Джон Робисон - Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера

John Elder Robison

LOOK ME IN THE EYE: MY LIFE WITH ASPERGER'S

© John Elder Robison, 2007

© Полищук В., перевод на русский язык, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Как устроен мозг «человека дождя»

Я купил эту книгу, потому что меня всегда интересовало, как устроен мозг «человека дождя». Я знал, что такие люди смотрят на мир под другим углом, и мне было любопытно, как человек, которого все считали ненормальным, мог преуспеть социально и экономически.

Что подкупает в этой книге – так это отсутствие оценок. Автор оставляет читателю право самому судить о его поступках. Здесь вы не найдете морализаторства или раскаяния. И это – один из признаков «ненормальности». Такие люди, как Джон Элдер Робисон, не склонны к рефлексии – но это не значит, что у них нет никаких чувств. Просто в их собственной вселенной другие законы.

«Это потрясающая история, которую должен прочитать каждый родитель!»

Я работаю в группе онлайн-поддержки людей с синдромом Аспергера и знаю об этом заболевании, кажется, все. На форуме часто просят посоветовать книгу об Аспергере – и я неизменно рекомендую мемуары Джона Элдера Робисона. Да я рекомендую ее всем!

Это потрясающая история, которую должен прочитать каждый родитель! Ведь эта книга – не только о болезни. Она о том, как чувствует себя ребенок, когда взрослые ставят ему условия, которые он выполнить не может. Каждый ребенок, здоровый или больной, оказывался в такой ситуации. Родители! Прочитайте эту книгу – и будьте хоть немного человечнее со своими детьми!

«Человек, который думал иначе»

Это книга о человеке, который «думал иначе». История жизни Джона Элдера Робисона демонстрирует вдохновляющий путь решения любых жизненных проблем. Автор дает нам рассмотреть свою жизнь под микроскопом. Я читал эту книгу и поймал себя на мысли, что на его месте я давно бы опустил руки и перестал бороться. Но он шел вперед и относился ко всему с юмором. Не потому что он герой или гений. Он просто «думает иначе».

«"Синдром ненормальности" может многому научить»

Люди с синдромом Аспергера на самом деле не отличаются от большинства нормальных людей. Просто у них в мозге есть особый «светофильтр», который окрашивает мир в несколько иные цвета. Для них не существует общепринятой системы ценностей. Для них ценно лишь то, от чего напрямую зависит их жизнь и мироощущение. То, что важно для большинства, аспергерианцу кажется ничего не значащим. В этом смысле «синдром ненормальности» может нас многому научить.

«Прочтите эту книгу – и вы поймете, что чувствует „лишний“ человек»

Помните свое детство? Наверняка в вашем классе был тот, кого все считали «придурком». С ним все чувствовали себя бесконечно неловко, он не вписывался ни в одну из школьных компаний и вызывал чувство отвращения. Он был «розовой обезьяной» в клетке, полной коричневых обезьян. Быть может, вы не замечали – но этот «придурок» очень мучился от своей неприкаянности. Прочтите эту книгу – и вы поймете, что чувствует и думает «лишний» человек.

В этой книге я старался как можно точнее выразить все свои чувства и мысли – насколько это вообще посильно. Тот же принцип я пытался соблюдать и когда писал о людях, разных местах и событиях, хотя тут временами было потруднее. Разумеется, когда я вспоминаю свое раннее детство, то не воспроизвожу фразы в точности как они прозвучали тогда, – маленький ребенок не в состоянии запомнить все дословно. Но за всю свою жизнь я вполне уяснил, какая манера разговора у моих родителей, у меня самого, и как я общаюсь с людьми, я тоже знаю. Вооруженный этими сведениями, я и воспроизвел сцены и разговоры, которые четко описывают мои мысли, чувства и поступки на всех важных этапах жизни.

Память несовершенна даже у носителей синдрома Аспергера, поэтому, возможно, где-то я что-нибудь и напутал в хронологии или персонажах. Однако в моей истории хронологическая точность не столь принципиальна. В большинстве случаев все персонажи названы подлинными именами, но там, где мне не хотелось поставить кого-то в неловкое положение, или же я просто забыл имя и фамилию, использованы имена вымышленные. Что касается персонажей, которые фигурируют в книге воспоминаний моего брата, Августина Барроуза, «Бег с ножницами», я называю их теми же вымышленными именами, которые выбрал он.

Надеюсь, что все те, кто упомянут в моей книге, останутся довольны. Некоторые персонажи, возможно, останутся недовольны, но надеюсь, что они, по крайней мере, оценят мою честность. Я тщательно обдумывал каждый портрет и старался писать самые тяжелые сцены с душой и состраданием.

Но главная моя надежда – что эта книга раз и навсегда покажет: хотя мы, аспергерианцы, и кажемся живыми роботами, на самом деле мы способны чувствовать и переживать.

По сути дела, мой старший брат Джон и я росли у совершенно разных отца и матери. Его родители были молоды – едва за двадцать – и полны оптимизма. Они только-только поженились и собирались построить замечательную совместную жизнь. Он был молодым преподавателем, она – домохозяйкой, но при этом художественной натурой. Мой старший брат называл их «па» и «ма».

Я родился восемью годами позже – случайность на исходе разваливающегося брака. К этому времени душевная болезнь матери зашла уже очень далеко, а отец превратился в неизлечимого алкоголика, опасного для окружающих. И если родители моего брата смотрели в общее будущее с надеждой и радостью, то мои уже не выносили друг друга и были несчастны в браке.

Но у меня был брат, а у брата был я.

Джон с самых моих младенческих лет оказывал на меня сильное влияние. Сначала брат выучил меня ходить. Потом он гонялся за мной, вооруженный палками и дохлыми змеями, – пришлось научиться бегать.

Я и любил, и ненавидел его – в равной мере.

А когда мне исполнилось восемь, брат меня бросил. В свои шестнадцать Джон был гением, но при этом неуправляемым, шалым, своенравным и необузданным. Он не ведал, что можно, а что нельзя, никого не слушался и вырвался на свободу – то и дело сбегал из дома. Родители не пытались его удержать: они уже поняли, что не в силах дать сыну то, в чем он нуждается, – да и не знали, что же ему нужно. Но я впал в отчаяние.