Array Сборник - Красные туфельки. Китайская проза XXI века

Она не спеша взяла с чайного столика листок бумаги, разорвала на мелкие клочки и сложила в кучку. На ее лице появилась мрачная улыбка, напоминавшая эти клочки бумаги. Цзянь Фанпин молча встал, грубо схватил девушку за талию и бросил на кровать. Ее глаза распахнулись, она не сопротивлялась, когда он срывал с нее одежду, яростно целовал, яростно лапал и яростно входил в нее. Во время всего процесса Цзянь Фанпин сжимал зубы, пока не обмяк на ней, истекая потом. Ван Ячжу плакала, потом рассмеялась, ей было больно. Его пот стекал по ее телу. Цзянь Фанпин откинул одеяло и увидел на простыне несколько пятен крови, словно пролито красное вино. Заметив его замешательство, Ван Ячжу сказала:

– Я виновата: забыла тебя предупредить. Ты отдохни и давай еще раз.

В комнате всю ночь горел свет. На следующее утро староста понял, что произошло между Цзянь Фанпином и Ван Ячжу, сально хихикая, потыкал его в бок, но Цзянь Фанпин уже не чувствовал боли. Экскурсия оказалась интересной, галереи длиной в десять ли, прорубленные прямо в горах, вызывали благоговейный трепет. Цзянь Фанпин подумал: «Люди вон какие ходы прямо в скале прорубили, а я себе хорошую жену найти не могу?» К обеду, видимо, и жена старосты узнала о том, что вчера случилось, заметно расслабилась, уже не караулила так младшую сестру и потихоньку отдала ей мобильник. Ночь Ван Ячжу снова провела в номере Цзянь Фанпина. Они пробыли в живописном районе два дня, пришла пора возвращаться. Староста вызвался сесть за руль, сказав:

– Начальнику Цзяню нужно отдохнуть.

Супруга рассмеялась и пожурила его. Всю дорогу девушка льнула к его груди, а он с нежностью гладил ее лицо. Они так увлеклись, что староста с женой даже в зеркало заднего вида не осмеливались смотреть и головы не поворачивали. В машине звучал голос Ван Фэй, когда дошла очередь до песни «Карусель», Ван Ячжу тихонько стала подпевать:

Раньше Цзянь Фанпину казалось, что он разбирается в красном вине и в творчестве Ван Фэй. Но сейчас он недоумевал: кто та «деревянная лошадка», о которой поется в песне, и кто взлетает? Прощаясь, староста шепнул:

– Ты молоток, жду приглашения на свадебку.

В ответ Цзянь Фанпин только улыбнулся, грудь сжимало так, что не продохнуть. Через пару дней снова позвонил староста, как и предполагалось, в ярости, и в лоб спросил:

– Ты знал, что Сяо Чжу уехала за границу?

Цзянь Фанпин промычал что-то в ответ. Староста принялся распекать его, он молчал, и староста бросил трубку. Из вежливости он дал старосте возможность выговориться. Когда тот положил трубку, Цзянь Фанпин подошел к двери, запер ее на замок, но вернуться на место не хватило сил, поэтому он постоял, прислонившись к двери, а потом сполз вниз и уселся на пол. Слезы хлынули из глаз. То ли от обиды и оттого, что его обманули, то ли от того, что серьезно отнесся к этому чувству, он и сам толком не знал. Когда плачет тридцативосьмилетний мужик, то это жалкое зрелище. Он скурил целую пачку сигарет, и тут ему снова позвонил староста, но в этот раз его будто подменили. В трубке слышался плач его жены. Староста сказал коротко:

–Я знаю, что произошло. Собирайся. Тебя хочет видеть мой тесть.

Жилой комплекс для членов постоянного комитета оказался на редкость неказистым. Вооруженный охранник на входе долго проверял документы старосты, усмехаясь: правила такие, надо даже у знакомых документы проверять. Староста выдавил из себя улыбку. Дом у Ванов был очень скромным. Даже телевизор совсем древний. Тесть принял их в кабинете, прохаживаясь взад-вперед:

– Про ситуацию с Сяо Чжу вы оба знаете?

Староста и Цзянь Фанпин переглянулись. Староста сказал:

– Я только что узнал. Сяо Яюнь мне сказала.

Тесть замер на месте:

– Мать рано умерла, Сяо Яюнь вырастила младшую сестру. Сяо Цзянь, ты тоже в курсе?

Цзянь Фанпину казалось, что ему все это снится. Впервые его имя прозвучало из уст члена постоянного комитета. Он покивал.

– Да, Сяо Чжу мне сама сказала, по дороге.

