Тиа Уильямс - Семь дней в июне

Тай потрясенно кивнул. Шейн всегда казался ему веселым дядюшкой. Он никогда не видел учителя таким серьезным. Поколебавшись, мальчик сказал:

– Я так распаляюсь. Не могу успокоиться.

– Можешь. – Шейн чуть расслабился. – Верь.

– Ну да. Церковь.

– Если тебе это подходит. Но я имел в виду веру в себя. Что тебе нравится?

Тай пожал плечами.

– Наверное… планеты.

– Почему?

– Нравится… что там есть что-то еще. Я не знаю. Мне нравится думать о других мирах. – Он растерянно пытался описать то, о чем никогда даже не думал. – Я… Я рисовал планеты, когда был маленьким ниггером. Глупо.

– Неплохо. – Шейн достал из кармана упаковку жевательной резинки и сунул два кусочка в рот. Потом бросил один Таю, который поймал подарок одной рукой. – Есть восемь планет, так? Я не помню всех названий. А ты?

– Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун.

Шейн сложил руки на груди.

– Когда захочешь подраться, произнеси их в голове. Это называется мантра. Мантра – это как магическое заклинание для твоего мозга, приказывающее ему остыть.

– Глупо.

– Разве? Тебе ведь нравится «Игра престолов»?

– Нет.

– Ты сам выучил дотракийский [33] Дотракийский язык – искусственный язык, разработанный специально для дотракийских реплик в сериале «Игра престолов». . Я видел, что ты пишешь в этой тетради.

Тай снова пожал плечами, его подбородок утонул в складках шеи.

– Что делает Арья [34] Арья Старк – персонаж, созданный американским писателем Джорджем Р. Р. Мартином, героиня сериала «Игра престолов». ? Когда она в опасности? Она произносит имена людей, которым хочет отомстить. Это ее мантра, и это помогает ей выжить. Планеты будут твоей мантрой.

Тай едва мог скрыть свой восторг и унижение от того, что его сравнивают с Арьей Старк, и его голова еще больше спряталась в шее, а складки кожи проступили под щеками.

– У тебя есть мантра?

Тай действительно задал этот вопрос с правильной интонацией.

– Да.

– Какая?

– Моя, – коротко ответил Шейн.

У него действительно была мантра. Подарок от девочки, когда он был еще мальчиком. И когда поддержка понадобилась, мантра сработала.

Он посмотрел на часы. Пора было ехать в Нью-Йорк.

– Тебе надо заниматься, – сказал Шейн. – Учитель естественных наук сказал, что ты любишь астрономию. Поэтому я записал тебя на стажировку в планетарий Провиденса. Кроме того, каждую пятницу в три тридцать ты будешь помогать с уроками по естественным наукам отстающим. И не забывай: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун.

– Подожди. Ты знал, что мне нравятся планеты?

Шейн ухмыльнулся и от души ткнул Тая в плечо.

– И ты сказал, что не можешь их назвать, но только что это сделал!

– Конечно, я знаю названия планет, – сказал Шейн, похлопав по карманам джинсов, убеждаясь, что бумажник на месте. – Я тебя обманул.

Рот Тая открылся.

– Это твоя мантра, не моя. Ты должен был произнести ее вслух, чтобы придать ей силу.

– Я тупица, – в восторге прошептал Тай.

Шейн усмехнулся. Ему будет так не хватать Тая. Он хотел обнять мальчика, но в личном деле ученика говорилось, что он не любит, когда к нему прикасаются. Шейн все понимал; он тоже не любил, когда его трогали.

Он уже направился к двери, когда его остановил голос Тая.

– Ты…. Может, тебе нужна помощь? В Нью-Йорке?

Шейн обернулся.

– Помощь?

– Можно мне поехать с тобой? – робко пробормотал Тай. – Я могу быть твоим помощником.

Шейн чуть ссутулился.

– Если я тебе понадоблюсь, сразу вернусь. В любое время. По любой причине. Обещаю.

Тай несколько раз моргнул и опустился на стул.

– Ты не успеешь по мне соскучиться, парень. Я буду писать тебе целыми днями.

Мальчик кивнул.

– Мне пора. Будь умнее. Просто… веди себя хорошо, – сказал Шейн и выскочил за дверь. У него закончились слова. И он опаздывал. В горле стоял комок, а глаза слезились. Но плакать он не собирался. Он не плакал с тех пор, как ему исполнилось семнадцать.

Шейн скользнул на водительское сиденье взятой напрокат «ауди», включил кондиционер и помчался по шоссе № 1 в сторону аэропорта Грин. Он слишком сильно полюбил этого ребенка. Он не знал, как учить, не любя. Возможно, это было вредно для здоровья.

Он знал, что Тай, скорее всего, не попадет на стажировку в планетарий.

Просто не попадет, и точка. Шейн не мог контролировать каждый его шаг, но будет оставаться на связи. Он всегда так делал. В каждом городе у него был свой Тай, или Деймонд, или Марисоль, или Рашад. Он сохранит им всем жизнь силой воли.

Новый Шейн не затем любил, чтобы исчезать.

Так он поступил с ней. Потому и летел теперь в Нью-Йорк.

Шейн ничего не хотел и не заслуживал от нее. И ему была ненавистна мысль о том, чтобы вторгаться в ее жизнь или копаться в прошлом. Но он должен был объяснить то, что не смог объяснить раньше. А потом уйти.

Справедливости ради, он знал, что это ужасный план. И все равно собирался так поступить, даже себе во вред.

Так было нужно. Шейн не мог притворяться, что принимает новую жизнь, убегая от старой.

Она была огнем, который он разжег много лет назад, и слишком долго он позволял ему тлеть. Пришло время потушить пламя.

Мероприятие «Состояние черного автора» было ошеломляющим. Обсуждение проходило в просторном зале «Кантор аудиториум» Бруклинского музея и оформлено было идеально. Чтобы найти этот зал, нужно было преодолеть множество комнат, в которых демонстрировалась самая модная выставка в городе: «Никто не обещал, что завтра наступит. Искусство через 50 лет после Стоунволла». Каждый хипстер притворялся, что посетил эту выставку. Осмотрев все великолепно подобранные экспонаты протестного искусства, толпа гостей вошла в зал, предвкушая бурную беседу.

Помещение было строгим, по-индустриальному современным, с двумя сотнями мест для публики и массивным окном, выходящим на Восточный бульвар, полный карибских ароматов. Гости оделись в разноцветное. Наступила жара, и сарафаны, яркая помада и естественные прически вошли в моду. В толпе смешались представители высокой и низкой литературы: писатели старой гвардии (чей расцвет пришелся на 70-е и 80-е годы); эссеисты, романисты и журналисты-миллениалы, писавшие о культуре; горстка перепуганных книжных блогеров в очках; студентки из Колумбийского и Нью-Йоркского университетов в футболках со слоганами и модных биркенштоках [35] Биркенштоки – от Birkenstock ( нем .), немецкий обувной бренд. , по которым безошибочно определяют изучающих «феминизм и его направления». Повсюду сновали репортеры цифровых изданий и фотографы, рассматривая бирки «Здравствуйте, меня зовут…», чтобы отыскать тех, кто достоин интервью.