы, на другой – лошади, куда же это годится! На мой взгляд, лучше было бы заменить стихи на те, что в романе, картины же – всех этих птиц и лошадей не надо, заменить все на «Двенадцать шпилек из Цзинлина» [27]. Название комнаты тоже не очень, думаю, нужно сменить. И при чем здесь «мерседесы», БМВ, «линкольны», это же не автовыставка. Поменять на стихи из «Сна в красном тереме», и славно!

Глядя на его потуги изобразить человека образованного, знатока изящных искусств, я в душе знай посмеивался. Сегодня у него перебор вышел, заигрался он в эстета, а тут с ним какой-то солдафон. Только вот у солдафона от всех «ведь» и «же», которыми этот эстет пересыпает свою речь, даже кожа на голове онемела [28]. Я тут же подозвал девицу-метрдотеля и велел сходить за управляющим Ли. Тотчас, радостно виляя задом, прибежал Ли Чэнфан и, поднося сигарету, залебезил:

– Мэр у нас воистину человек высокообразованный, абсолютно верно, подчиненные мои подзагнили, образования маловато, ой маловато, завтра же все поменяем, завтра же. Это я обожаю любоваться машинами, вот подчиненные так комнату и назвали. Это они, видать, чтобы мне угодить. Низкопоклонством нельзя наслаждаться как попало, можно и ошибку допустить. На этот раз моя ошибка велика. Если бы не мудрые слова мэра, так ничего бы и не понял. Премного благодарен, премного благодарен. – И договорив, расплылся в улыбке до ушей.

Так и хотелось дать ему пинка, чтобы свалился. «Что же ты, мать твою – говоришь, что подчиненные перед тобой низкопоклонничают, а сам перед вице-мэром стелешься? Да еще, мать твою, “вице” добавить забываешь? Повилял хвостом и проваливай, занимайся своими делами, здесь тебе делать нечего, давай, чтобы в момент тебя здесь не было». Пока я так ярился про себя, Ли Чэнфан рассыпался перед мэром, приглашая проследовать в самый лучший кабинет, и одновременно велел метрдотелю приготовить его и заварить лучшего чаю. Потом подмигнул мне и удалился.

Мы с Ван Гуанчжи прошли в другой кабинет, но о базе экологически чистых продуктов так и не заговаривали. Мы понимали друг друга без слов, он чувствовал, что не позволить мне осуществить этот проект у него не получится. Не стоит и устраивать конкурентную борьбу, чтобы отобрать его у меня, потому что слишком у многих это вызовет неудовольствие. Я, конечно, тоже понимал, пусть сила велика и мне помогают высокопоставленные лица, которых он знает, нужно одолеть этот барьер, чиновник не то что уездное начальство [29]. Мы оба четко понимали это. Я осмотрительно пытался переиграть его, он тоже осмотрительно на это реагировал. Никто не знал, что у противника на руках, каждый наблюдал, кто с какой карты пойдет, и нельзя было опрометчиво раскрывать их. По сути дела, расклад каждого был известен, поэтому, раскрыта карта или нет, особого смысла не имело. Тут все дело в психологии: кто первый не выдержит, заговорит о главном, вытащит тот самый козырь, о котором и тот и другой прекрасно знают.

Тем не менее встреча уже показала, что линия, которой мы оба придерживаемся, одна, и это линия старика Чжуна, заместителя секретаря парткома по организационной работе. Вице-мэр это понимал, знал он и о наших со стариком отношениях. Не то чтобы эта встреча была сигналом от старика Чжуна, да и зачем ему давать такой сигнал? Достаточно одного слова его сына. Все в этом замешаны, неужели он этого не понимает? Старик Чжун, конечно, тоже не мог знать о таком деле слишком много.

Недавно назначенный на пост вице-мэра, этот Ван Гуанчжи уже преуспел в привлечении инвестиций, отдал много сил продовольственной базе городского населения. Сам я тоже не страдаю от недостатка пищи и одежды, но нужно думать и о скудной продуктовой корзине народа, и эта задача, если всеми силами не добиваться капиталовложений, очень велика. Но ведь все служат народу, так стоит ли беспокоить по этому поводу заместителя секретаря парткома провинции?