Патриция Локвуд - Святой папочка

– Вот так вот! – радостно восклицает он, откусив наконец кусок от тягучей упрямой ленты подозрительного на вид вяленого мяса, которое выглядело так, словно еще вчера бегало по клетке в зоомагазине. Он был как-то чрезмерно рад меня видеть, неужто забыл, как я выгляжу? – А где ваша киска? Пущу ее на такое вот мяско.

– Не смей говорить, что убьешь кошку, Грэг! – говорит мама, материализуясь в дверном проеме, как призрак. – Она не знает, что ты так шутишь!

– Как скажешь, бабонька , – говорит отец и любяще, приглушенно пукает. Безудержное пуканье во время разговора было особой формой самовыражения в его семье. Попроси мою мать описать эту семью в двух словах – она с силой втянет воздух сквозь стиснутые зубы и скажет: «Ох уж эти Локвуды. Денег куча, а пердеж удержать в себе не могут!»

Если про моего отца красноречивее всего говорят оттенки его трусов, то про мою мать – ее Встревоженность, вспыхивающая разными оттенками всякий раз, когда у кого-нибудь в стране горит дом. Есть такой вид людей – люди-Лесси [19] Лесси – вымышленная собака породы колли, персонаж многих фильмов, сериалов и книг. По сюжету ее хозяин, 13-летний мальчик по имени Тимми, постоянно куда-то падает. , поразительно тонко улавливающие запах неприятностей: в их голове, как в духовке, срабатывает звоночек, стоит какому-нибудь ребенку где-нибудь свалиться в колодец. Моя мать – именно из таких вот Лесси, а все человечество – это ее Тимми.

Единственный журнал, на который она когда-либо была подписана, – это «Профилактика», и печатались в нем исключительно статьи о том, какие фрукты могут предотвратить рак. На обложке всегда была изображена бегущая трусцой бабуля в спортивном лифчике, потрясающая в воздухе кулачком в честь победы над множеством невидимых болезней. И когда матушка читала его, сидя за кухонным столом, на котором стоял богатый антиоксидантами обед из свеклы и тушеной морковки, лицо у нее было, как с картины «Крик» Эдварда Мунка.

Моя мать родила пятерых детей и вскоре у нее появится уже восьмой внук. Сама она, наверняка, сказала бы, что ей было предначертано стать матерью, и это правда, ведь именно в присутствии маленьких детей она достигает высшей концентрации своей сущности. В такие минуты мама словно забывает родной язык и переходит на бессмысленную вокальную импровизацию с примесью предостерегающей ругани. Звучит это примерно так:

– …Солнышко… нет… Ну-к-ка, иди сюда… ой-ой-ой… НЕ ДАЙ ЕЙ… она тянет в рот… нет, лапушка, ну что ты, это ведь тебя убьет… ой, смотри… смотри-смотри-смотри… я ей нравлюсь… я всем деткам нравлюсь… ой, ой, ЛЕСТНИЦА… так, хватай… ОНА СЕЙЧАС УПАДЕТ… так, лучше сними ее, пока она себе шею не сломала… у-у-у-у ХА-ХА-ХА-ХА!

Это просто чудо, что мы все благополучно научились говорить. И в то же время с детства впитали осознание, что смерть есть и она рядом. Но это хорошо, что наша мать была такой осторожной. Воспитывай нас только отец, мы бы все давно попадали в открытые люки.

Ленивая и рыхлая человеческая куча на диване поднимается, превращаясь в моего отца и неторопливо направляясь к Джейсону – познакомить его со своим очередным терьером, маленьким черным зверьком по имени Уимзи. К сожалению, это не самая умная собака на свете. Она знает всего одну команду – Перевернись Три Раза. Тем не менее отец ее обожает и сюсюкает с ней так, как не сюсюкал ни с кем из нас, то и дело нараспев повторяя: «Ут-ти, пут-ти, щенопутти!» – даже когда никто, кроме нее, это не слышит. Она его самая верная спутница.

– Стерилизовали? – спрашивает Джейсон, наблюдая за тем, как Уимзи в экстазе катается по его ступням. Похоже, это единственный вопрос на тему собак, на который он сейчас способен.

– Нет, она у нас настоящая женщина, Джей, – говорит отец, с любовью глядя на нее. Типичная история. В нашей живут самые целые собаки на свете. И думать не смейте, что у кого-то из наших песиков нет бубенцов или что кто-то из них не способен в любой момент наплодить целый выводок щенят. Когда мой брат Пол завел здоровенного английского бульдога по кличке Бекон, первое, что он сделал – скинул мне откровенную фотку его причиндалов, как будто хотел заверить меня, что будущее собачьего вида в безопасности.

Для моего отца бульдоги, названные в честь мяса, – это слишком маскулинно. Ему больше по душе аккуратно стриженные, истеричные крысособаки, породистые, по жилам которых бежит голубая кровь, наполненная желанием как можно скорее выстроить стену между Соединенными Штатами и Мексикой. Достаточно компактные, чтобы поместиться в сумку и отзываться на писклявые уменьшительно-ласкательные прозвища, вроде Дикки, Татти или Наги. Наверное, это как-то связано с тем, что его семья по линии матери происходила из Новой Англии. Когда он общается со своей собакой, он как будто превращается в здоровую породистую тетку по имени Баффи, которая играет в маджонг по выходным и питается только hors d’œuvre [20] Закусками ( франц. ) .

И, наверное, только в силу своей преданности породе он называет мою матушку «Каирн» [21] Каирн (также тур или гурий) – английский археологический термин, для обозначения искусственного сооружения из груды камней, кургана или дольмена. .

– Да он и женился на мне, потому что я – терьер в человеческом образе, – сказала она мне как-то раз с восхитительной невозмутимостью. – Я быстро выхожу из себя, у меня пушистые волосы и исключительный нюх. А еще я редкая сука.

Собачка задирает голову кверху, словно пытается что-то нам сообщить, наверное, поделиться своим мнением о религии.

– Закрой пасть, Уимзи! – шикает на нее мама.

– Что ты сказала?! – моментально выходит из себя папа. – Ты как разговариваешь с моей собакой?

– Она так лает, что у нее сейчас башка отвалится! Соседи скоро начнут на нас жаловаться!

– А ты небось мечтаешь, чтобы моей сладкой бусечки не стало! – драматично орет отец. Эта собака – их вечное яблоко раздора, потому что у матери сильная аллергия. По идее у нее должна быть такая же аллергия и на кошку, которую мы пытаемся незаметно для отца протащить наверх, но про нее она ничего не говорит. Отец презирает кошек. Для него они все – маленькие и злобные «хиллари клинтонши», покрытые феминистской шерстью. Этим кошкам только дай шанс, они тут же все как одна побегут делать аборты просто забавы ради . Поэтому наша пушистая грешница Элис будет сидеть под замком в спальне наверху, разгуливая взад-вперед на кашемировых лапках, и агитировать за равную оплату труда, напоминать мне, что мое тело – мое дело, и планировать свержение патриархата.

Мама продевает свою руку в мою.

– Не знаю точно, почему он так ненавидит кошек. Если уж кто и должен их ненавидеть – так это я. Когда я была маленькой, какая-то кошка влезла в мою комнату и родила прямо на моей постели.