Колин Маккалоу - Милый ангел

Вместе с Тоби мы придумали, как обустроить ванную на этаже, где живут Джим, Боб и Клаус. Братья Вернеры отгородили часть комнат Клауса и часть комнат Джим и Боб, пробили новые двери, и получились два отдельных туалета и одна ванная. Вода в них поступает по трубам из основной системы, в ванной есть душ. Я разыскала керамическую плитку, расписанную попугайчиками, специально для стен – Клаус в восторге. Мансарда Тоби настолько просторна, что Вернеры просто отгородили часть кухни. Но жильцам первого этажа придется пользоваться уже имеющейся ванной и прачечной. Правда, Фриц и Отто пристрастились орошать землю под гигантским тропическим жасмином, но дереву мочевина только на пользу, поэтому я не стала запрещать им. Ароматными цветами с дерева, пущенными плавать в мисках с водой, мы украшаем столы.

Поначалу мне было неловко даже думать об этом, но со временем я осмелела и заняла весь этаж, где раньше жила миссис Дельвеккио-Шварц. После того как стены перекрасили в розовый цвет, на пол в гостиной и спальнях постелили ковры и расставили приличную мебель, я перестала бояться этих комнат. В истории каждого дома есть печальные и страшные страницы, я свыклась с этой мыслью и неожиданно для себя стала утешаться тем, что живу там, где раньше жила она. Жила. От прошедшего времени никуда не деться.

Читая дневник, можно подумать, что работа уже закончена, но до этого еще далеко. Она продлится еще несколько месяцев, нам придется терпеть цементную пыль, заставленные унитазами, ваннами и раковинами коридоры, неисправные плиты, душевые и краны с горячей водой, сложенные на заднем дворе плитки для стен и пола. Вернеры выносят весь мусор через застекленные двери на переднюю веранду.

А я просто счастлива. Ведь мой ангеленок со мной, дома.

Не могу не написать, что моя личная жизнь тоже складывается замечательно – по крайней мере на мой взгляд. Выходные принадлежат Тоби. Мы с ним уезжаем в Уэнтуорт-Фоллс и берем Фло. Тоби обижается, а я твержу, что без Фло я никуда не поеду. В ответ Тоби вздыхает и приглашает в гости нас обеих. Вот только визиты Дункана его не радуют, и это еще мягко сказано.

Дункан проводит со мной ночи по вторникам и четвергам. Такое соглашение он заключил со своей миссис – жертвы страшного проклятия Харриет Перселл. Нет, у нее не перхоть и не стоматит. Просто невропатия ног – болезнь не смертельная, но отравляющая всю жизнь. По-моему, Дункана ужасает то, что мне ее совсем не жалко, но он, наверное, просто привык к жене за пятнадцать лет жизни. Я попросила передать ей: если она будет вести себя прилично, не станет скандалить и настраивать сыновей против отца, я сниму проклятие. Миссис Дункан Форсайт уже не играет в теннис, она не может даже ходить без трости, а из-за гормональных препаратов, на которых ее держат, и недостатка активности ее вес стремительно растет. Скоро она будет носить одежду самого большого размера и уже сейчас ходит в ортопедических башмаках без каблуков и специальных чулках, чтобы избежать отеков. Хе-хе.

Насчет Джона Прендергаста я пока не уверена, эта крепость еще не пала. Он, конечно, все отрицает, но я же вижу: он смотрит на меня, как на пациентку с редкой формой психопатии. Тем и плохи психиатры – они всегда как на дежурстве. Наверное, он никак не может оценить, насколько он сам хорош в постели. Поэтому я разрешаю ему время от времени угощать меня ужином и заигрываю с ним.

17 мая 1961 года

Мы озадачены, растеряны, сбиты с толку. Фло пробыла дома уже месяц, но ни разу не попробовала порисовать на стенах. Повсюду в моей квартире, в общих коридорах и на площадках стены покрыты свежей краской, я пополнила коллекцию мелков Фло, по сто раз на дню повторяла, что она может рисовать на стенах сколько душе угодно. Она только кивает, улыбается, перешагивает через мелки и бредет смотреть, как работают Фриц и Отто, подавать им гайки, гвозди, болты, шайбы, мастерки. И никогда не ошибается. Братья очарованы ею.

