Симона Арнштедт - Все или ничего

Девушка в отчаянии листала папки в айпаде. Видно было, что она выставила себя на посмешище. Коллеги ерзали на стульях. Кто-то пялился в телефон. Кто-то уставился в окно. Лексия не отважилась поднять глаза на Адама Нюланда, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он пялился на нее с той минуты, как вошел в зал. И с каждой минутой выглядел все сердитей. Лексия чувствовала себя абсолютным ничтожеством. Хуже, чем ноль. Интересно, нарочно ли Лео ее подставил. От него можно было такое ожидать. Ему нравилось представлять других коллег в плохом свете, особенно ее. А теперь она забыла, о чем говорила, и пауза опасно затянулась. Лексия готова была разрыдаться. Наверняка заметно, что она вся красная и потная. Как же ей хотелось умереть!

– Лексия?

Голос Адама был как удар плеткой. Кожаной плеткой. Лексия чуть не дернулась от страха. Он унижает ее на глазах у всех коллег. Девушка хотела послать Лео злобный взгляд, но на это у нее не было сил. И в конце концов ей некого винить, кроме себя.

– Простите, не могу найти, – солгала она. Пот струился по спине. Их взгляды встретились. Взгляд Адама прожигал ее насквозь. Она склонила голову, признавая свое поражение. Для нее все кончено. Пусть только он прикончит ее быстро, взмолилась Лексия.

В комнате воцарилась тишина. Лексия ждала, когда люди начнут хихикать и гримасничать. Она снова чувствовала себя восьмилетней школьницей. Не хватало только Жозефины Сандельман, которая сказала бы, что Лексия слишком толстая, чтобы прийти к ней на день рождения.

– Давайте сделаем перерыв, – неожиданно заявил Адам.

Лексия не могла поверить, что правильно все расслышала. По какой-то необъяснимой причине он решил избавить ее от публичного унижения. Может, он только отложил его, но она не жаловалась. Люди встали и, демонстративно игнорируя Лексию, двинулись в сторону Адама. Она сделала глубокий вдох, подождала, пока приступ тошноты пройдет, и медленно побрела в сторону кофе. Кофе, ей нужен кофе. Но она была не единственной желающей. В кухню уже образовалась очередь. Лексия прислонилась к стене. У нее не было сил стоять в очереди. Она пообещала себе, что если ей удастся пережить этот день, она начнет новую жизнь: станет лучше, эффективнее, похудеет, будет есть овощи, заниматься спортом, задерживаться на работе допоздна, не тратить время впустую, откладывать деньги на пенсию, делать все идеально. И никогда больше не будет пить.

– Боже мой, какой кошмар. Если бы я знал, что так будет, то выступил бы сам. Что с тобой творится?

Лео возник перед ней внезапно. От резкого звука его голоса голову пронзила острая боль. Лексия дышала открытым ртом. Ей не хватало кислорода.

– Я неважно себя чувствую.

Лео ухмыльнулся:

– В такой день? У тебя пмс, что ли? Адама твоя речь не впечатлила. Я тоже ждал от тебя большего.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Хочешь совет?

– От тебя? Разумеется.

Лео проигнорировал сарказм:

– Мой тебе совет: возьми себя в руки. Адам известен тем, что выставляет людей за порог в одну минуту.

Если ее уволят, отчасти это будет вина Лео.

– Спасибо за информацию. И спасибо, что мне пришлось выступать без подготовки. Очень мило с твоей стороны.

Лексия надеялась, что если ее еще стошнит сегодня, то это тоже будет на совести Лео. Глянув на его дорогие кеды, Лексия улыбнулась, зная, куда будет метить. Лео ненавидел такие вещи. Однажды они делали кампанию по рекламе прокладок, так он даже слово «месячные» произнести не мог.

– Он холодный, как лед. Тебе стоило…

Лексия подняла руку, показывая ему, что Адам Нюланд идет по направлению к ним, и Лео обернулся. Лексия вжалась в стену, чтобы стать невидимой. Может, если она будет молчать и не дышать, ее не заметят.

