Пак Соён - Снежный шар

– Откуда тебе знать, чем питаются студенты киношколы?

Я немного колеблюсь, размышляя, что ответить. Мама думает, что меня приняли в школу. Госпожа Ча и Купер Рафалли приехали ко мне домой к тому времени, как я должна была вернуться с работы, и наврали моей маме, что в киношколе освободилось место и меня зачислили в студенты.

Режиссер Ча Соль строго запретила мне кому-либо рассказывать о смерти Ко Хэри и о том, что я должна занять ее место. Правда о Хэри должна оставаться тайной для зрителей.

Последние шестнадцать лет зрители два раза в неделю встречались со своей любимой героиней на телеэкране. Все мы помним, как мальчик, который ей нравился, на перемене вдруг подарил ей ободок для волос, и весь урок она сидела с бешено колотящимся сердцем. Помним и тот день, когда Хэри узнала, что он начал встречаться с девочкой из параллельного класса, и, вернувшись домой, проплакала до самого вечера. Мы видели, как трехлетняя малышка Хэри шла со стеклянным стаканом в руках и, неуклюже упав, поцарапала подбородок. А когда ей исполнилось семь, она впервые попала на прием в особняк семьи Ли Бон и, встретив там восьмилетнего наследника корпорации Ли Бонхве, так застеснялась, что весь вечер ерзала на стуле.

Все эти шестнадцать лет Хэри была для кого-то другом, для кого-то дочерью, а для кого-то внучкой. И показать в эфире сцену, где она привязывает к люстре веревку, а второй конец надевает себе на шею, – все равно что вызвать стихийное бедствие. Возможно, если бы можно было сообщить о ее смерти, ограничившись статьей в «Телегиде», это смягчило бы для зрителей боль утраты. Однако закон такого не допускает. Смерть ведущих актеров, какой бы ужасной она ни была, не может остаться тайной. Это великая цена , которую они платят за счастье жить в Сноуболе.

Госпожа Ча рассказала мне об эффекте Вертера, когда люди после самоубийства своего кумира тоже сводили счеты с жизнью, выбирая тот же самый способ. Услышав об этом, я тут же подумала о бабушке. Я боялась представить, каким ударом эта новость станет для нее, ведь она считает Хэри своей внучкой. Без сомнения, самое лучшее сейчас – любым способом скрыть от окружающих ее смерть.

Так что когда госпожа Ча предложила подождать восемнадцатилетия Хэри и объявить о ее желании покинуть Сноубол, тем самым закончив сериал, мне ничего не оставалось, как согласиться. Детям актеров, родившимся и всю жизнь прожившим в Сноуболе, дано право покинуть Сноубол. Такое решение они могут принять всего один раз – в день, когда им исполнится восемнадцать, и изменить его уже невозможно.

Неожиданный конец шоу, где Хэри вдруг решает уехать из Сноубола, отказавшись от жизни напоказ, безусловно, расстроит зрителей. Наверное, они даже почувствуют себя преданными или разозлятся. Но в любом случае для них так будет лучше, чем узнать горькую и жестокую правду. В этом я полностью согласна с госпожой Ча Соль.

И если подумать, у многих появится надежда, что Хэри приедет жить именно в их поселение. Со временем новый актер сможет завоевать всеобщую любовь зрителей, а Хэри постепенно забудут.

– Такая работа по силам одной лишь тебе, Чобам.

После этих слов последние сомнения рассеялись без следа. Жизнь, проведенная в ступальном колесе, которому все равно, кто его крутит, не сравнится с жизнью, которую могу прожить только я. Только я способна сделать конец истории Хэри счастливым.

– Надо бабушку разбудить попрощаться. – Выйдя из ванной, Онги показывает пальцем на закрытую дверь бабушкиной комнаты.

– Она спит, не надо ее будить. Все равно она считает меня твоей подружкой.

Онги смущенно ерошит себе волосы:

– Зато тебя она всегда любила больше, чем меня.

Я молча киваю. Когда мы были маленькими, бабушка тоже работала на электростанции. Она никогда не ела фруктов, которые получала на работе. Нам в школе на обед тоже давали фрукты, но бабушка всегда приносила свою порцию домой. Свой малюсенький кусочек она разрезала пополам и вручала нам с Онги, и каждый раз моя половина оказывалась чуть больше. Дело в том, что всего через два дня после моего рождения у меня обнаружили порок сердца и, хоть очень скоро опасность миновала, иногда все же случались приступы, поэтому бабушка из нас двоих заботилась обо мне чуть больше.

Тихо открыв дверь, я тепло гляжу на бабушку: «Теперь твоя внучка и вправду отправляется в Сноубол. Смотри на меня каждый день, а я буду стараться изо всех сил. Я скоро вернусь».

Напоследок, перед тем как уйти из дома, я крепко обнимаю маму. Мама упорно отворачивается, чтобы не показывать мне, что плачет. Она глядит на стеклянный футляр в форме кубика. Внутри лежит сувенир – маленький фотоаппарат из чистого золота, на месте линзы у него сверкает бриллиант. Это подарок, который передал моей маме Купер Рафалли, объяснив, что подобные сувениры получают все, кто становится частью корпорации «Ли Бон Медиа Групп». Я понятия не имею, правда ли это, но, по крайней мере, с этого момента моя мама поверила, что я действительно зачислена в школу.

– Я позабочусь о маме и бабушке, а ты хорошо учись и ни о чем не волнуйся. – Онги, желая походить на папу, старается придать голосу твердости, сам не замечая, как кусает нижнюю губу, а в его покрасневших глазах уже затаилась печаль грядущей разлуки.

Вслед за Онги я тоже напускаю на себя воодушевленный вид:

– Мам, ты что, плачешь? Как будто я там умру.

Мама украдкой смахивает слезы.

– И правда, что-то я надумываю себе всякие глупости. Мы ведь сможем навестить тебя.

Ученикам киношколы позволено приглашать к себе в гости родственников, в отличие от других студентов, которые могут вернуться домой на каникулы. У тех, кто учится в киношколе, настоящих каникул не бывает.

Глядя на маму, я натянуто улыбаюсь. Ведь на самом деле я еду в Сноубол не как студентка, а значит, пригласить их к себе не смогу.

– Не болейте, будьте здоровы! Мы скоро снова увидимся!

Не желая больше разыгрывать из себя счастливую студентку, я спешу скрыться за дверью. В прихожей я порываюсь оставить розовый рюкзак, набитый пирожными и бутылками с соком, но потом представляю, как огорчится мама, когда его обнаружит, и все-таки забираю рюкзак с собой.

В лимузине, за рулем которого сидит Купер Рафалли, царит напряженная тишина. Госпожа Ча Соль достает из небольшого холодильника, оказавшегося на заднем сиденье, бутылку удлиненной формы.

– Нам следует отметить это шампанским!

Бум! Крышка вылетает из бутылки с резким звуком, от которого я вздрагиваю. Потеряв дар речи, я широко открытыми глазами смотрю на госпожу Ча. В Сноуболе, как и в нашем мире, по закону пить алкоголь разрешается только с двадцати лет.