Жюльетта Бенцони - Брызги шампанского. Роман о замках

Но для подобного шедевра необходимо было найти подходящее место. Нельзя было поставить статую Короля-Солнце просто так, на улице. И тогда он купил у маршала де Ля Ферте Сентерра особняк в Париже и несколько близлежащих построек. Последовав его примеру, Париж выделил из казны деньги, чтобы купить особняк д’Эмери. Все здания разом были снесены, а на их месте появилась площадь Побед с пресловутой статуей Людовика XIV.

Но, увлекшись всеми этими мирскими заботами, Шарлотта не забывала ни о Боге, ни о своем брате, ни уж тем более о том единственном человеке, которого она любила всю свою жизнь. Она была настолько далека от повседневных занятий и мыслей, что многие задавались вопросом, как такая женщина вообще могла родить детей.

Ее сын (по мнению безжалостного Сен-Симона – «самый недобросовестный мужчина, каких только видывал свет») продал замок небезызвестной мадам де Монтеспан. Часть денег выплатил Людовик XIV. Стоит отметить, что к тому времени фаворитка короля уже перестала быть таковой. В 1691 году Людовик XIV заключил морганатический брак с гувернанткой своих незаконнорожденных детей. Блистательная Атенаис удалилась из королевского дворца, чтобы посвятить себя Богу. Уарон она купила для герцога д’Антена, единственного ребенка от союза с Монтеспаном. Все свое свободное время она проводила либо здесь, в Уароне, либо в монастыре на улице Сен-Жак.

Мадам де Монтеспан лишь приумножила роскошное убранство замка. Напрасно женщина ждала, что Людовик XIV, чей портрет она повесила в главном зале, приедет навестить ее. С королем она так больше и не увиделась.

Пожилая маркиза была также необыкновенно щедра. Неподалеку от замка находился местный дом престарелых, куда мадам де Монтеспан приходила каждый день. Свою старость она провела поистине по-королевски. В Уароне она собрала собственный двор из женщин и девушек, которые должны были следить за тем, хорошо ли ей спится. Дело в том, что маркиза не выносила темноты и одиночества. Обычно она засыпала, окруженная своими дамами и целым лесом горящих свечей, которые ни в коем случае нельзя было тушить. К тому же поутру она желала видеть своих охранниц болтающими или завтракающими. Охранниц? Но от чего же ее нужно было охранять? От ночи? От кошмаров? Или же от тех жутких воспоминаний, что остались у нее после Катрин Деше, известной под именем Ла Вуазен, которая впутала ее в нашумевшее дело о ядах? Право же, черные мессы и умерщвленные дети – не лучшие сновидения для пожилой женщины…

Часы работы

С 1 октября по 31 мая с 10.30 до 17.00.

С 1 июня по 30 сентября с 10.30 до 18.00.

Закрыто 1 января, 1 мая, 1 ноября, 11 ноября и 25 декабря.

http://www.oiron.fr/

От простого замка, где издал свои первые крики будущий завоеватель Англии, остались только стены, и по сей день возвышающиеся над прекрасной долиной у реки Ант. Чудесным образом союзные бомбардировки, на три четверти разрушившие Фалез в августе 1944 года, практически не задели старую крепость. Очарование этого места под стать очарованию истории любви, в результате которой родился Вильгельм.

От своего отца, герцога Нормандии Ричарда II, и от матери, надменной Юдиты Бретонской, Роберт, граф д’Иемуа и брат герцога Ричарда III, унаследовал гордость и упрямство, храбрость рыцаря и свирепое сердце. Но своим вспыльчивым характером он обязан лишь самому себе. Порой его несдержанность приводила к жестокости и пролитой крови, а также к прочим варварским злодеяниям. Отсюда и пошло его прозвище – «Дьявол».

Кроме охоты, на которую он постоянно ездил, в жизни его занимали лишь две заботы: лошади и женщины. Он объезжал первых и укрощал вторых с одинаковой легкостью и уверенностью в себе, мягко обращаясь с великолепными жеребцами и красивыми кобылами, но развязно и даже чуть презрительно относясь к молодым девушкам, обожавшим его. В своих похождениях, которые всегда были успешны из-за чрезвычайно привлекательной внешности, он не искал любви. И любовь не тревожила спесивца, ожидая своего часа, чтобы отомстить ему за бахвальство и грубые шутки. Этот час настал в один теплый и ласковый весенний вечер, в апреле 1027 года.

Тем вечером Роберт возвращался со своими людьми и собаками с охоты и переправлялся через реку Ант, дабы вернуться в замок, который отличался от наших представлений о подобного рода строениях: то были большие неотесанные камни под деревянными галереями, раскрашенными в затейливые орнаменты ярких, насыщенных цветов, так привлекавшие викингов. Дело в том, что в Роберте текла их кровь, да и по характеру он недалеко от них ушел!

Вдруг молодой граф остановился: вдали три молодые девушки стирали белье, шутя и смеясь. Одна, склонившись перед деревянной лоханью, замачивала простыню в зеленой речной воде. Вторая сушила на траве выстиранное белье. Но внимание Роберта привлекла третья…

Выжимая белье, она, босая, стояла на плоском камне. Одетая в шерстяное блио [48]и полотняную рубаху, девушка радостно танцевала на намыленных простынях и сорочках, которые обдавали ее пенными брызгами. Она была прекрасна: белокурая, как чистокровные норманны, розовощекая, точно цветы шиповника, с глазами небесного цвета. При этом она была хорошо сложена и крепка. Роскошное растение, которое в один не менее прекрасный день явно даст великолепные плоды. По дороге к замку Роберт еще несколько раз оглядывался на девушек.

Он узнал ее имя. То была Арлетта [49], дочь Фулберта, кожевника из Фалеза. Она не была обычной служанкой или крестьянской девушкой. Ее отец считался одним из самых уважаемых людей в городе, поэтому и речи идти не могло о похищении с целью надругаться над ней в покоях замка. К тому же и сам Роберт отвергал подобные методы, когда речь шла об этой красавице, так нежно ему улыбнувшейся.

В течение нескольких дней он следил за девушками из узенького окошка, выходившего на реку. И не зря, ибо Арлетта каждый день приходила стирать белье, к великому удивлению Доды, ее матери, которая никогда до того не замечала у дочери такого рвения к стирке. Дело в том, что если уж Роберт просто думал о ней, то юная девушка была просто поражена их короткой встречей.

Настал июль, Роберт уже знал, что более жить не мог без Арлетты, и он отправил к Фулберту посланника, чтобы добиться позволения забрать юную девушку к себе. О свадьбе речь не шла, и поведение Роберта могло бы удивить нас, если не знать о том, что тот следовал старинному скандинавскому обычаю морских королей more danico , который позволял им сожительствовать с девушкой из простонародья, если она рожала мальчика, который впоследствии становился наследником своего высокородного отца. Именно таким образом родились предки Роберта и его братьев, потому что у викингов не существовало незаконнорожденных сыновей. Во внимание принималась только отцовская кровь.