– Адам, привет, как здорово, что ты здесь, – с притворной радостью поприветствовал Лео.

Адам не ответил. Он стоял молча с напряженным лицом и хмурил брови. Ни тени улыбки в его серых глазах. Лексия ненавидела такое выражение лица. Лео хотел что-то сказать, но Адам отвернулся от него и уставился на Лексию. Это ей тоже не понравилось. Ей больше ничего в нем не нравилось. Ни его злобное выражение лица, ни напряженные плечи, ни ледяной взгляд. Она сглотнула. Ни его широкие плечи, ни его густые волосы, ни его плоский живот, продолжила она про себя.

Адам холодно обратился к ней:

– Лексия, можно тебя на пару слов?

Это был не вопрос, а приказ. Лексия вяло кивнула.

– Ты нас извинишь? – бросил Адам Лео через плечо.

Еще один приказ под видом вопроса. Видно было, что Адам Нюланд привык к полному повиновению.

– Конечно, – неохотно пробормотал Лео. Бросив на Лексию подозрительный взгляд, он оставил их одних.

Адам молча смотрел на девушку. Люди брали кофе, болтали и исподтишка бросали взгляды в их сторону.

– Ты не сказал, кто ты, – пробормотала Лексия, когда тишина стала невыносимой. Это ее не оправдывало. Но все равно она чувствовала себя обманутой. И ее все больше раздражало, как Адам сверлил ее суровым взглядом и возвышался над ней, словно мрачная гора. Лексия выпрямилась во весь рост, но даже на высоких каблуках она оставалась крошечной.

– Нет, – согласился он.

– Что произошло с другим директором? Датчанином?

Адам же не проглотил его на завтрак? А то он явно на это способен.

– Его уволили.

– Явно не его одного.

У нее кружилась голова. Давно у них в конторе не было такой драмы. Интересно, можно ли надеяться, что и Адама Нюланда уволят? Например, в ближайшие дни?

– Возможно. Но сейчас я здесь и буду работать в этом агентстве, – сказал он без тени улыбки, словно угадав ее мысли.

– Так ты не строительный рабочий?

Как ей вообще такое в голову пришло. Вокруг него была аура успешного бизнеса, больших денег, зарубежнего образования и международных связей.

Адам не понял вопроса:

– Почему строительный рабочий?

Разумеется, такое могло прийти в голову только ей.

– Ты выкачивал из меня информацию в «Стурехофе»?

– Нет.

Люди делали вид, что им совсем нелюбопытно, о чем говорят супер-Адам и заходящая звезда агентства Лексия, но она слышала, как ворочаются колесики в их мозгах. Они чувствуют, что ее уволят. Сама она уже морально уволилась. Ей придется искать новую работу.

– Я понимаю, что ты хочешь меня уволить. Но можешь сделать это побыстрее? У меня голова раскалывается.

« И скоро я разрыдаюсь , – подумала она, – и мне не хотелось бы, чтобы это произошло на глазах у тебя и всех остальных».

– Хм.

Глаза у него правда были серые. Как грозовое небо. Как свинец. Серый – это не цвет, это отсутствие цвета. Где она это слышала? Но у нее сейчас происходили вещи поважнее. Например, увольнение. Люди думают, что в Швеции людей сложно уволить. Может, в других отраслях это и так, но не в рекламе. Здесь сокращают или увольняют в одну секунду. За ошибку, плохую работу, поцелуй директора по пьяни. Все основания годятся. Ей снова придется искать работу. А знают ли люди, сколько вакансий на рынке для тех, кто не закончил «Бергс»? Она-то знает. Ноль. И не важно, что у нее есть опыт. Уволенный копирайтер из среднего агентства может рассчитывать только на позицию стажера. У нее не было громких имен в резюме, не было наград. Только талант, который она не умела демонстрировать. И ей было двадцать восемь лет. В этой отрасли, если ты не показал, на что способен, до тридцати, у тебя нет шансов.