– Раз знаете, пусть это останется между нами, не болтайте. – Старик продолжал мерить комнату шагами. – Тем более ничего в этом достойного не вижу. Нарушены нормы морали. На самом деле это я виноват, что дочку не воспитал как следует. Это все, что я хотел сказать. Вы на ключевых постах работаете, заняты очень, не смею задерживать.

Староста и Цзянь Фанпин поспешно вскочили. Прощаясь, старик похлопал Цзянь Фанпина по плечу со словами:

– Перед отъездом Сяо Чжу просила передать, что ты хороший человек, пусть у тебя все будет хорошо.

Цзянь Фанпин не мог вымолвить ни слова, только качал головой. Старик вздохнул:

– Обидела она тебя, я понимаю.

Цзянь понимал, что для такого большого начальника произнести эти слова очень и очень нелегко.

Цзянь Фанпин со старостой не стали возвращаться на работу, староста привез его на берег реки, где они долго смотрели на бурлящую вдалеке воду и молчали. Староста поднял большой камень и бросил в реку, отчего по глади воды пошли мутные волны. Староста воскликнул:

– Черт возьми! И впрямь, каких только чудес не встретишь, а тут такое… она ж тебе…

Цзянь Фанпин перебил его:

– Хватит, как бы то ни было, спасибо, что нашли мне девственницу.

Староста обернулся и изумленно ахнул:

– Правда, что ли, девственница?

Цзянь Фанпин прыснул со смеху:

– А могло быть иначе?

– Повезло тебе! Тогда ты меня приглашаешь выпить!

– Конечно-конечно!

И они бок о бок пошли к машине.

После того как Ван Ячжу уехала за границу, у Цзянь Фанпина смотрины стали вызывать ужас. Все внутри цепенело, и даже мысль о флирте больше не грела. Проблемы на этом не кончились, завистники Цзянь Фанпина с радостью потирали руки, ждали, когда смогут над ним посмеяться. Староста сказал:

– Знаешь, что для чиновника самое радостное? Когда посреди ночи являются члены дисциплинарной комиссии, сообщают, что срочно надо прибыть по «двойному указанию» [13] «Двойное указание» – система партийных дисциплинарных расследований, применяемая исключительно к высокопоставленным членам компартии. По регламенту партийному работнику, находящемуся под подозрением, сообщают время и место (отсюда и название «двойное указание»), куда необходимо прибыть для беседы-допроса. , а у тебя рыльце в пушку. Ты перепуган так, что вот-вот обделаешься. И тут они уточняют: «А вы такой-то?» Ты плачешь от радости и громко сообщаешь: «Вам в квартиру напротив!»

Увы, все, кто надеялся на подобный «анекдот», разочаровывались. Судя по всему, Цзянь Фанпин не только не покатился вниз, но его вроде бы даже ждало повышение. Когда провинциальный партком нового созыва организовал обучение для начальников бюро, то в списке имен грозно красовалось его имя. Якобы сначала в заявке Цзяня не было, департамент выдвинул только одного начальника бюро по фамилии Хуан. Дело в том, что Цзянь Фанпин недавно получил повышение, да и по квалификации сильно уступал товарищу Хуану. Но никто не предполагал, что организационный отдел парткома сам поднимет этот вопрос и выделит дополнительное место. Этому изменению, которое соответствовало принципам, но противоречило здравому смыслу, очень удивился начальник Чжун. По поводу подоплеки мнения разошлись. Но Цзянь Фанпина действительно взяли в группу, а после окончания курсов переподготовки он оказался в очереди на перевод на должность замначальника отдела. Факт столь же очевидный, как пятно на юбке Моники Левински. Кто стоял за Цзянь Фанпином – тайна, покрытая мраком, более того, в этот раз он был на курсах переподготовки единственным холостым мужчиной; когда это выяснилось, все стали завидовать и наперебой предлагать разных девушек, что Цзянь Фанпину здорово надоело. Того, кто видел безбрежное синее море, речкой не удивить. Теперь Цзянь Фанпину было сложно найти пару, бывало, в самом начале знакомства он искал повода для разрыва – нет, редко когда отношения развивались. Он сам напоминал себе дряхлую, но мудрую змею, странную, ужасную, при виде которой леденела кровь, – такая лучше будет голодать, чем есть тухлятину. Время размеренно текло. Департамент построил для сотрудников новый жилой комплекс, после ремонта он перевез в новую квартиру всю семью. Квартира площадью сто восемьдесят метров располагалась на первом этаже, с маленькой террасой и подвалом. Когда отец с сыном укладывались, Цзянь Фанпин выходил один на террасу, устраивался в шезлонге, а рядом ставил бокал с красным вином. «Шатонеф-дю-Пап» из виноградников в долине Роны, с очень богатым вкусом, – это вино лучше всего подходит для уединенных размышлений. Он вспоминал, как все вокруг снова и снова говорили, мол, кто же будет хозяйкой в твоей квартире?