Да, Фло по-прежнему льнет ко мне, сидит у меня на коленях, напевает. Табачно-бурые платьица остались в прошлом, но я не заставляю девочку обуваться и выбираю для нее довольно простую одежду. Фло убеждена, что разноцветными бывают только мелки, правда, в последнее время она их разлюбила. Иногда она ходит со мной по магазинам, хотя с матерью никогда в них не бывала. Порой мне становится даже страшновато: не вмешалась ли я в работу сложного механизма, состоящего из Дома и Фло? Мой единственный барометр – сама Фло. Мы занимаемся тем, что нравится Фло. Ей определенно по душе поездки в Уэнтуорт-Фоллс: в пятницу вечером она укладывает вещи в свой рюкзачок и выставляет проветриться холщовую сумку для Марселины. Бедняга Тоби! Не одна гостья, а целых три!

Моя спальня – бывшая комната Гарольда, а Фло спит в материнской спальне. В нише, где раньше стояла ее кроватка, теперь помещаются комод с бельем и библиотека миссис Дельвеккио-Шварц. Я много думала, не напрасно ли так отдалилась от Фло, но, к счастью, с ней каждую ночь остается Марселина. Мой ангеленок спит сладко и крепко, даже не шелохнется – видно, ее не мучают кошмары.

Ночные прыжки на лестнице и хохот прекратились сразу после того, как я нашла завещание, но я все еще убеждена, что миссис Дельвеккио-Шварц до сих пор не ушла в мир иной. Войдя в первую ночь в комнату Гарольда, я почувствовала, как по коже пробежали мурашки и волосы встали дыбом. Когда я закрывала дверь, послышался тихий вздох – не ее, Гарольда. Будто он попрощался навсегда.

А потом ее голос произнес: «Ты умница, принцесса. Красотища!»

Послышался шорох, шум крыльев: оказалось, в комнату влетел один из волнистых попугайчиков Клауса. Я смотрела на него, он на меня, потом я протянула руку, и он сел мне на палец, весело перебирая лапками.

– Ох, спасибо огромное! – воскликнул Клаус, когда я принесла ему птицу. – Малышка Мози вылетела в окно. Я уж думал, что она потерялась навсегда.

– Не волнуйся, красавчик, – отозвалась я. – Так легко от Мози ты не отделаешься – правда, Мози?

Но несмотря на то что жизнь в Доме наладилась, Фло не рисует на стенах, и это удивляет всех нас. Мы с Джим, Боб, Клаусом и Пэппи целыми часами подсовываем ей мелки, упрашиваем и уговариваем. Этой мании поддался даже Тоби: купил Фло несколько пачек плотной бумаги и показал, как рисовать на ней. Но Фло только грустно посмотрела на меня и уронила протянутый розовый мелок.

25 мая 1961 года

Вопрос с мадам Фугой и Токкатой мы все же уладили, правда, времени убили уйму. Хозяйки борделей упрямо твердили, что платили за аренду всего тридцать фунтов в неделю, я хохотала им в лицо, и мы опять расходились ни с чем. Но сегодня мы наконец договорились, что каждая дама будет платить мне четыреста фунтов в неделю, из них тридцать – официально, со всеми документами. Эти дамы мне симпатичны: управлять шикарным борделем для самых высокопоставленных лиц города, потакать всем вкусам и быть в ладах с законом – это надо уметь. Фуга и Токката не из тех, кто сдается без борьбы. Они даже попытались воспользоваться своими знакомствами, чтобы прижать меня к ногтю, но я просто послала каждой резинового пупса с булавками, воткнутыми пониже живота спереди и сзади и на всякий случай – в рот. Вот так-то. Меня прекрасно поняли, дамы сдались.