Жюльетта Бенцони - Проделки королев. Роман о замках

В 1670 году Лозен был на волосок от заветной цели – жениться на богатейшей наследнице Франции. Но в последний момент Людовик XIV отозвал свое согласие на брак, и Лозен, ничего не понимая и совершая одну за другой непростительные глупости, был вынужден присоединиться к обществу суперинтенданта Фуке в донжоне Пиньероль, что в Пьемонте. Там он оставался в заключении десять лет, причем почти все это время его местопребывание держалось в тайне.

Что же касается Мадемуазель, то арест ее «рыцаря» означал для нее конец мечтам о счастье. Ее сердце было разбито! Она плакала, умоляла монарха на коленях. Ничего не помогло, несмотря на благожелательность короля по отношению к ней. Оставшись одна в своем роскошном Люксембургском дворце, она принялась ждать, надеяться, изыскивать разные пути к освобождению того, кого никак не могла забыть. Наконец в 1680 году ей это удалось… Но как? Мадемуазель нашла способ умаслить короля: она пообещала по завещанию оставить свое владение Домб и графство д’Э (d’Eu) молодому герцогу Мэнскому, незаконнорожденному сыну Людовика XIV и мадам де Монтеспан.

В марте 1682 года Мадемуазель и Лозен встретились вновь. Ему было сорок девять лет, ей – пятьдесят пять. Он продолжал твердить о женитьбе, и она не мечтала ни о чем другом. Их свадьба состоялась, и с тех пор жизнь Мадемуазель стала настоящим адом! Люксембургский дворец и замок д’Э стали свидетелями ужасных сцен. Лозен быстро освоился, расправил плечи и начал вести себя как полноправный хозяин – причем хозяин чрезвычайно грубый. Он изменял своей жене с кем попало, но требовал, чтобы с ним обращались как с принцем. Мадемуазель превратилась в рабу его прихотей. Если же за непозволительное поведение ему порой и доставалось, то и он, понятное дело, не оставался в долгу. Через два года подобного сосуществования произошел официальный разрыв. Люксембургский дворец обрел прежний мир и покой. Мадемуазель жила там вплоть до смерти 23 марта 1693 года. В свой последний час на смертном одре она отказалась принять Лозена, который, возможно, хотел покаяться… и объявил по ней траур.

После краткого пребывания во владении герцогини де Гиз, сводной сестры Мадемуазель, дворец вернулся к Людовику XIV, который и подарил его Месье, своему брату герцогу Филиппу Орлеанскому. У того был сын, тоже Филипп, рожденный от союза с принцессой Палатинской. После смерти старого короля он-то и стал регентом.

Придя к власти, Филипп уступил настоятельным просьбам своей старшей дочери, Марии-Луизы-Элизабет, вдовы герцога де Берри, которой было тогда всего двадцать лет. Юная и восхитительная герцогиня пожелала жить в Люксембургском дворце. Она хотела иметь все самое лучшее, чтобы все остальные поняли, кто настоящая королева. И поскольку она всецело властвовала над ослепленным отцом, ей не составило особого труда добиться своего и в этом случае.

Регент был хорошо образован, воспитан, был тонким дипломатом и добрым человеком, и из него, без сомнения, вышел бы отличный король Франции. Но, презираемый с детства и пришедший к власти исключительно благодаря стечению обстоятельств, он не верил в себя. Филипп быстро пристрастился к вину и увлекся женщинами, ища в них утешения. К сожалению, дочь разделяла его вкусы, и Люксембургскому дворцу привелось пережить сцены, каких не видывал даже Елисейский дворец в те времена, когда он превратился в обитель порока.

Как и ее отец, мадам де Берри обожала праздники, но праздники особого рода: достаточно, как минимум, сказать, что дворцовый этикет она не признавала. Еще она любила красивых молодых людей. Для остроты ощущений ей было вполне достаточно юношей ее собственной охраны и самых прекрасных дворян отца. Она «потребляла» их в огромных количествах. Скажем сразу: отец и дочь стали товарищами по дебошам. Пили они не закусывая, ели – без ограничений! Их «невинные забавы» не отличались скромностью, а еще они обожали сеансы черной магии по книгам Аретина, которые обычно комментировал один из дворян.

Натанцевавшись всласть, они наконец гасили свечи. Спрашивается – зачем? Яркий свет нисколько не смущал дам: они присутствовали на ужине или в простейших нарядах, или же едва завернувшись в тонкий муслин, который не скрывал аппетитных форм белых холеных тел.

Потакая своим вредным привычкам, герцогиня де Берри, обладавшая отличным аппетитом, стремительно толстела и поправилась до такой степени, что в народе ее прозвали Толстощекой Принцессой. Она страдала несварением желудка и множеством других недугов, но это не остановило ее в обжорстве. Поговаривали даже, что чем хуже она себя чувствовала, тем больше предавалась чревоугодию. И вот в Люксембургском дворце уже жила не прекрасная женщина, а «безобразная толстуха», полностью погрузившаяся в душераздирающие кошмары, что и привело ее к трагическому концу. 21 июля 1719 года герцогиня де Берри умерла, когда ей было всего двадцать четыре года от роду.

Народ сочинил про нее песню:

Смерть заставила умолкнуть шутки и песни, спокойствие вновь вернулось в Люксембургский дворец, и глубокая печаль овладела регентом.

Новую эру в старинном дворце Марии Медичи, эру владычества мужчин (да не просто мужчин, а серьезных политиков), открыл младший брат Людовика XVI, граф Прованский, который в 1775 году добился от короля, чтобы тот отдал ему во владение Люксембургский дворец.

Король был недавно коронован в Реймсе, и хотя уже пять лет был женат на ослепительной Марии-Антуанетте, но ребенка у них еще не было. Дело в том, что Людовик XVI страдал «деликатными интимными проблемами». Так что пока его прямым наследником был Месье, то есть граф Прованский. А молодой граф стремился занять место короля как можно скорее. И, конечно же, он предпринимал для этого все необходимые усилия.

Заговоры и тайные интриги плелись быстрее паутины в углах замка. Особенно интенсивно это проявилось, как только Месье осознал, что между ним и столь вожделенной короной Франции нет никого, кроме старшего брата. Однако пока в 1775 году граф Прованский довольствовался созерцанием чужих коронаций, и единственное, что он предпринял, это переезд в Люксембургский дворец. Там граф обосновался с независимым видом будущего наследника.

Конечно же, начало положено – есть жилище, достойное величия короля… Люксембургский дворец, пристанище целой династии коронованных женщин, показался графу вполне подходящим для его будущей роли. Увы, старый дворец хотя и сохранил свой прежний блеск, но сильно сдал от одиночества. Времена блистательных женщин закончились там в 1742 году, тридцатью тремя годами раньше, со смертью королевы Луизы Испанской, вдовы Филиппа V, урожденной принцессы из рода герцогов Орлеанских, которая жила там со времени своего вдовства. А затем – тридцать три года – никого.