Том Перротта - Оставленные

– Для меня – имеют, – возразил Хеннинг. – Мне с тобой в одном автобусе двенадцать часов трястись.

Том понимал, что солдат прав, хотя ему этого не сказал. Последние пару дней он и сам, с беспокойством и смущением, замечал, что от них с Кристин воняет. Каждый водитель, подбиравший их на дороге, сразу же открывал в машине окна, даже если на улице было холодно или лил дождь. Внешнее правдоподобие больше никого не интересовало.

– Простите, если мы вас оскорбили, – извинился он, сквозь зубы.

– Не злись, Свинтус. Я просто так, шучу. Прежде чем Том успел ответить, Кристина легонько пихнула его в спину. Он не отреагировал, чтобы не втягивать ее в разговор. Но она снова пихнула его, на этот раз сильнее. Ему ничего не оставалось, как обернуться.

– Я умираю с голоду, – заявила Кристина, кивая в сторону кафе. – Ты не мог бы принести мне кусочек пиццы?

Хеннинг был не единственным, кого не радовало соседство с ними в ночном автобусе. Водитель тоже не выглядел довольным, проверяя у них билеты. Несколько пассажиров пробормотали что-то пренебрежительное в их адрес, пока они пробирались по проходу в заднюю часть автобуса, где были свободные места.

Уже одного этого было достаточно, чтобы вызвать у Тома сочувствие к босоногим хиппи. Пока он сам не стал «косить» под одного из них, ему и в голову не приходило, насколько они непопулярны в широких массах, по крайней мере, за пределами Сан-Франциско. Но, когда Том начинал жалеть, что они с Кристиной не выбрали себе более презентабельный вид, такой, что позволил бы смешиваться с толпой и не навлекать на себя беспричинную враждебность окружающих, он напоминал себе, что сила этой маскировки кроется в ее слабости. Чем сильнее бросаешься в глаза, тем скорее люди принимают тебя за того, за кого ты себя выдаешь, – и просто не обращают внимания, считая безвредным оборванцем.

Кристина скользнула на сиденье у окна в самом последнем ряду, неприятно близко к туалету. Том устроился через проход, что ее удивило.

– В чем дело? – Она похлопала по свободному сиденью рядом с собой. – Не хочешь составить мне компанию?

– Лучше, если мы разделимся. Отдыхать будет удобнее.

– О-о, – разочарованно протянула Кристина. – Значит, ты меня больше не любишь.

– Забыл предупредить, – сказал Том. – Я встретил другую девушку. Познакомились через Интернет.

– Она красивая?

– Знаю только, что она русская и ищет богатого американского жеребца.

– Слава богу, что не наоборот.

– Очень смешно.

В таком ключе они поддразнивали друг друга последние пару недель, изображая влюбленную парочку, в надежде шутками разрядить атмосферу сексуального напряжения, что, казалось, окутывала их, но в результате только еще больше ее нагнетали. Для Тома это было довольно мучительно, и в Сан-Франциско, а теперь, в дороге, когда они находились рядом двадцать четыре часа в сутки, – вместе ели, спали бок о бок в маленькой походной палатке, – стало совсем невыносимо. Он слышал, как Кристина сопит во сне, видел, как она справляет нужду под деревом, убирал ей с лица волосы, когда ее тошнило по утрам, но вся эта чрезмерная близость не породила в нем ни капли презрения к ней. Он по-прежнему пьянел от каждого ее прикосновения и знал, что следующие двенадцать часов, если он будет сидеть рядом с ней, когда его колени будут всего в паре дюймов от ее ног, станут бессонной пыткой.

У Тома была куча возможностей подкатить к Кристине, но он не использовал ни одну – не пытался поцеловать ее в палатке или хотя бы взять за руку, – и даже не имел таких намерений. Кристине всего шестнадцать, она была на четвертом месяце беременности – живот только-только начал округляться, – и он понимал, что сейчас ей совсем не до сексуальных домогательств попутчика. Парня, который обязан оберегать ее. Его миссия была проста: благополучно доставить ее в Бостон, где живут сердобольные друзья мистера Гилкреста, вызвавшиеся позаботиться о ней, предоставить ей пищу, кров и медицинскую помощь до тех пор, пока не родится ее ребенок, тот самый, который якобы должен спасти мир.

Том, естественно, не верил во всю эту ересь про Чудо-Ребенка. Он даже не мог понять, что подразумевается под этим « спасти мир» . Вернутся ли те, кто исчез? Или, может быть, у тех, кто остался, наладится жизнь, в мире станет меньше горя и страданий, и будущее будет лучше и светлее? Пророчество было раздражающе туманным, что вело к разного рода беспочвенным слухам и самым диким домыслам, которые он не воспринимал всерьез по той простой причине, что его вера в мистера Гилкреста была полностью уничтожена. Он помогал Кристине только потому, что она ему нравилась, и, к тому же, как ему казалось, это был удачный момент чтобы уехать из Сан-Франциско и начать новую главу своей жизни, что бы там ни ждало его впереди.

И все равно иногда, просто в виде развлечения, он допускал, что все это может быть правдой. Что мистер Гилкрест действительно святой, несмотря на все его пороки, и что ребенок, которого носит Кристина, действительно станет спасителем мира. Быть может, все зависит от Кристины, а значит, и от него. Быть может, тысячу лет спустя Тома Гарви будут вспоминать как человека, который помог ей, когда она особенно нуждалась в помощи, и всегда вел себя по-джентльменски, даже, когда этого от него не требовалось.

Да, это я , с угрюмым удовлетворением думал Том. Парень, который не распускал руки.

Они тронулись в путь уже под вечер, и было уже слишком темно, чтобы любоваться пейзажами Скалистых гор. Автобус был новый и чистый, с шикарными раскладными креслами. В подголовники были вмонтированы телеэкраны, был даже беспроводной доступ в Интернет, хотя ни Тому, ни Кристине это было не нужно. Даже в туалете пахло не так уж отвратительно, по крайней мере, пока.

Том попытался смотреть кино – «Вольт» [70], мультфильм про пса, ошибочно поверившего в то, что у него есть суперспособности, – но это было безнадежно. После Внезапного исчезновения он утратил интерес к попкультуре, и этот интерес до сих пор не вернулся. Сейчас все казалось ему балаганом, фальшью, отчаянными попытками отвлечь людей, чтобы они не замечали всего, что творится у них под носом. Он даже перестал следить за спортивными событиями и понятия не имел, кто выиграл чемпионат США по бейсболу. В любом случае команды все были в «заплатках»: «дыры» в составе заткнули игроками из низших лиг или ветеранами, которым пришлось снова выйти на поле. По-настоящему скучал он только по музыке. Сейчас, в автобусе, ему не помешал бы его металлически-зеленый айпод, но тот давно куда-то исчез – то ли потерялся, то был украден в Колумбусе или, может быть, в Энн-Арборе [71].

Но хотя бы Кристина не скучала – то и дело хихикала, глядя на крошечный экран перед собой. Она забралась в кресло с грязными ногами и сидела, крепко обнимая колени, прижимая их к груди, которая, как она утверждала, с некоторых пор стала увеличиваться, хотя Том никакой разницы не замечал. Сбоку, откуда он смотрел на Кристину, ее маленького животика видно не было, он терялся в складках мешковатого свитера и неопрятной флисовой куртки. Потому она выглядела совсем юной девочкой, которой нужно бы думать о домашнем задании или футбольных тренировках, а не о боли в сосках и недостатке в организме фолиевой кислоты. Должно быть, Том слишком долго глазел на нее, потому что Кристина вдруг повернулась в его сторону, словно он окликнул ее по имени.