Луиза Эрдрич - Ночной сторож

Ветер заставлял дребезжать металлические жалюзи на окнах завода. Томас натянул куртку. Он окончил восьмой класс лишь в восемнадцать лет, потому что ему приходилось работать с отцом. Они собирали урожай и опять засевали поля, пропалывали сорняки и потели под безжалостным солнцем. Однажды летом он выкопал колодец. Закончив восьмой класс, Томас попытался заняться самообразованием, в основном читая все, что мог найти. Когда ему требовалось успокоить разум, он открывал книгу. Любую книгу. Потом он всегда чувствовал себя отдохнувшим, даже если книга оказывалась плохой. Так что не слова в остальной части законопроекта мешали пониманию, а то, как они были соединены одно с другим.

Сенат и палата представителей Соединенных Штатов Америки, объединившись в составе конгресса, утверждают, что цель данного Закона состоит в том, чтобы обеспечить прекращение федерального надзора за трастовой и ограниченной собственностью племени чиппева Черепашьей горы в Северной Дакоте, Южной Дакоте и Монтане и улучшить распоряжение собственностью, находящейся в федеральном владении, приобретенной или изъятой для управления делами таких индейцев, а также активизировать упорядоченную программу содействия переселению и размещению таких индейцев в самодостаточной экономике с тем, чтобы федеральные обязанности и надзор в отношении таких индейцев могли быть прекращены, поскольку в этом нет больше необходимости, и прекратить оказание федеральных услуг, предоставляемых таким индейцам вследствие их статуса индейцев.

Томас отбросил страницы. Сделал обход. Потом собрал бумаги, разложил их по порядку и засунул обратно в портфель. У него не находилось ответа. Осталось чувство пустоты, гудения, а также ощущение, будто тело превратилось в барабан. Что любой может постучать в него и извлечь звук. И что этот звук, каким бы вызывающим он ни был, окажется бессмысленным. И что завладевший барабанными палочками знал это и был безжалостен. Он будет бить и бить, пока шкура Томаса не порвется.

Кто был этот человек? Человек, бьющий в барабан? Кто составил законопроект? Томас хотел узнать ответ на этот вопрос.

В то же утро Томас сделал дорогой телефонный звонок своему старому другу и приятелю по школе-интернату Мартину Кроссу. Мартин был председателем совета племени в Форт-Бертольде, резервации на западе Северной Дакоты, которую населяли племена мандан, арикара и хидатса, родное племя Мартина. Из воспитанника школы-интерната Мартин превратился в источник мудрости и выдающегося борца за права индейцев. Мартин сказал ему, кто бил в барабан: Артур В. Уоткинс.

– Он самый влиятельный человек в конгрессе, – добавил Мартин Кросс.

– Это нехорошо.

– Именно так. И я не знаю, имеет ли это значение, но он мормон.

Томас помолчал. То, что сказал Кросс, показалось ему смутно знакомым.

– Ты знаешь кого-нибудь из мормонов? – спросил Мартин Кросс.

– Не думаю.

– Они еще до тебя не добрались. Но погоди, они наведаются к тебе в гости. Это в их религии – превращать индейцев в белых.

– Я думал, это проделки правительства.

– Это записано в их священной книге. Чем больше мы молимся, тем легче мы становимся.

– Я мог бы сбросить несколько фунтов.

– Я не в том смысле, – засмеялся Мартин. – Мормоны думают, что, если ты последуешь их примеру, твоя кожа обесцветится. Они называют это легким и радостным.

– Им придется потрудиться над твоей жесткой старой шкурой.

– И над твоей тоже.

Томас прервал разговор, вспомнив, что племя разорено. На самом деле его финансовое положение было даже еще хуже, чем он думал, когда брался за работу, за которую ему полагалось платить тридцать долларов в месяц. В действительности он еще ни разу не заплатил сам себе. Но зато он теперь знал, как зовут сенатора, проталкивающего этот законопроект в конгрессе. Артур В. Уоткинс.

Следующим вечером на работе он снова разложил перед собой страницы законопроекта.

Итак, дело дошло до этого, подумал Томас, глядя на нейтральные строки предложений в законопроекте о прекращении действия договоров. Мы пережили оспу, винтовки Винчестера, пушку Хотчкиса и туберкулез. Мы пережили эпидемию гриппа 1918 года и участвовали в четырех или пяти кровопролитнейших войнах Соединенных Штатов. Но, в конце концов, мы будем уничтожены набором скучных слов. Распоряжение, усиление, прекращение, обеспечение и так далее.

Он вернулся за свой стол, только что пробив на карточке время – два часа ночи. Как давно он в последний раз хорошо спал? Где это было? В старом доме. Он отложил газету и начал писать Арчи: «Как ты знаешь, мама взяла на себя заботу о талантливом и многообещающем парнишке. Мартин для Уэйда – кто-то вроде алтарного мальчика-служки. Я не хочу показаться кощунственным, но когда я вижу Мартина, стоящего рядом с Уэйдом в его ботинках или работающего рядом с ним вилами или лопатой – не важно, чем именно, – я не могу не вспомнить, как в давние времена сам прислуживал во время Святой Мессы. Мартин, кстати сказать, внимательно слушает Уэйда и на днях утром сказал мне, что Уэйд постоянно упоминает, как я на работе пробиваю часы. С печальным взглядом Мартин заметил: “Со всеми этими пробиваниями часы, должно быть, уже разлетелись на сотню кусочков!”»

Томас подпер голову руками, прикрыв глаза. Следующее, что он помнил, было его внезапное пробуждение. В голове все плыло, пульс участился, и он был уверен, что кто-то пытался проникнуть на завод. Он выключил настольную лампу и взял стальной электрический фонарь, который мог пригодиться в качестве дубинки. Он не стал пробивать время на карточке, потому что щелчок отозвался бы эхом. Он бесшумно пересек основное помещение и вошел в комнату кислотной промывки. Он всегда думал, что, вполне возможно, кто-то, вообразив, что используемые на производстве камни – обычные драгоценные камни, может проникнуть на завод в надежде найти несметные сокровища. У него были фонарь и ключи. Он мог бы огреть грабителей фонарем и расцарапать их лица ключами. Но, скорее всего, они его одолеют, свяжут и швырнут в туалет. Он надеялся, что его голова не ударится об унитаз. Если он не сможет думать и рассуждать, ему не удастся противостоять законопроекту.

Томас медленно крался вперед и везде находил завод пустым. Гудит там, где должно гудеть. Тихо там, где всегда было тихо. Гул и грохот в обычных местах. Затем он вошел в темный цех и увидел большую серебряную дугу белой совы, припавшей к окну, расправив крылья. Она стучала клювом по стеклу, воюя с собственным отражением. Небо за совой было черным, безлунным, усеянным сверкающими звездами. Взволнованный, он нащупал ключи, а затем на цыпочках вышел на улицу, чтобы получше разглядеть сову.