Зорайда Кордова - Наследие Божественной Орхидеи

– Давайте позовем дождь.

Они вышли из дома, их голоса взмыли в небо, босые ноги подняли пыль. И когда небо разразилось громом и молнией, и чем-то похожим на падающие звезды, они помчались в дом, Мартин тогда приготовил им лимонад, который был ледяным, горьким, сладким и просто идеальным на вкус.

К Маримар вернулось ощущение тяжести. Ее охватило чувство, будто что-то вот-вот закончится и она никак не сможет этому помешать.

– Как угнетающе, а ведь она пока не умерла.

Рей вставил очередную сигарету в сухие губы. Его руки дрожали, когда он чиркал зажигалкой.

Маримар хотела рассмеяться, но смех замер на губах, когда она увидела толпу перед домом. Она вспомнила рассказы Орхидеи о разгневанных деревенских жителях, которые пытались и не смогли выгнать ее из города, когда она и ее покойный муж только что приехали. Но сейчас перед ними была не орда незнакомцев. Это была их семья.

– Почему все стоят снаружи? – спросила она.

Рей посмотрел на часы. В приглашении говорилось «не ранее 13:04», солнце истинно в зените. Орхидея была пунктуальна, но на часах уже почти три.

Расположившееся в конце дороги, между холмами, ранчо напоминало игрушечный домик с десятками крошечных кукол, стоявших рядом. Закрыв глаза, Маримар представила себе все, что находится в стенах дома. Половицы, которые стонали среди ночи, как будто дерево все еще было живым и пыталось освободиться. Высокие свечи и потоки воска, проникавшие в каждую трещину, какую могли найти. Большие открытые окна, впускавшие сладкий запах трав, сена и цветов. Жирные куры и свиньи, которых Маримар и Рей мучили, пока их матери, Пена и Парча, ухаживали за садом. В те времена ранчо было роскошным. Целый мир среди неба и гор, в котором царила Орхидея Монтойя.

Маримар отмахнулась от стрекозы, жужжавшей у нее над головой. Рей выдохнул сигаретный дым, и тот принял форму колибри.

Последний отрезок дороги был крутым, ветер дул им в спину, словно толкая их до конца пути. Когда они были маленькими, они бегали здесь наперегонки и скатывались вниз. Теперь они пытались сохранить равновесие, спокойно переставляя ноги, пока не оказались перед ранчо, где их ждали тети, дяди и двоюродные братья, которых они не видели много лет.

Встретить их всех было необыкновенным событием. Монтойя были не из тех семей, которые отмечают праздники, за исключением годовщины прибытия Орхидеи в Четыре Реки. Это была бабушкина версия встречи Нового года, которому она давала глупые названия. Год Абрикоса. Год Чупакабры. Однажды она позволила дяде Калебу-младшему назвать следующий год, и он придумал «Год Птеродактиля», потому что тогда был увлечен динозаврами. Маримар достала приглашение из заднего кармана и развернула его. Провела пальцем по словам «Год Колибри». Любимая птица Орхидеи.

– Что происходит? – спросила Маримар.

Толпа недовольно загудела.

– Орхидея всегда Орхидея, – процедила тетя Рейна и так плотно сжала губы, что размазалась помада.

Маримар пыталась посчитать своих двоюродных братьев, тетей и дядей, но все сбивалась со счета. Она наклонилась к Рею и пробормотала:

– Вот как выглядят двенадцать лет жизни с четырьмя мужьями.

– Достойно восхищения? – осторожно спросил Рей.

Впечатляющий результат для женщины, утверждавшей, что родилась неизвестно где и в детстве никому не была нужна. Когда Маримар спросила, почему все в семье носят фамилию Монтойя, хотя это фамилия матери, Орхидея просто сказала: потому что она хочет оставить свой след и, кроме того, ей было непросто родить их всех.

Семейство Монтойя делилось на следующие ветви.

Маримар и Рей представляли своих умерших матерей, Пену и Парчу Монтойя, и семейную ветвь, которая началась с их дедушки Луиса Освальдо Галарса Пинкая – он приехал из Эквадора в Четыре Реки вместе с Орхидеей и петухом Габо.

Он умер, когда их дочери были маленькими, от чего-то, что Орхидея именовала patatús [13] Приступ, удар ( исп. ). – Маримар представляла, что это что-то вроде испуга. Пена Монтойя никогда не была замужем, и о своем отце Маримар знала только то, что он исчез еще до ее рождения. Парча Монтойя Рестрепо же показала характер, дав Рею второе имя не в честь отца, а Монтойя.

Следующим был Гектор Антонио Трухильо-Чен, пуэрто-риканско-китайский профессор, который спустился с холма, привлеченный ароматом кофе. Он проезжал здесь по пути в местный колледж, куда его пригласили читать лекции по сельскому хозяйству. Однажды после занятий он навестил Орхидею, которой понравились его прекрасные глаза и крепкая фигура, и следующей весной они поженились. У них было трое детей, и все они здесь сегодня присутствовали. Феликс Антонио Монтойя Трухильо-Чен, его жена Рейна, их дочь Татинелли с мужем Майком Салливаном. Флоресида Дульсе Монтойя и ее дочь Пенелопа. Сильвия Арасели Монтойя Лупино, ее муж Фредерико и их сыновья-близнецы, Гастон и Хуан Луис.

После Гектора, который скончался от инфекции, полученной в экспериментах с гибридами растений, появился Калеб Соледад. Калеб, как и большинство людей, оказался в Четырех Реках, потому что заблудился. У него не было ни телефона, ни четвертаков, валяющихся в бардачке, а бензин, которым он только что наполнил бак, каким-то образом вытек в двух милях от дома. Он был химиком, родом из Техаса, разъезжал по стране, пытаясь составить идеальный аромат. Они влюбились друг в друга в ее саду, и Маримар, впервые услышав эту историю, подумала, что у них тогда был секс. У братьев и сестер Соледад Монтойя были такие же густые брови, угловатые челюсти, темно-оливковая кожа и зеленые глаза, как у их отца. Это были близнецы, Энрике и Эрнеста, и Калеб-младший. Детей ни у кого из них еще не было.

Маримар огляделась в поисках четвертого мужа Орхидеи, Мартина Харрисона, бывшего джазового музыканта из Нового Орлеана, который пришел к веранде Орхидеи, потому что каким-то образом слышал звуки музыки от нее все время, пока поднимался по дороге. Его не было среди толпы терявших терпение Монтойя.

Именно тогда Маримар поняла, что имела в виду ее тетя Рейна, когда говорила: «Орхидея всегда Орхидея». Грудь сдавило. Маримар, протиснувшись сквозь толпу, бросилась к дому, вокруг ее головы теперь кружился рой стрекоз. Сердце ее упало. Дом ее детства оказался совсем не таким, каким она его помнила, и хотя Маримар ожидала некоторого беспорядка, она не была готова к тому, что увидела.

Темно-зеленый плющ и виноградные лозы вползли между деревянными панелями, через разбитые окна, поглощая все, будто намереваясь вернуть дом земле. Корни прорвались через веранду, как щупальца, и оплели дверную ручку, закрывая вход.

И если Орхидея внутри, они не дадут ей выйти.

Рей поднялся по ступенькам и встал рядом с Маримар. Кончиками пальцев коснулся одного из окон, провел пальцем по тонкой трещине, которая вела к чеканному лавровому листку. Единственный листик отделился от стекла.