Амели Нотомб - Аэростаты. Первая кровь

– Вряд ли в тебе говорит материнский инстинкт, по-моему, ты слишком молода для этого.

– Есть и другие виды привязанности, помимо любви и материнского инстинкта, представь себе.

– Неужели? Какие же?

– Дружба. Любопытство.

– Любопытство – вид привязанности?

– В данном случае да.

Теперь я ежедневно, кроме выходных, ходила к Руссерам. Поскольку я больше не должна была бороться с дислексией, я позволяла себе иногда разговаривать с ним о посторонних вещах. За это мне приходилось выслушивать замечания его отца:

– Ваша беседа о дирижаблях, как мне показалось, имела мало отношения к литературе.

– Все может иметь отношение к литературе.

– Разумеется. Но вы рассматривали эту тему не под литературным углом.

– Вы сказали, что вашего сына нужно стимулировать. Доверьтесь мне.

– Я вам доверяю.

– И поэтому продолжаете за мной шпионить?

– Я не за вами шпионю, а за ним.

– Чего вы опасаетесь?

– Неуважительного поведения по отношению к вам.

– Мы уже говорили об этом. Я способна постоять за себя. Настоящее неуважение – подсматривать.

– Мадемуазель, это не обсуждается.

Я с трудом выносила его, зато намного лучше ладила теперь с Пием, который казался мне с каждым днем все интереснее.

Он действительно много рассказывал мне о дирижаблях. И сетовал на их почти полное исчезновение.

– То, что они дорого стоят, для меня не довод. Авиация, исследования космоса – все это тоже стоит дико дорого. На самом деле их забросили потому, что они огромные и это создает массу сложностей, главным образом на земле. Вы представляете себе размеры ангара для цеппелина? Ведь это должно быть что-то поразительное. Хотелось бы увидеть такую громадину в ангаре.

– Это вроде бы возможно.

– Я узнавал. Дирижабли служат теперь исключительно для рекламы, и нужно обращаться в агентства по коммуникациям. По-моему, это мрак.

– Они легко воспламеняются, да?

– Да. Это еще одна проблема аэростатов, у которых проблем действительно много: непрочные, дорогие, громоздкие. Но они такие красивые, эти летучие киты, бесшумные и грациозные. В кои-то веки человек изобрел что-то поэтичное!

– Ваше пристрастие к ним связано с интересом к оружию?

– Не вполне. Военное применение цеппелинов обернулось провалом. Такой деликатный летательный аппарат мог использоваться только в мирное время. Но то, что его сослали к рекламщикам, меня огорчает. Я мечтал бы создать агентство дирижаблей. В идеале я бы управлял ими сам. У меня бы их арендовали для путешествий.

– Почему бы нет?

– Отец сказал мне, что это невозможно. Похоже, для современных людей невыносима мысль, что у них над головой болтается водородная бомба [7] Оболочка классического дирижабля наполняется газом, который легче воздуха; в прошлом чаще всего использовался водород. . Хочется знать почему, особенно если посмотреть, какими они пользуются опасными штуками, хотя в них даже нет ничего красивого! Отец говорит, что я не имею ни малейшего представления о реальности.

– А вы как считаете?

– Хорошо бы сначала понять, что такое реальность для моего отца.

И у того и у другого с реальностью было очевидно плохо, чего я ему говорить не стала.

Этот недостаток у Грегуара Руссера представлялся мне, однако, более серьезным, поскольку, зарабатывая несметную кучу денег, он полагал, что близок к реальности.

Однажды дверь мне открыла шикарная женщина лет сорока.

– Наконец-то мы встретились! – воскликнула она. – Мой сын так много о вас рассказывал.

– Добрый день, мадам, – ответила я, не рискнув добавить, что ее сын не рассказывал мне о ней ни разу.

Она сообщила, что Пий придет с минуты на минуту. Я украдкой посматривала на нее, надеясь, что мое любопытство не слишком заметно. Она же безо всякого стеснения уставилась на меня в упор, разглядывая мою персону в мельчайших деталях.

– Мне очень нравится ваша юбка. Можно потрогать?

Не дожидаясь ответа, она села рядом со мной на диван и пощупала ткань моей юбки.

– Очень оригинальная модель. Разумеется, чтобы такое носить, нужно быть изящной. Сколько вы весите?

Посыпались нескончаемые вопросы. Мучаясь от неловкости, я отвечала на них, пока не сообразила, что лучший способ обороны – нападение.

– А чем вы занимаетесь, мадам?

Она восторженно улыбнулась и изобразила внутреннюю борьбу со скромностью, прежде чем признаться:

– Я коллекционерка.

Она сделала паузу, уверенная в том, что с моей стороны прозвучит следующий вопрос. Он и прозвучал:

– Что вы коллекционируете?

Кароль Руссер побежала за своим ноутбуком и, набрав несколько паролей, показала мне фотографию соусника.

– Вы коллекционируете соусники?

– Нет, что вы, какая вы шутница! Я коллекционирую предметы из фарфора. Этот соусник – мое последнее приобретение. Он принадлежал королю Баварии Людвигу Второму.

Я сочла, что соусник – наименее увлекательный способ познакомиться с правлением Людвига Второго Баварского, но сказала нечто любезное типа “Потрясающе!”.

– Правда же?

Неутомимая мать моего ученика принялась показывать мне фотографии внушительного количества чашек, блюдец, тарелок, кувшинов, компотниц, которые покупала у знатнейших семейств. Первые четверть часа я думала, что умру со скуки. Вторую четверть часа я об этом мечтала.

– А где вы храните все эти восхитительные вещи?

– В каком смысле?

– Такая коллекция наверняка занимает много места и требует специальных мер безопасности.

Мадам Руссер озадаченно похлопала глазами, потом жестом отмела изреченную мной чепуху:

– Эти соображения меня не касаются.

– Несомненно, у вас есть помощник, который берет это на себя.

– Не пойму, о чем вы, – сказала она не без раздражения.

И вдруг до меня дошло:

– Вы никогда не держали в руках ни один из этих предметов! Вы купили их в интернете, и они по-прежнему там.

Это “там”, означавшее некое весьма неопределенное местоположение, и было камнем преткновения.

– Разумеется, – ответила она, досадуя, что я могла хоть на миг подумать иначе.

– Вы полагаете, что все современные коллекционеры поступают так же?

Она удрученно посмотрела на меня, как бы недоумевая, с чего я интересуюсь такими глупостями, и вздохнула:

– Возможно.

– Поразительно! Интернет изменил мир до неузнаваемости. Раньше коллекционеры были маньяками, берегли свои сокровища как зеницу ока, держали под строжайшей охраной. А сейчас им достаточно владеть картинками из интернета.

– Кому вы это говорите?

– Самой себе. Я задумалась о том, прогресс ли это.

– Пойду скажу сыну, что вы у нас, – сказала она и встала, довольная, что нашла предлог покинуть столь несуразную особу.