Жюльетта Бенцони - Проделки королев. Роман о замках

«У Вас, по-моему, есть только один недостаток: Вы не любите тех, кого люблю я…» Этими словами, адресованными коннетаблю де Монморанси, в 1541 году Франциск I положил конец сорокалетней дружбе – и все лишь для того, чтобы понравиться женщине – своей любовнице, герцогине д’Этамп, не выносившей коннетабля, который, в свою очередь, открыто называл себя ее врагом и строил ей всевозможные козни.

Двое мужчин знали друг друга очень давно. Они подружились еще в детстве; вместе озорничали, как и положено детям богатым, знатным и привлекательным. Потом они вместе сражались в Равенне, при Мариньяно, в Павии, когда преданный даже в несчастье Монморанси делал все возможное, чтобы разделить плен со своим королем и другом.

Честно говоря, Франциск щедро вознаградил его за преданность и храбрость: сделал маршалом Франции после сражения при Бикоке, гроссмейстером Франции, суперинтендантом финансов и коннетаблем Франции (в 1538 году); Анн де Монморанси занимал также пост премьер-министра. Он был всемогущим, и король прислушивался к его советам. К сожалению, коннетабль не стеснялся в выражениях и отличался весьма острым языком. Питая ненависть к мадам д’Этамп, он не щадил ее. И та отомстила ему, убедив короля, что Монморанси полностью поддерживает дофина и возлагает большие надежды на будущее. Провал на переговорах между коннетаблем и Карлом Пятым после войны в Провансе еще более раззадорил фаворитку и привел к окончательному разрыву: лишенный места в Совете, изгнанный со двора, разгневанный Монморанси вынужден был удалиться в свои владения в Шантийи.

Но по природе это был человек, не умевший жить спокойно. Чтобы не терять времени зря, на земле Экуана, на месте древней семейной крепости, он решил соорудить замок, ни в чем не уступающий чудесным замкам своего хозяина. С помощью гениальных архитекторов, Жана Бюллана и Серлио, он воздвиг здание, достойное принца. В то же время он реконструировал Шантийи. А на фронтоне Экуана он приказал выбить надпись: «Храни в несчастье непоколебимую душу». Он знал, что между ним и Франциском I все кончено. Маленькая белокурая герцогиня держала в жестких руках свою добычу. А Монморанси, обладая прекрасным здоровьем, проводил время в своем прелестном уголке вместе с женой, Мадлен Савойской, и десятью детьми (пять сыновей и пять дочерей), рожденными ею.

Восшествие на престол Генриха II, питавшего к нему почти сыновнюю любовь, ознаменовало конец этого изгнания. Снова попав в милость, ставший еще более могущественным, Монморанси в 1551 году получил титул герцога и по этому случаю уже смог принять короля и его двор в полностью законченном замке. Именно здесь он получил окончательное согласие Генриха II на свадьбу Дианы Французской, незаконнорожденной, но признанной дочери короля, и Франсуа де Монморанси, его собственного сына. Но дело со свадьбой столкнулось с некоторыми трудностями из-за обещания, ранее данного Франсуа одной из прелестных фрейлин королевы Екатерины.

Несмотря на молодость, Диана к тому времени уже была вдовой Эктора Фарнезе, герцога де Кастро, и она привнесла в Экуан, как и в Шантийи, невероятную грацию, вкус и царственные замашки. После смерти мужа король сделал ее герцогиней Ангулемской, а Экуан перешел к Анри, внуку его создателя.

Но, увы, в 1632 году Анри де Монморанси, замешанный в заговоре против Людовика XIII вместе с братом последнего, Гастоном Орлеанским, был приговорен к смерти и казнен в Тулузе. Все его состояние было конфисковано и досталось его кузену, принцу де Конде.

Но Конде вовсе не нравился Экуан. Он предпочитал ему Шантийи с его зеркальными водами, лесом, и постепенно замок пришел в запустение, потеряв все то, что составляло его душу. Такое положение продлилось почти двести лет. Но эта тишина была больше похожа на сон Спящей красавицы. Принц ее усыпил, а вот разбудил ее император, причем сделал он это самым действенным способом – молодостью.

Наполеон I, после победы при Аустерлице, издал приказ в 1805 году, предусматривающий образование для дочерей кавалеров Почетного легиона, погибших на войне. Он выбрал для этого Экуан, назначив мадам Кампан суперинтендантом.

Император прекрасно знал, что делает. Ведь именно мадам Кампан, бывшей лектрисе дочерей Людовика XV и преданной камеристке Марии-Антуанетты, пришла в голову идея открыть специальную школу для девушек, то есть дом, где новое поколение могло бы познакомиться с основами некоторых наук, а также с изящными манерами старого режима. И она получила на это разрешение директора Барраса, поселившись в Сен-Жермен-ан-Ле в компании бывшей монашенки, выполнявшей обязанности ее секретаря.

И дела сразу же пошли очень хорошо. В первый год (1795) там обучалось шестьдесят учениц, а на следующий – уже сто пятьдесят. Вот их имена: Зоэ Талон, Гортензия Перрего, дочь банкира и будущая герцогиня Рагузская, Гортензия де Богарне и ее кузина Эмилия, Стефания де Богарне, которая позже станет великой герцогиней Баденской, Луиза де Гуэннек, в будущем жена маршала Ланна и герцогиня де Монтебелло, собственная племянница мадам Кампан, милая Аглая Огийе, которая волею судеб станет женой маршала Нея, княгиней Москворецкой, а также Каролина Бонапарт, сестра императора.

Воспитание всех девушек продвигалось хорошо, в основном все они делали большие успехи, и такое положение вещей ознаменовало начало новой эры для мадам Кампан, так как Бонапарт высоко оценил ее методы. Уже когда он создавал подобный дом, то колебаний не было никаких: руководить им будет только мадам Кампан.

Совершенно счастливая, она вскоре составила подробный список расходов и в один прекрасный день представила его императору. Тот, в свою очередь, одобрил его, а затем заявил:

– Я доволен вами, мадам. Вы рискуете, и вы правы, ведь прежние системы воспитания больше нас не устраивают. Но скажите мне: чего не хватало девушкам прежней эпохи, чтобы быть действительно хорошо воспитанными?

– Научиться быть матерями, сир! – ответила мадам Кампан.

– Итак, французы обязывают вас, мадам, воспитывать матерей для своих детей!

А потом право воспитания в школе распространилось и на дочерей здравствующих кавалеров Почетного легиона. Каждый год император с великолепным эскортом посещал Экуан и знакомился с его воспитанницами. Но послушаем мадам Кампан, ибо иногда он приезжал и без предупреждения.

«Вчера, 3 марта, нас посетил Наполеон. Какой сюрприз, какой шум, взрывы смеха! А затем вдруг – какая почтительная тишина… Император осмотрел, как истинный хозяин, чулки, связанные малышками… Он также проявил заботу, спросив, чего бы девочкам хотелось на десерт: оказалось, они хотят торты и пирожные с кремом, и он приказал угостить их ими в честь своего посещения».