Стейси Холлс - Миссис Ингланд

Повисла неловкая пауза, длина которой ясно давала понять, что мне не стоило заводить этот разговор.

Мистер Ингланд заметил мое смущение и сменил тему.

– Так что сподвигло вас выбрать эту профессию, няня Мэй? Многие девушки вроде вас предпочли бы работать в конторе, в магазине или на фабрике и наслаждаться свободными вечерами.

Похоже, ему было действительно любопытно. Я не привыкла к тому, чтобы интересовались моим мнением, и от волнения меня бросило в жар.

– Я всегда любила детей.

– Хмм… Вы редкий человек.

– Родители много работали. Я в семье старшая из пятерых детей, и как-то само собой вышло, что я стала о них заботиться.

Мистер Ингланд кивнул.

– А кроме того, – продолжила я, аккуратно подбирая слова, – полагаю, нет занятия в жизни интереснее, чем развивать ум ребенка. – Теперь я завоевала внимание хозяина безоговорочно и продолжила более уверенно: – Как говорит наш директор, материал, с которым работают няни, дороже холста, совершеннее мрамора и несравнимо ценнее для человечества. Мы формируем из детей порядочных людей. – Я залилась краской. – Звучит очень напыщенно.

– Отнюдь, мне интересно. И я соглашусь: хорошее зерно, посеянное в плодородную землю, будет плодоносить из поколения в поколение. Впрочем, как и дурное зерно. Няня Мэй, да вы прямо психиатр!

– Прошу прощения, сэр, мне неизвестно значение этого слова.

– Психиатры работают с человеческим сознанием. Их клиенты в основном преступники, которые хотят сослаться на невменяемость.

Его интонация была теплой и дружеской, но я почувствовала, что наболтала слишком много, и торопливо поднялась со стула.

– Мне пора к детям, сэр.

– Конечно. Они мечтают с вами познакомиться. Я прочел о Норланд-колледже в The Times и подумал: «Мне нужна одна из этих нянь». Весьма прогрессивное заведение.

– Благодарю вас, сэр.

– Надеюсь, дети станут вас слушаться. Если нет, приходите ко мне.

– Хорошо, сэр.

Мистер Ингланд не походил на отца, раздающего детям тумаки. С этим веселым прищуром черных глаз и легкой, непринужденной манерой общения хозяин был скорее из тех отцов, кто посадит своих детей на колени и поведает назидательную историю.

– Увидимся в гостиной позже, – сказал он на прощание.

– Да, сэр. Мне сообщить госпоже?

Он начал неторопливо нарезать селедку.

– Сообщите. Да, и еще кое-что, – прибавил мистер Ингланд, не глядя на меня. – Пожалуйста, запирайте детскую на ночь. Ключ с внутренней стороны двери.

– Слушаюсь, сэр, – пораженно ответила я.

– Хорошего дня.

– Хорошего дня, сэр.

Кухня оказалась просторной, с высоким потолком, с керамической плиткой на стенах. Повариху, миссис Мэнньон, я застала за чернением замысловатой с виду печи жесткой кисточкой. Сама миссис Мэнньон была румяная, круглая, невысокая, с волосами цвета апельсинового варенья. Я представилась и попросила воды, а она ответила, что Блейз уже унесла таз наверх.

– Благодарю вас. В какое время здесь подают завтрак? – поинтересовалась я.

– В восемь.

– А что вы приготовили детям?

– Тост и овсянку.

Полная миссис Мэнньон говорила, не отрывая взгляда от печи, перед которой стояла на коленях на каменном полу.

– Можно ли попросить добавить в меню яйца всмятку? – подала голос я.

Кисть в руке поварихи замерла, и миссис Мэнньон повернулась ко мне вполоборота и взглянула искоса.

– Чего-чего?

– Яйца всмятку, – повторила я. – Для детей.

– Вам еще и яиц надо?

– Они могли бы съесть чуть меньше овсянки, если так будет удобнее.

– Они могли бы! – Повариха сдула огненную прядь с лица. – Ладно! Добавлю яйца в список продуктов на неделю. Обед в полдень, чай в шесть, но в детскую я обычно посылаю чай к четырем.

– Обед? – недоуменно повторила я.

Миссис Мэнньон бросила кисть в баночку и поднялась на ноги.

– Ланч, обед – называйте как хотите, – уточнила она.

– О, так значит, ланч в двенадцать, а вместо ужина чай?

– Мне не до загадок! – вспылила она. – Обед в полдень, чай в шесть, как я уже сказала.

Я поблагодарила повариху и пошла на выход. Слишком быстро захлопнувшаяся кухонная дверь немного прищемила мне платье. На лестнице я встретила Блейз, которая спускалась с помойным ведром. Она посторонилась, молча буравя меня черными глазками.

– Спасибо за воду, – поблагодарила я. – Я бы и сама принесла. Я няня Мэй.

– Пожалуйста, – сквозь зубы процедила Блейз и продолжила свой путь.

Сгорая от унижения, я поспешила в детскую и, закрыв за собой обитую сукном дверь, отгородилась от остального дома.

Дети уже проснулись. Старшая девочка сидела у себя в кровати с младенцем, стараясь держать братика подальше от края, а тот играл с ее темными локонами. В другом конце спальни младшая сестра рассматривала мою накидку, висевшую на крючке.

– Доброе утро! – весело поздоровалась я, и младшая девочка подпрыгнула от неожиданности.

Я раздвинула шторы, подняла жалюзи и распахнула окно.

Заметив, что мальчик сел в кровати, я представилась:

– Я няня Мэй.

– Вы не похожи на няню, – удивился он. – Вы слишком молодая.

– Что ж, я действительно няня, и более того, именно ваша. Как тебя зовут?

– Саул.

– Рада знакомству, мастер Саул.

Я повернулась к остальным.

– Малыша зовут Чарли, – сообщила старшая девочка. – А это Милли. Я Ребекка, но все зовут меня Декка.

– Няня Нэнгл не звала, – возразил Саул. – Она говорила, что прозвища для рабочих.

– Я только смотрела на ваши вещи, – оправдывалась Милли. – Я ничего не своровала.

– Надеюсь, – улыбнулась я. – Смотреть можно. Только сначала следует спросить позволения.

Милли смиренно убрала руки за спину.

– Я говорила ей не подходить, – сказала Декка.

Мой взгляд на мгновение задержался на ней. Я будто смотрела на себя в детстве. У нас обеих были длинные темные волосы. А потом я сообразила, что Дэкка на год младше Элси. У Декки отцовские глаза, в ней чувствовались серьезность и ответственность за младших детей. Декка положила братика себе на колени, и он весело загукал. Я взяла младенца на руки.

– И сколько же Чарли?

– В прошлом месяце ему исполнился годик.

Малыш прижал пальчики к моему рту, и я сделала вид, будто кусаюсь, чем развеселила детей. Чарли оказался очаровательно пухленьким, розовощеким младенцем с золотистыми кудряшками.

– Няня Нэнгл умерла вон в той кровати, – заявил Саул. – Мы проснулись, а она уже труп.

– Достаточно, – твердо проговорила я, заметив переживания Милли.

– Няня Нэнгл еще отца воспитывала. Она была очень старая, – пояснила Декка.

– Она была толстая, и от нее вечно воняло капустой! – крикнула Милли, прыгая на кровати.

– Не стоит так говорить.

– И все время спала! – не унималась Милли. – Она не просыпалась, даже когда я орала ей в ухо! А потом ее увезли на черной карете.