Элис Осман - Я рожден(а) для этого

– О чем болтаете? – спрашивает он. Любопытный какой.

– Разумеется, тебя обсуждаем, – отвечает Джульетта с проказливой улыбкой, в которой я сразу узнаю свою подругу.

Они с Маком удаляются в сторону гостиной, а я стою и гипнотизирую взглядом телефон, пытаясь сообразить, что же отец хотел сказать о маме.

Мама не понимает меня. Не понимает, почему какая-то музыкальная группа так много для меня значит.

А еще они волнуются за мое будущее. Они не говорят об этом вслух, но я и сама прекрасно знаю, что способности у меня средние, особенно по сравнению со старшим братом. Он у нас воплощение успехов и амбиций. А я – так, разочарование.

Это для меня не новость. Я прекрасно знаю, что ничего выдающегося во мне нет.

Но думать об этом сейчас я не собираюсь.

Нет нужды.

Эта неделя будет не обо мне и не о моей серой жизни.

О ней я вообще не буду вспоминать.

Эта неделя принадлежит «Ковчегу».

Бо́льшую часть дня все мои мысли – только о Джоуэне. Я обсуждаю фотографию с Джульеттой и в интернете. Тамблер бурлит всевозможными теориями, мнениями и дискуссиями. Фандом разделился на два лагеря. Одни верят в реальность Джоуэна, другие – нет. Полагаю, тот факт, что Джимми с Роуэном спали в обнимку в одной кровати, нельзя считать железобетонным доказательством, но в моих глазах он к этому близок. Потому что я оптимистка. И верю в настоящую любовь.

Твиттер тоже не затыкается. Хештег #Джоуэн часами висит в топе. В моей ленте люди и кричат от восторга, и плачут, и все это капслоком. Джимми и Роуэн пока никак не прокомментировали новость, но ведь рано или поздно они это сделают?

Как бы я хотела спросить их напрямую.

Как бы я хотела сказать им, что всё будет хорошо – и что все за них рады.

– Думаешь, они расстроились? – спрашивает Джульетта.

Мы сидим на диване в гостиной, разложив на коленях ноутбуки. По телевизору крутят серию «Бруклина 9–9». Мак расположился на другом диване, уткнувшись в телефон.

– Наверное.

– Тогда мне стыдно, что я так счастлива.

– Ну, мы пока не знаем, что они думают, – говорю я и выдавливаю из себя смешок. Мы обе прекрасно понимаем, что это всего лишь жалкая попытка оправдать нашу радость.

Прочитав все комментарии и ветки дискуссий, я заворачиваюсь в одеяло, которое валяется в гостиной с прошлой ночи, и сажусь перечитывать любимый фанфик по Джоуэну. В нем Джимми и Роуэн знакомятся в начальной школе, а в конце им по двадцать семь лет, «Ковчег» уже в прошлом, у обоих сольная карьера. Они снова и снова влюбляются и расстаются – только чтобы опять найти дорогу друг к другу.

Я знаю, что это все выдумка. Во всяком случае в том, что касается деталей. Но мне нравится мечтать.

Надеяться.

И чувствовать себя счастливой.

В моей жизни случались плохие дни (вот так сюрприз, да?), но этот решил побить все рекорды, потеснив на пьедестале даже День, когда у меня случилась паническая атака на концерте для нуждающихся детей, День, когда я потерял сознание на встрече с журналистами, и День, когда я упал со сцены лондонского театра Палладиум.

Допускаю, что звучит это не так страшно, но поверьте на слово, вы бы не хотели оказаться на моем месте. По пути в Лондон я не могу выкинуть из головы слова Листера и все думаю, вдруг кто-нибудь правда залез к нам в квартиру и сфотографировал меня, пока я спал. Ведь в таком случае это может повториться. А если этот человек не ограничится фотографиями?.. Кроме безумных фанаток, готовых на все, чтобы подобраться к нам поближе, и журналистов, жадных до грязных секретов, есть еще трансфобы, которые открыто желают мне смерти. Таких, к сожалению, тоже немало.

Сесили не выпускает из рук телефон. Она решительно настроена выяснить, как это фото попало на крупнейший новостной портал, но пять звонков не принесли результата и только ее разозлили. Наконец она вешает трубку, раздраженно рычит и качает головой, глядя на нас с Роуэном.

Кажется, на этот раз ответов нет даже у нее.

А фанаты тем временем развлекаются вовсю. Они ни капли не расстроились из-за фотографии, наоборот, радуются как дети. В твиттере только и разговоров о том, что Джоуэн – не выдумка, а реальность. Мне невольно становится их жалко. Бедолаг так или иначе ждет горькое разочарование.

Например, когда Роуэн расскажет о том, что у него есть девушка.

Блисс Лэй.

Которую мы держим в тайне последние два года.

– Опять у тебя такое лицо, – говорит Роуэн на полпути из Гатвика в Лондон. Он сидит в машине напротив меня – совсем как когда мы ехали на церемонию, – и на мгновение мне кажется, что мы снова там. Но в следующую секунду я вспоминаю, что теперь от Калифорнии нас отделяет пять тысяч миль.

– Какое лицо?

– Как будто тебя мучает запор. Лицо человека с потными ладонями.

Я сосредоточенно тру лоб.

– Мне кажется, кто-нибудь вломится к нам в дом и убьет меня.

Роуэн вздыхает и хлопает меня по колену.

– Не думай об этом, Джим-Джем.

– Если хочешь, можем нанять круглосуточную охрану, – предлагает Листер. Он сидит рядом и прихлебывает кофе из «Старбакса».

При мысли о том, что у нас в квартире будут толпиться громилы в костюмах, мне становится еще хуже.

Сесили отрывается от телефона и бросает на меня сочувственный взгляд.

– Давай-ка ты лучше подумаешь о более важных вещах. Например, о том, что в четверг у вас последний концерт, а в пятницу вы подписываете новый контракт.

– А если мы наймем постоянных телохранителей, они будут за нас пылесосить? – не унимается Листер.

Роуэн медленно поворачивает голову в его сторону.

– Если ты вспомнишь, как хоть раз пылесосил у нас дома, я прямо сейчас дам тебе пятьсот фунтов.

Листер с готовностью открывает рот, а потом застывает – и закрывает его. Мы смеемся, и на какое-то время я перестаю думать о неминуемой гибели от рук жестоких убийц.

В том, что нам предстоит интервью с журналом «Роллинг Стоун», Сесили признается, только когда машина останавливается возле шикарного отеля и Листер спрашивает, какого хрена мы тут делаем.

Впрочем, мы не слишком удивлены – уже привыкли делать что скажут и идти куда велят.

– Это из-за Блисс, – вздыхает Сесили. – Я пообещала «Роллинг Стоун», что вы дадите им интервью, если они придержат материал о ней.

Я бросаю взгляд на Роуэна. Кажется, его сейчас стошнит.

Сесили отводит нас в конференц-зал и препоручает заботам стилистов, которые должны привести нас в божеский вид после церемонии, афтепати и долгого перелета. К счастью, среди них оказывается Алекс, мой любимый стилист. Он обращается со мной как с живым человеком, а не с постером, который выдирают из журнала, чтобы повесить на стену.