Габриэль Маркес - История похищения

Первый раз Эскобар позвонил по телефону в квартиру Асенет после того, как падре Гарсия Эррерос назвал его в своей передаче «Минута с Богом» нераскаянным порнографом и призвал вернуться на путь истинный. Никто не понимал, чем вызван такой кульбит. Эскобар решил, что если уж сам падре восстановился против него, значит, произошло нечто чрезвычайное, и заявил, что не сдастся, пока не получит публичных объяснений. Самым печальным для Эскобара было то, что его вояки слепо верили каждому слову падре, (почему, собственно, и согласились сдаться). Вильямисар привез священника в Ла-Лому, где падре объяснил по телефону Эскобару, что произошло недоразумение при записи передачи, на самом деле он такого не говорил. Эскобар записал объяснение падре на магнитофон и дал прослушать своей команде. Конфликт был урегулирован.

Но оставались другие спорные вопросы. Во-первых, правительство настаивало на том, чтобы с внешней стороны тюрьму охраняли не только военные, но и солдаты Национальной гвардии. Во-вторых, встал вопрос о вырубке прилегающего к тюрьме леса и превращения этой зоны в стрельбище. А еще правительство хотело тоже участвовать в назначении охранников, для чего предлагало создать трехсторонний комитет из представителей центральной власти, муниципалитета Энвигадо и прокуратуры. Такое предложение возникло в связи с двойным подчинением тюрьмы, имевшей как муниципальный, так и республиканский статус. Эскобару же не нравилась идея внешней охраны. По его мнению, это облегчало врагам возможность устроить покушение. Он также возражал против смешанного патрулирования; как указывали его адвокаты, нахождение армейских подразделений на территории тюрем не разрешалось законом. Не понравилась ему и идея вырубки леса: с одной стороны, там могли бы садиться вертолеты, а с другой – он боялся, что солдаты начнут стрелять по заключенным, используя их в качестве живых мишеней. Однако его все-таки удалось убедить, что военные называют стрельбищем просто хорошо просматриваемую площадку. В этом плане центр реабилитации наркоманов находился в очень выигрышном месте. Выигрышном как для власти, так и для арестантов, поскольку из любой точки дома долина и горы были как на ладони и можно было вовремя разглядеть опасность. В довершение всех бед начальник Криминально-следственного управления в самый последний момент решил не ограничиваться «колючкой», а возвести вокруг тюрьмы еще и капитальную стену. Эскобар пришел в бешенство.

30 мая, в четверг, газета «Экспектадор», ссылаясь на заслуживающий доверие источник в официальных кругах, сообщила о новых условиях сдачи, оглашенных адвокатами Эскобара на встрече с представителями правительства. В том числе, говорилось в статье, Эскобар потребовал отставки шефа Национальной полиции генерала Масы Маркеса и начальника Управления полицейских расследований генерала Октавио Варгаса Сильвы.

Президент Гавирия вызвал генерала Масу Маркеса к себе в кабинет, чтобы выяснить происхождение публикации, которую в близких к правительству кругах приписывали Масе. Разговор длился полчаса, и, зная характер обоих, невозможно предположить, кто из них проявил большую невозмутимость. Баритон генерала звучал мягко и неторопливо. Маса Маркес подробно рассказал президенту о том, что ему удалось выяснить по данному вопросу. Президент молча слушал. Затем они попрощались. На следующий день генерал направил президенту официальное письмо на шести страницах, в котором скрупулезно повторил все, что было сказано накануне. Для истории.

Расследование показало, говорилось в письме, что источником информации является Марта Ньевес Очоа. За два дня до публикации она дала эксклюзивное интервью газете «Тьемпо», и редакция газеты сама в недоумении, почему интервью вышло сначала в «Экспектадоре», ведь исключительные права на него были у них. Маса Маркес подчеркнул, что всегда активно выступал за сдачу Пабло Эскобара правосудию и остается верен своим принципам, обязанностям и долгу. А в конце написал: «По причинам, которые Вам, господин Президент, хорошо известны, многие люди и организации упорно пытаются меня дискредитировать. Вероятно, это делается в надежде, что, оказавшись в сложной ситуации, я дам им возможность добиться целей, которые они преследуют в борьбе против меня».

Марта Ньевес Очоа ответила, что не является источником информации, и больше никогда на эту тему не заговаривала. Однако через три месяца – Эскобар тогда уже сидел в тюрьме – глава президентской канцелярии Фабио Вильегас вызвал генерала Масу в свой кабинет, а затем пригласил его в Голубой зал. И, прогуливаясь по залу, словно он вышел на воскресную прогулку, сообщил о решении президента отправить Масу Маркеса в отставку. Маса был абсолютно уверен, что Эскобар договорился с правительством, хотя оно всегда от этого открещивалось. Генерал прямо так и заявил:

– Меня сдали.

Как бы там ни было, Эскобар еще раньше сообщил генералу Масе, что война между ними окончена, он готов все позабыть и явиться с повинной. Намерения его вполне серьезны: он прекращает организацию покушений, распускает свою банду и отдает взрывчатку. В доказательство этого Эскобар прислал Масе Маркесу список тайников, в которых хранилось 700 кг динамита. Уже находясь в тюрьме, Пабло сообщил медельинской полиции и о других местах, откуда извлекли аж две тонны взрывчатки. Но Маса все равно ему не верил.

Встревоженное тем, что сдача Эскобара опять затягивается, правительство назначило начальником тюрьмы Луиса Хорхе Патакиву Сильву. Он был не из Антьокии, а из провинции Бойака. И в охрану не взяли ни одного антьокца.

– Вообще-то, – прокомментировал этот шаг Вильямисар, – подкупить можно кого угодно, не только антьокцев.

На сей раз Эскобар не особо возражал: ему и самому надоело изворачиваться. В конце концов сошлись на том, что тюрьму будет охранять не полиция, а армия. Ну а чтобы Эскобар не боялся отравиться тюремной пищей, будут приняты особые меры предосторожности.

Национальная служба исполнения наказаний со своей стороны установила для Эскобара такой же распорядок дня и режим посещений, как и для братьев Очоа, отбывавших срок в Итагуи. Спать разрешалось максимум до семи утра, а в восемь вечера заключенные уже должны были вернуться в камеру, которая на ночь запиралась на замок и на засов. Женщины допускались к Эскобару и его подручным по воскресеньям с восьми утра до двух часов дня, мужчины – по субботам, а дети – в первое и третье воскресенье каждого месяца.

На рассвете 9 июня батальон военной полиции Медельина сменил отряд конной полиции, патрулировавший окрестности, и началось выстраивание внушительной системы безопасности: с окрестных гор удалили всех, кто был не из тех мест, и установили полный наземный и воздушный контроль. Больше ни к чему придраться было нельзя. Вильямисар откровенно дал Эскобару понять, что он, конечно, благодарен за освобождение Марухи, но хорошенького понемножку. Сколько можно тянуть?!