Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы

Брехт, стоя на деревенской улице, внимательно разглядывал военный мемориал, воздвигнутый рядом с храмом Галатас. Потом, тяжело опираясь на палку, он пошел вверх по склону. Воспоминания о тех давних событиях нахлынули на него с новой силой. Неужели в этих живописных местах, среди таких мирных пейзажей когда-то разворачивалась жестокая и кровопролитная битва?

Как отчаянно они тогда дрались! Каждая улица по нескольку раз переходила из рук в руки. Отбили – отдали, снова отбили и снова отдали. Сражались как тигры и те и другие, гибли вот на этих самых аллеях, среди этих самых рощ. Бой не на жизнь, а на смерть, за овладение стратегически важной высотой. В конце концов они все же вырвали победу. Да, но какою ценой! Впрочем, он на нее претендовать не может. Ведь к тому моменту, когда высота окончательно перешла под их контроль, он был уже в другом месте.

И вот наступил момент, когда нужно повторить этот страшный маршрут еще раз.

Те немногие из его батальона, кто остался в живых после высадки на Крит, укрылись за толстенными крепостными стенами тюрьмы Агия. Эта крепость изначально планировалась в качестве их базового лагеря. Они патрулировали окрестности, прочесывали близлежащие цитрусовые и оливковые рощи в поисках своих – живых, раненых, убитых. Раненых переносили в крепость, убитых хоронили там, где были обнаружены тела. Моральное состояние бойцов было тяжелым. И столь же безрадостной была картина царящего вокруг разорения: искореженные деревья, туши убитых животных, разбитые планеры, обломки того, что должно было стать победой, но превратилось в поражение.

А потом на смену унынию пришла ярость. Местные встретили их с оружием в руках. Что ж, расплата неминуема. И вот уже целые деревни стерты с лица земли, а их обитатели, включая женщин и детей, расстреляны. Без суда, без следствия и без снисхождения. Подобные карательные рейды не вызывали у Райнера особого восторга, но, вспоминая, с какой жестокостью местные добивали его раненых бойцов, он понимал, что ответ должен быть адекватным: смерть за смерть.

Да, никакого гостеприимства им не выказали в момент встречи, это точно. Вокруг насупившиеся, хмурые лица, в оливковых рощах полно снайперов, засевших на деревьях. А презрение, с каким критяне срывали со стен немецкие листовки, предупреждавшие, что ждет тех, кто станет укрывать у себя дома британских солдат, бесило. Еще пугало презрение, с каким они смотрели на палачей в минуту казни. Местные мужчины с равнодушным безразличием становились к стенке или начинали громко горланить свои патриотические песни. Райнеру еще никогда не доводилось сталкиваться с такой силой духа. К тому же в глубине души он отлично понимал: чем больше они будут расстреливать, тем больше появится тех, кто захочет встать на место погибших. Его страшила мысль о том, что будет с его людьми, если они все же проиграют.

Порой его охватывало бешенство при воспоминании о том, какие райские картины рисовали те, кто отправил их сюда. Тех, кто клятвенно обещал им сердечную встречу с морем улыбок и цветов, он бы сейчас сам с удовольствием расстрелял или на худой конец предложил бы им застрелиться, как должно поступать людям чести. Вместо букетов для героев-завоевателей – град пуль, ножи и камни за пазухой. Но приказы, как известно, не обсуждают. Их исполняют. К тому же все эти разномастные так называемые борцы за свободу, местные партизаны – они ведь не подпадают под действие Женевской конвенции. А потому расправа с мятежниками должна быть молниеносной и жестокой. Если в деревне есть партизаны, она должна быть уничтожена целиком.

Вскоре поступил новый приказ. Его батальон должен взять под свой контроль дорогу, которая соединяет аэропорт и столицу острова город Ханья. Вначале все шло вроде бы гладко и авиация надежно прикрывала их с воздуха. Но тут откуда ни возьмись вынырнули два танка и давай утюжить местность по всем направлениям. Танки удалось подорвать. Оттуда выскочили бравые новозеландцы в шортах и оловянных касках и мгновенно скатились в укрытие. Кажется, кто-то из них был даже ранен.

Приходилось с боями отвоевывать каждый метр дороги, петляющей вдоль берега все выше и выше в гору. Райнером вдруг овладело странное чувство свободы. Он был абсолютно спокоен, понимая, что в этой мясорубке уцелеют только самые сильные. Полнейшая концентрация воли и внимания. Не важно, убьют, не убьют. Главное – выполнить приказ, а там будь что будет.

Вокруг него вставали и падали люди, снова вставали и снова падали, погибая на месте, но враг лишь прибывал числом. Откуда они берутся? Райнер сделал шаг вперед, словно ища ответа на свой вопрос, и тут же рухнул на землю, сраженный гранатой. В первую минуту он даже не почувствовал боли. Чьи-то сильные руки схватили его и потащили в укрытие, а он лишь оцепенело наблюдал за происходящим, словно это было кино с замедленной съемкой. Смуглолицый маори, пробегая мимо, прокричал гортанным голосом что-то непонятное. И Райнер понял, что его люди снова отступили, бросив командира на милость врагу. Он почти физически чувствовал, как вытекает из него жизнь, подобно тому как струится песок сквозь пальцы. Значит, надо взять себя в руки и спокойно ждать конца.

Он очнулся, почувствовав, как кто-то приложил к его губам бутылку с водой. Его тащили на самодельных носилках куда-то вниз по склону. Свои? Или он уже военнопленный? Райнер был слишком слаб, чтобы искать ответы на вопросы прямо сейчас.

На уровне глаз он видел загрубелые, черные от загара руки. Страха не было. Но было смятение. Куда они его тащат? И почему не прикончили прямо там, на месте? А может, это все же свои? И сейчас его отвезут в Малеме, а оттуда отправят в Афины, в госпиталь. Ведь его война не может закончиться так скоро, практически не начавшись! Острая боль в ноге пронзила все тело, и он потерял сознание. Потом снова пришел в себя и услышал свой голос. « Wasser, Wasser!» – кричал он, отчаянно пытаясь осушить до дна бутылку с водой.

Где сейчас его люди? Продолжается ли еще бой? Он закрыл глаза и снова представил последнее, что успел увидеть. Повсюду громоздятся груды трупов, похожие издали на гроздья спелого винограда. Бойня! Чистой воды бойня! Неужели его люди годны только на то, чтобы быть пешками в чьей-то игре? И погибать словно пешки, выполняя приказы, спущенные им свыше? Хорошо сформулировано, ничего скажешь: «Закрепиться на острове и подготовить плацдарм для дальнейшего развертывания наступления». И кодовое название у операции лучше некуда: операция «Меркурий» . Сейчас это звучит почти как издевка. Новый приступ боли заставил забыть обо всем. Кажется, он спал. Чьи-то тонкие нежные пальцы взяли его запястье. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним молодую женщину в военном костюме цвета хаки. Женщина сосредоточенно считала пульс. У нее были золотистые волосы, выгоревшие на солнце добела, и такие темные глаза, что они казались бездонными. Он еще никогда не видел таких красивых глаз.