Павел Антипов - Краткая история премии Г. Токсичный роман

Так как Хадановіч был не против того, чтоб я занимался премией, Марыйка повела меня к пани Эльжбете Щепаньско-Домбровской, советнику, pani S-D, Шчэпке, Эльжбете I, её так много, а меня так мало. В здании института польского, недалеко от Красного костёла, в обстановке жуткой секретности был распечатан бюджет с итоговой цифрой 5700. В примечании было сказано, что ещё на одну тысячу работы проведёт ПЭН, то есть работы проведу я и ПЭН мне будто бы заплатит, а на самом деле, я сделаю всё бесплатно, только ради того, чтоб в графе «участие пэна» стояла цифра 14,7%. В 5700 не вошли также 200 евро на дизайнера, потому что Марыйка при суммировании пропустила эту строчку. Я почему так подробно привожу эти цифры. Для того, чтоб вы вдумались: 5700 – организация, 10000 – премия, на всю про всю премию самого Гедройца выделено всего-то 15 700 евро. Столько стоит какая-нибудь не самая дорогая машина. Какой-нибудь идиот-предприниматель, скопивший за год на новую тачку, может вдруг передумать и решить учредить суперпремию по белорусской литературе и это будет стоить ему всего лишь новой машины, даже не квартиры! Если, конечно, найдёт такого идиота, как я, который согласится за копейки приобрести неоценимый опыт. Да-да-да, мы готовы, говорит пани Эльжбета, это для нас очень важный проект, конечно, мы готовы поддержать, и снова договоримся с банком, идите работайте. Я утверждён.

О, эти премии, – думал я, – если из-за неправильного языка я не могу их получать, я буду их вручать! Хотя выбор победителя от меня мало зависел, да и как только я занялся организацией, мне сразу стало всё равно, кому вручать. По большому счёту, всё говно, что-то лучше, что-то хуже, но на десять тысяч никто не наработал.

Итак, я главный организатор. Но как мне работать? Документа, который бы описывал мои функции – нет, Марыйка вроде говорит, что делать, но это не всегда совпадает, с тем, что говорит Хадановіч. Кто главнее? Кто источник власти, кто мне указ? Поляки дают деньги, но до поры до времени им плевать, как всё организовано. Меня позвала Марыйка, но сама-то она из должности ушла. Хадановіч – источник власти? Но почему мне этого открыто не говорят? Я должен догадаться сам, сделать вид, что понял? Ну, допустим, понял. Хотя вот Хадановіч говорит, кого хотел бы видеть в жюри, и себя бы он тоже хотел видеть в жюри. Какая-то это не очень чистая игра, ну или игра без чётких правил. Но раз я не вижу поблизости никого главнее Хадановіча, то, думаю, буду воплощать его идеи, а там разберусь. Но с его идеями у меня сразу возникают проблемы. Он говорит, Акудовіча в этот раз брать не будем, он книжку написал, которая вполне может претендовать на первое место. Окей, не будем так не будем. Но когда я говорю об этом Акудовічу, он расстраивается, говорит, что лучше бы в жюри, но раз уж так решили. Кто решил, думаю я. Решил какой-то орган, комиссия, комитет? Но это решил Хадановіч! Я иду к Хадановічу, так мол и так, Акудовіч хочет в жюри. Ах, он по-видимому думает, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, типа, за жюри заплатят точно, а премию ещё неизвестно дадут ли – излагает Хадановіч мысли Акудовіча. В итоге, Акудовіч остаётся в жюри. Но меня такая система назначения жюри очень настораживает. Ещё есть польская часть жюри – это посол и директор института польского, это Адам Поморский, и ещё Хадановіч с Марыйкой говорят, чтоб я позвал Малгожату Бухалик. Я спрашиваю, как поляки читают? И не получаю внятного ответа, мол, они читают лонг. Или нет, они читают шорт. Голосуют ли посол с директором? Нет, говорят. Так нахера они в жюри? Ну, типа, чтоб им приятно было. А Поморский голосовал? Да, но опоздал с голосом, поздно прислал. То есть, я должен выслать книги Поморскому и Бухалик, но непонятно, шорт или лонг. Короче, полная хуета и неразбериха, и всем похеру, потому что действовать надо мне.

