Карме Риера - В запредельной синеве

– Слава Богу, что она приземлилась на ноги, а не ударилась головой, – воскликнул дон Себастья с усмешкой, – не то мы преждевременно лишились бы ее святости…

Все засмеялись, и никто ему не попенял за подобные шутки – племяннику наместника короля дозволено больше, чем другим.

«…Otras veces, cuando la llamaban obedecía tan presto que si estaba hablando dejaba la palabra a medias, a medias la labor y hasta los pasos… En cuanto a las otras virtudes, todas las practicó, especialmente aquellas que tenían que ver con la mortificación de los sentidos. Así, para que las comidas le supieran mal y tuvieran el peor sabor, mezclábalas con trozos de naranjas agrias y ajenjos…» [81] «Иной раз, когда ее призывали, она приходила так быстро, что ежели пребывала за беседой, то обрывала ее на полуслове, бросала она также тогда любое дело, даже ежели это было для нее затруднительно… Что же до остальных добродетелей, то она в себе развивала все, особливо же те, которые касались умерщвления чувств. Так, дабы еда ее не соблазняла и дабы ухудшить ее вкус, она добавляла в нее кусочки кислых апельсинов и горькую полынь…» ( исп .)

– Я бы на это не сподобился, – прервал чтение хронист и сообщнически подмигнул Себастья Палоу.

«Не думаю, чтобы все эти грубые подробности очень понравились дядюшке, – размышлял кабальеро Палоу. – А вот тетушке… кто знает… Она такая набожная! Даже заказала картину с изображением достопочтенной родственницы… И она ее получит, это точно… Однако если и вправду, как она обещала, я буду сопровождать ее в Рим… Это отличный предлог, чтобы оказаться в Италии… Ливорно… Пере Онофре говорит, что она живет затворницей, почти нигде не бывает… «No duda amor en cual su color sea / Blanca es el alba y Blanca es la aurora…» [82] Не сомневается любовь, которой цвет такой, Что бел и пред рассветом, и утренней зарей ( исп .). Ему стоило большого труда срифмовать эти строчки, но теперь они уже были отправлены адресату.

«…A los quince años después de tomar el hábito decidió que no levantaría más los ojos del suelo, a no ser para fijarlos en su Esposo Sacramentado. Su humildad era tanta que le oyeron decir que sentía verse amada por las religiosas y quisiera que nadie se acordase de ella ni la apreciase porque se reputaba por la criatura más vil y de peores inclinaciones del mundo. Menos que basura quisiera ser y que todas las criaturas me aborreciesen.!Cuánta pena tengo, cuando veo que todos me aman! Lo que quisiera es ser aborrecida de todos y olvidada igual que mi Esposo es aborrecido y olvidado de las almas…» [83] «…В пятнадцать лет, надевши монашью рясу, решила она, что отныне обратит свой взор к небесам лишь затем, чтобы воззреть на своего Священного Жениха. Смирение ее было столь велико, что слышали, как она говорила: я чувствую, что монахини любят меня, а хотела бы, чтобы никто не помнил обо мне и не уважал меня. Ибо она считала себя самым ничтожным и самым греховным созданием на земле. Я бы хотела быть хуже отбросов, чтобы все живое меня ненавидело. Как тяжко мне видеть, что все меня любят! Я бы хотела, чтобы все меня возненавидели и позабыли, как Жениха моего возненавидели и позабыли все души…» ( исп .).

– Все мы должны учиться у сестры Нореты! – воскликнул судебный следователь – ему уже было невмоготу слушать жизнеописание достопочтенной, которое отец Аменгуал зачитывал то торжественно и театрально, словно во время проповеди, то голосом глухим и каким-то загробным, будто сама святая обращалась к слушателям. Так что все едва не лопнули от смеха, когда он слащаво произнес: «Menos que basura quisiera ser y que todas las criaturas me aborreciesen…» [84] «Я бы хотела быть хуже отбросов, чтобы все живое меня ненавидело…» ( исп .).

– Думаю, вы, ваше преподобие, проделали огромную работу, – подхватил хронист Анжелат. – Я полагаю, вы опубликуете свой труд и на латыни? Я бы посоветовал поступить именно так. Моя «История Майорки» увидит свет на этом восхитительном языке, которому остальные лишь пытаются подражать. А вы никогда не пробовали писать стихи на латыни, Себастья?

– Нет, по правде сказать, никогда…

– Обязательно попробуйте! Уверен, они только выиграют от этого. Ваш обожаемый Гарсиласо – я хотел сказать, ваш родственник, если не ошибаюсь, – некоторые свои творения создал на латыни… Я, например, из всех классиков предпочту латинских. Они несравненны. Вы согласны со мной, уважаемые?

– Я – безусловно, – ответил отец Аменгуал. – Они спустились к нам с Олимпа.

– Это весьма спорно, – возразил отец Феррандо, который уже довольно долго молчал, будто воды в рот набрал. – Если сравнивать их с авторами, писавшими на языках светских, народных, то конечно. Но с Библией ничто не сравнится. Что касается меня, так я одно-единственное слово, ниспосланное Богом, предпочту всем эклогам Вергилия вместе взятым.

– Библия не имеет отношения к теме нашей беседы. Право, отец Феррандо, вы хотите казаться святее самого папы римского! – сказал хронист.

– Подобная святость нам не помешала бы, – заметил судебный следователь, которому все уже порядком надоело. Тем более что эта тертулия по понедельникам нарушала его послеобеденный отдых. Если бы не куартос, то делать здесь было бы нечего. – По нынешним временам toro [85] Бык ( исп .).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Алгутзир – сановник, уполномоченный вершить суд и следить за порядком в городе от имени королевской власти. ( Здесь и далее – примеч. переводчиков .)

Шебека – типичное судно Средиземного моря с латинской парусной оснасткой (XVII–XVIII вв.). Этот быстроходный и очень маневренный парусник имел малую осадку и широко использовался на мелководье. Его пушечное вооружение было очень мощным. Все эти характеристики способствовали тому, что шебека стала основой пиратского флота. Особенно грозными были такие суда у пиратов Алжира и Марокко: их длина достигала 39 метров, ширина – 7,5 метра и осадка – 2,7 метра, по бортам стояли 8 шестифунтовых пушек, на корме – 4 двенадцатифунтовые, по фальшбортам – 8 трехфунтовых кулеврин.

Унция – распространенное наименование испано-американского дублона; золотая монета, равная 8 реалам.

«Навсегда со мной» ( катал .).

В Каталонии евреи селились в отдельных районах города, которые обычно назывались Каль (от древнееврейского «кахал» – община). В романе он называется Каль Сежель («Клейменый квартал») и представляет собой одну улицу.

«Отпускаю тебе грехи твои во имя…» ( лат .)

Католический гимн «Тебя, Бога, хвалим», авторство которого приписывается св. Амвросию Медиоланскому (IV в.).