Симона Арнштедт - Все или ничего

Дитер был состоятельным мужчиной (« Лексия, он миллионер, я так счастлива!» ), и они переехали в десятикомнатную виллу в Юрсохольме, поднявшись еще на одну ступеньку социальной лестницы. Лексия снова поменяла школу. И там столкнулась с Жозефиной. Нельзя сказать, что та над ней издевалась. По крайней мере, не все время. Но в присутствии Лексии она постоянно поднимала темы лишнего веса, жира и толстых людей. Стоило Лексии войти в комнату, как все сразу затихали. И она никогда не знала, кто ей друг, а кто враг. Лексия так и не поняла, почему Жозефина так ее ненавидела. Порой ей казалось, что одно ее существование раздражало Жозефину.

Но Дитер был с ней очень мил. Нет худа без добра – правильно говорят. Или правильнее сказать «Ложка дегтя в бочке меда»? Зависит, с какой стороны посмотреть. Лексия повернулась к маме. Как всегда, она испытывала к ней смешанные чувства – раздражения и нежности. Мама из кожи вон лезла, чтобы стать одной из Эстермальмских леди. Но Лексия видела, как эти же леди тайком над ней смеются. И в самые высокие круги доступ Эве был закрыт.

– Знаешь, мама, в агентстве сейчас много работы, – сказала она, пытаясь сменить тему. Единственное, что ей остается, это сохранять спокойствие. У нее только одна мама. Они нужны друг другу. Лексия способна провести с ней час, не превращаясь в проблемного подростка. Ну или хотя бы сорок минут? Она бросила взгляд на часы. Скоро можно будет извиниться и вернуться в офис.

Мама остановилась и, опершись на фонарь, начала заниматься стретчингом. У нее были длинные худые ноги, сильные гладкие бедра и натренированные икры. Они с мамой были совершенно не похожи. Если бы не голубые глаза, их вообще сложно было бы принять за мать и дочь. Затруднительно было найти двух других столь различающихся стилем, внешностью и складом ума женщин.

Мама была высокой и худой. У нее были гладкие медово-золотистые волосы, которые никогда не путались. У нее была средняя грудь, тонкая талия и плоский живот. И просвет между бедрами.

– Да, я слышала. Ты следишь за своим поведением?

Эва наклонилась вперед и начала вращать бедрами.

– Что ты имеешь в виду?

Мама всегда была в курсе слухов. У нее был салон красоты на Эстермальме, и она не пропускала мимо ушей ни одной сплетни. Даже не имея доступа в лучшие дома, она узнавала все новости от посетительниц своего салона.

– Дитер что-то говорил?

Из маминых пяти мужей Лексии больше всего нравился Дитер. После папы, конечно, но она его плохо помнила. За Дитером мама была замужем двенадцать лет. На глазах Дитера Лексия превратилась из запуганного подростка в самостоятельную женщину. Мама развелась с ним недавно, когда встретила графа Спорре, и Лексия очень скучала по Дитеру. И ей было обидно, что он продал бюро и не рассказал ей.

– Мы с Дитером не поддерживаем отношений, – отмахнулась Эва. – И тебе не стоит. Он теперь в прошлом.

– Хм, – хмыкнула Лексия.

Мама всегда ждала, что Лексия сразу примет ее нового мужчину. Для Эвы они были предметами, которые можно было поменять. Как мебель или аксессуар. Но Лексия была не такой. Она решила, что позвонит Дитеру на неделе.

– Лисен мне рассказала, – сказала Эва. Лисен была матерью Жозефины и тещей Лео. Лисен и Эва соревновались за звание самой худой и самой счастливой. И разумеется, успех детей имел в этом соревновании не последнее значение. Бедная мама, она проигрывала на всех фронтах. Лексия никогда не рассказывала, какой злой Жозефина была в школе. И как до сих пор над ней издевается. Мама гордилась своей дружбой с Лисен, была счастлива, что ее зовут в гости, делятся с ней сплетнями. Лексия не смела разрушить это счастье.

– Лео рассказал Лисен, что в агентстве все идет кувырком. Это просто уму непостижимо, что Дитер продал агентство Рою Ханссону, этому выскочке. Так все говорят.

Возникла неловкая пауза. Эва и сама была выскочкой. Она выходила замуж по расчету. Сначала за Хуберта ради денег. Затем за Дитера – ради миллионов. Потом за графа – ради денег и титула. Дональд был богаче Дитера и имел благородное происхождение. Но муж Лисен был еще богаче.

– Надеюсь, ты ведешь себя хорошо. Никто не любит проблемных женщин, ты же знаешь.

Для мамы не было ничего хуже, чем толстая и проблемная женщина.

– Я веду себя хорошо, – ответила Лексия и бросила взгляд на часы. Тридцать четыре минуты. На сегодня достаточно.

– Я слышала, что ты встречалась с Жозефиной Сандельман в выходные. Рада, что вы все еще дружите.

– Я бы не назвала это дружбой, – уклончиво ответила Лексия.

И в выходные мы не встречались.

– Как я рада, что ты ходила в хорошую школу.

У Эвы образования не было. Лексия знала, что в глубине души она страдает от неуверенности в себе. И переносит свои страхи на дочь. Она похлопала маму по руке. Не имеет никакого значения, что Жозефина по-прежнему ведет себя как испорченный ребенок.

– Я знаю, мама. Но теперь мне пора возвращаться на работу.

– Я могу записать тебя в салон, – крикнула ей вслед мама. – Тебе нужно сделать что-то с морщинками. Заглянешь?

Через двадцать минут Лексия толкнула дверь агентства. Она чувствовала себя разбитой, потной и чертовски голодной. Мысль о том, чтобы поесть при матери, даже в голову не пришла. Лексия направилась прямиком к холодильнику. Здесь тоже все помешались на калориях и углеводах. Лексия не утруждала себя отслеживанием модных тендеций в мире здорового питания. То и дело возникал какой-нибудь суперфуд, который все бросались покупать. Это могли быть орехи из Перу, водоросли из Японии или еще какая-нибудь дрянь, придающая здоровья и бодрости. Лексии хотелось биться головой об стенку при мысли об этом. В других странах люди голодают, живут без проточной воды и не знают, чем накормить своих детей, а в Швеции люди боятся муки и сахара как огня и употребляют странные пищевые добавки вроде пчелиного желе. Разве пчелам самим оно не нужно? В глубине холодильника она нашла упаковку сладкого фруктового йогурта. Из шкафа достала коробку с запретными хлопьями, которым агентство сделало неудачную рекламную кампанию. Именно их жалобу она и пыталась разобрать на вчерашнем собрании.

Лексия насыпала хлопья в миску, залила йогуртом и, опершись на стойку спиной, начала есть под аккомпанемент собственных мыслей. С одной стороны, она не сомневалась в своей компетентности. Лексия знала, что она прилежная сотрудница и хорошо делает свою работу. Только, наверное, надо найти другое слово для этого, думала она, поглощая хлопья. Разве мужчины бывают прилежными? Нет, мужчины хороши в своем деле. Она запустила в рот большую ложку хлопьев со сладким йогуртом. Боже мой, какая вкуснятина. С другой стороны, она не уверена в себе. Может, внешне это незаметно, но Лексия всю жизнь боролась с ощущением, что она неудачница. У нее не было престижного рекламного образования. Ее нога не ступала в «Бергс» – заведение, которое окончили все. Она была самозванкой в мире рекламы. И она боялась трудностей. Это Лексия тоже знала. И теперь поплатится за это. Новые владельцы вместе с Адамом Нюландом вышвырнут ее на улицу.