Джеймс Боуэн - Мир глазами кота Боба. Новые приключения человека и его рыжего друга

– Это может сработать, – пробормотал я. – Сколько стоит одна штука?

– Они не продаются поштучно. Только целым рулоном. За два фунта.

Этого я себе позволить не мог. А ведь такая была хорошая идея! Я было отчаялся, но потом заметил на кассе обычные пакеты для покупателей.

– Можно взять один? – спросил я, указывая на них.

– Да, – тихо сказала хозяйка. – За пять пенсов.

– Давайте, – кивнул я. – У вас есть ножницы?

– Ножницы?

– Да. Мне надо проделать дыру в пакете.

Женщина посмотрела на меня как на психа, но, несмотря на это, вытащила из-под прилавка маленькие швейные ножницы.

– Отлично! – воскликнул я.

В закрытой части пакета я прорезал полукруглое отверстие и натянул импровизированное пончо на кота. Оно село как влитое, закрыв тело и лапы Боба.

– Вот оно что! – рассмеялась индианка. – Очень умно. Так ему будет теплее.

У нас ушло пятнадцать минут на то, чтобы добраться до метро. Пара человек улыбнулись, увидев кота в пончо, но в основном люди были заняты тем, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, не растянувшись на мостовой. Я к тому времени уже понимал, что на своем участке мы не продержимся – толстый слой снега покрывал тротуар. Поэтому мы с Бобом укрылись в ближайшем переходе, где уже прятались от непогоды несколько работяг.

Я не хотел держать Боба на холоде дольше, чем нужно, и сделал все возможное, чтобы поскорее распродать журналы. К счастью, прохожие нас жалели, и пачка журналов таяла на глазах. К полудню я заработал достаточно денег, чтобы продержаться пару дней. Главное, их должно было хватить на оплату газа и электричества, до тех пор, пока погода не улучшится.

– Ну, теперь можно пойти домой, – устало улыбнулся я Бобу; мы вышли из укрытия на ледяной ветер и направились к автобусной остановке.

Существуют же более легкие способы зарабатывать деньги, сонно думал я, отогреваясь после зимней стужи. Ситуация осложнялась тем, что пропасть между теми, у кого были деньги, и теми, у кого их не было, со временем только росла. Выходя работать на улицы Лондона, ты становился героем повести о двух городах [4], о чем мне напомнили через несколько дней.

Время было обеденное; мы стояли у вестибюля станции «Энджел», когда я заметил какую-то суету внутри рядом с турникетами, там, где пассажиры направлялись к выходу. Несколько человек оживленно общались с работниками станции, а потом прошли, не заплатив, и двинулись в нашу сторону.

Я сразу узнал плотного светловолосого мужчину в центре. Это был мэр Лондона, Борис Джонсон. Рядом с ним шли мальчик (наверное, его сын) и группа хорошо одетых помощников.

Поскольку времени на раздумья у меня не было, я среагировал инстинктивно, едва эта компания приблизилась к нам.

– Как насчет «Big Issue», Борис? – спросил я, размахивая журналом.

– Я немного тороплюсь, – нервно ответил он. – Хотя подожди…

К его чести, он начал копаться в карманах и достал кучку монет, которые пересыпал мне в руку:

– Держи. Это дороже британских фунтов.

Я не понял, что он имеет в виду, но все равно поблагодарил.

– Спасибо, что помогли нам с Бобом, – сказал я, протягивая ему журнал.

Мэр в ответ улыбнулся и кивнул рыжему:

– Какой у вас замечательный кот.

– Он настоящая «звезда». У него даже есть проездной на метро, так что он может ездить бесплатно.

– Потрясающе. Правда, потрясающе, – ответил мэр, прежде чем удалиться в сторону Айлингтон-Грин.

– Удачи, Борис, – пробормотал я, когда он исчез из виду.

Я не хотел показаться грубым и пересчитывать деньги при мэре, но, судя по количеству и весу монет, они с лихвой покрывали стоимость журнала.

– Как щедро с его стороны, да, Боб? – сказал я, вытаскивая монеты, которые торопливо сунул в карман куртки.

Но стоило мне рассмотреть их повнимательнее, как мое сердце упало. На всех монетах было отчеканено: «Confoederatio Helvetica».

– О нет, – разочарованно прошептал я. – Он заплатил швейцарскими франками.

Только тогда до меня дошел смысл его слов.

– Вот что он имел в виду, когда говорил, что они дороже британских фунтов, – проворчал я.

Проблема в том, что я бы предпочел нормальные деньги. Мэру, очевидно, и в голову не пришло, что в большинстве банков и пунктов обмена принимают только банкноты, а не монеты. Поэтому для меня эти деньги не имели никакой ценности.

Через несколько минут к нам подошла Давика, девушка, работавшая на станции и дружившая с Бобом.

– Видела вас с Борисом, Джеймс, – улыбнулась она. – Все прошло хорошо?

– Да не то что бы, – уныло отозвался я. – Он всучил мне кучу швейцарских франков.

Давика покачала головой.

– Настоящее богатство, – прокомментировала она. – Эти люди живут на другой планете.

В ответ я молча кивнул. Увы, со мной такое случалось не в первый раз.

Несколько лет назад я был уличным музыкантом на Ковент-Гарден. Время близилось к половине восьмого – час, когда в местных театрах и операх поднимали занавес. Из метро выскакивали люди, опаздывающие на спектакль; им было не до парня с гитарой. Впрочем, один человек все-таки заметил нас с Бобом.

Мужчина в галстуке-бабочке сунул руку в карман, когда до нас оставалось еще несколько ярдов. Он выглядел очень импозантно с гривой седых волос; мне показалось, что я видел его по телевизору, но где именно, вспомнить не смог. Когда он вытащил банкноту, я решил, что мне повезло. Поскольку это была красная бумажка, я решил, что речь идет о пятидесяти фунтах.

– Держи, парень, – сказал он, всовывая ее мне в руку.

– Ух ты! Спасибо огромное, – ответил я.

– Хорошего вечера, – рассмеялся он и, резко ускорив шаг, направился в сторону площади.

Я не понял, что его рассмешило, и решил, что все дело в хорошем настроении. Подождал, пока толпа немного схлынет, и достал смятую банкноту. И это оказались не пятьдесят фунтов. Хотя бумажка и была красной, нарисованный на ней бородатый мужчина был мало похож на королеву Елизавету II. А еще на банкноте значилась цифра 100. И надписи были на каком-то восточноевропейском языке. Единственное более-менее знакомое слово было «Srbije». Я понятия не имел, сколько стоит эта бумажка. Не исключено, что больше пятидесяти фунтов. Поэтому я собрал вещи и направился в пункт обмена на другой стороне площади Ковент-Гарден.

– Привет. Вы не подскажете, сколько это стоит? – спросил я у сидевшей за окошком кассы девушки.

Она озадаченно посмотрела на протянутую банкноту:

– Понятия не имею. Подождите, спрошу еще у кого-нибудь.

Она направилась к пожилому коллеге, сидевшему в глубине офиса, и вскоре вернулась обратно.

– Судя по всему, это сто сербских динаров, – сказала она.