Пока я пишу Бухалик. Называй её Нутрия, говорит Марыйка, она любит, когда её зовут Нутрия. Я не решаюсь на такое панибратство и именую её пани Малгожата, хотя пани она конечно себя не ощущает, но мне пофиг. И вот эта пани говорит, что да, она согласна, шлите мне все книжки. Я говорю, оукей, пришлю шорт. Она такая, а чего шорт? Я – ну, так в правилах. Окей, говорит, шлите правила. Я думаю, ага, хер там, какие правила, я сам их не знаю. Иду уточнить у Хадановіча, он лишь разводит руками. Я говорю, ладно, пани, пришлю вам лонг. Она – неа, я всё хочу читать. Окей, пришлю всё, говорю. И положение не забудь. Я говорю – нет положения, я вообще только начал этим заниматься, войдите в моё положение, разбираюсь по ходу, давайте вместе разбираться, сейчас пока без положения, потому что я не успею его сделать, а уже на следующей премии сделаем положение так положение, всем положениям положение. Она, ясно, ну ладно. Но вообще хуйня у вас, а не премия: перво наперво надо сделать сайт, заполнить его отрывками из книг, а также написать в википедию статью о премии. Ну и пани попалась. Я не тупой, я сам знаю, что нужен сайт, но на сайт нет денег и нет человека, который бы занялся его заполнением. Про деньги не волнуйся, я напишу в посольство. И, к моему ужасу, она выбивает деньги на сайт.

Из моих знакомых сайты умеет делать только Коля. Я некоторое время раздумываю, не будет ли это коррупцией, позвать своего братаделать сайт? Но, думаю, ладно, не велика коррупция, всего-то 600 евро, и премия получает не только дизайнера и верстальщика, но и человека, который отвечает за весь фирменный стиль премии, в будущем ему придётся договариваться с типографиями и самой Щепаньской. Какая коррупция – практически благотворительность!

А Бухалик тем временем взялась за премию всерьёз. Она, похоже, чувствует, что неопытные белорусы без её экспертного мнения не смогут выбрать даже цвет сайта. Она требует, чтоб я показал ей макет. Говно, говорит она, а не макет! У нас в Варшаве в такой цвет лестничные клетки красят. И присылает пруф – фото лестничной клетки. Я её поздравляю и говорю, что в Минске красят в другой, пруф тоже прикрепляю. Если я ещё буду фоном сайта заниматься, то кто соберёт все книжки за последний год?

Если кто-то думает, что книги номинируют авторы или издатели, то это заблуждение, прошу больше так не думать. Своим ходом на премию добирается 5-7, в лучшем случае однажды было 11 книжек. Остальные должны номинироваться как? С этим интересным вопросом я столкнулся внезапно. Оказалось, что и тут никакого механизма нет. Я предполагаю, что в первую премию Марыйка просто обзванивала всех независимых издателей (база телефонов мне перешла в наследство), а какие-то книги ей подсказали члены жюри – вероятно, именно так в первую премию попали книги издательств зависимых. Но мне казалось, что список первой премии был не полным – 18-20 книг (на рукописных бюллетенях было сложно разобрать). В общем, после того, как я обзвонил всех независимых издателей, после того, как члены жюри мне ничего не посоветовали, я погрузился в изучение сайтов государственных издательств и нарыл более сорока книг! Точно не уверен, но мне показалось, что жюри не очень ожидало такого количества и начало задавать мне вопросы, а кто номинировал такую-то книгу? А сякая-то книга это что – проза? Я рассказывал им очевидные вещи, которые почему-то не были им известны из первой премии, что книги никто не номинирует, это я узнал, что такие книги вышли, и если вы решаете, что они подходят на премию, то предлагаю вам их номинировать. Я не уверен, что жюри осознало, что произошло, но список был принят. А произошло на самом деле рождение механизма номинирования книг!