Энджи Томас - Вся ваша ненависть

Мама зыркает на него, а потом переводит взгляд на меня.

– Так что, Старр, хочешь поехать?

Если честно, встретиться с мисс Розали для меня даже труднее, чем разговаривать с копами. Но ради Халиля я должна навестить его бабушку. Может быть, она даже не знает, что он умер у меня на глазах. Но если знает и хочет выяснить, что же случилось на самом деле, у нее на это больше права, чем у любого другого.

– Да, я с вами.

– Нужно найти ей адвоката до встречи с копами, – замечает папа.

– Мэверик. – Мама вздыхает. – Если Карлос говорит, что сейчас это не нужно, значит, не нужно. Я ему доверяю. Плюс я все время буду рядом.

– Хорошо, что хоть кто-то ему доверяет, – фыркает папа. – Кстати, скажи, ты и правда опять задумалась о переезде? Мы ведь это уже обсуждали.

– Мэверик, я не хочу сейчас об этом говорить.

– Разве мы сможем что-нибудь здесь изменить, если…

– Мэв-рик! – цедит сквозь зубы мама. Когда она так злится, остается надеяться, что это не ты попался ей под горячую руку. – Я сказала, что не буду это сейчас обсуждать.

Она косится на него, ожидая продолжения. Но продолжения нет.

– Попробуй заснуть, малыш, – говорит мама и целует меня в щеку, прежде чем уйти в спальню.

Папа подходит к холодильнику.

– Винограда хочешь?

– Угу. Почему вы с дядей Карлосом все время ссоритесь?

– Потому что он придурок. – Папа ставит на стол миску белого винограда и садится рядом. – А если серьезно, то я ему никогда не нравился. Он всегда считал, что я плохо влияю на твою маму. Хотя, когда я встретил Лизу, она была та еще бунтарка, как и все девочки из католической школы.

– Наверное, он еще сильнее опекал маму, чем Сэвен меня, да?

– Не то слово. Карлос вел себя как папаша. Когда меня посадили, он забрал вас всех к себе и не давал нам даже поговорить по телефону. Еще и адвоката по разводу нанял. – Папа улыбается. – Но он так и не смог от меня избавиться.

Папа сел в тюрьму, когда мне было три, а вышел, когда исполнилось шесть. Множество моих воспоминаний связано с ним, но в самых ранних воспоминаниях его нет. Первый день в школе, первый выпавший зуб, первый раз на двухколесном велосипеде. В этих воспоминаниях вместо папиного лица – лицо дяди Карлоса. И, мне кажется, ссорятся они на самом деле из-за этого.

Папа стучит по красному дереву обеденного стола: тук-тук-тук-тук.

– Скоро кошмары пройдут, – говорит он. – Хуже всего в самом начале.

Так было с Наташей.

– Много смертей ты видел?

– Достаточно. Хуже всего было с моим кузеном Андре. – Папин палец почти инстинктивно скользит по татуировке на предплечье – букве « А» с короной сверху. – Продажа наркоты обернулась грабежом, и ему дважды выстрелили в голову. Прямо у меня на глазах. Это случилось за пару месяцев до твоего рождения. Потому-то я и назвал тебя Старр [30] Имя Starr похоже на слово star , которое в переводе с английского значит «звезда». . – Он слабо мне улыбается. – Ты мой свет во всей этой тьме.

Папа молча жует виноград. Потом продолжает:

– И не волнуйся насчет понедельника. Скажи копам правду и не позволяй им навязывать тебе чужое мнение. Бог даровал тебе мозги, а потому обойдешься и без их советов. Помни: ты ничего плохого не сделала, во всем виноват коп. И не позволяй никому убедить себя в обратном.

Меня кое-что терзает. Я хотела спросить это у дяди Карлоса, но почему-то не решилась. С папой все иначе. Пускай дядя Карлос и исполняет невозможные обещания, зато папа говорит со мной начистоту.

– Как думаешь, копы хотят правосудия? – спрашиваю я.

Тук-тук-тук. Тук… тук… тук. На кухню словно находит тень правды; те, кто попадают в такое же положениие, как Халиль, становятся хештегами, но правосудие на их стороне оказывается редко. Думаю, мы все ждем случая – того самого случая, когда подобная история закончится справедливо. Может быть, это произойдет с нами.

– Не знаю, – говорит папа. – Но скоро мы это выясним.

Утром в воскресенье мы паркуемся возле маленького желтого дома. У крыльца, где так часто сидели мы с Халилем, распустились яркие цветы.

Мы с родителями вылезаем из машины. У папы в руках накрытый фольгой противень с лазаньей, которую приготовила мама. Секани заявил, что ему до сих пор нехорошо, и остался дома. За ним приглядывает Сэвен. Впрочем, я на это «нехорошо» не купилась – под конец весенних каникул у Секани всегда обнаруживается какая-нибудь болячка.

Пока мы идем по подъездной дорожке к дому мисс Розали, меня охватывают воспоминания. Мои ноги и руки исполосованы паутинками шрамов от падений на этот бетон. Здесь Халиль столкнул меня с самоката, потому что я не дала ему покататься. Помню, как, встав и обнаружив, что с коленки слезла вся кожа, я закричала так пронзительно, как не кричала никогда.

На этой дорожке мы играли в классики и прыгали через скакалку. Поначалу Халиль никогда не хотел играть с нами и говорил, что это девчоночьи забавы. Однако всегда сдавался, когда мы с Наташей объявили, что победитель получит «ледяной стакан» (то есть замороженный «Кул-эйд» [31] Kool-aid – растворимый порошковый напиток. в пенопластовом стаканчике) или упаковку «Наклейторс» (так мы называли «Нау-энд-лейтерс» [32] Now and Laters – жевательные конфеты, похожие на «Фрутеллу». ).

Кстати, конфетами нас всегда снабжала мисс Розали. У нее дома я проводила почти столько же времени, сколько у себя. В юношестве мама и младшая дочка мисс Розали, Тэмми, были лучшими подругами. Уже заканчивая школу, мама забеременела мной, и бабуля выгнала ее из дому. Тогда мисс Розали приютила маму у себя, и они жили вместе до тех пор, пока мама с папой не обзавелись собственным жильем. Мама говорит, что мисс Розали поддерживала ее больше всех и на мамином выпускном рыдала так, словно выпускается ее дочь.

Спустя три года мы с мамой встретили мисс Розали в «У Уайатта» (это было задолго до того, как магазинчик стал нашим), и та спросила маму, как дела в колледже. Мама ответила, что подумывает бросить учебу, поскольку папа в тюрьме, на детский сад денег нет, а бабуля обо мне заботиться не желает (ведь я не ее ребенок, а следовательно, не ее проблема). На что мисс Розали велела привести меня к ней на следующий день и строго наказала, чтобы о деньгах она даже не смела заикаться. С того дня, пока мама училась, мисс Розали нянчилась со мной, а потом и с Секани.

Мама стучит, и на двери грохочет жалюзи. Тут за стеклом появляется мисс Тэмми – в футболке, спортивных штанах и с платком на голове. Отпирая замки, она кричит:

– Ма, тут Мэверик, Лиза и Старр.

Гостиная выглядит так же, как в моем детстве, когда мы с Халилем играли здесь в прятки. Диван и кресло до сих пор в клеенчатых чехлах. Если в жаркий летний день посидеть на них в шортах, то клеенка почти намертво приклеится к ногам.