Эдвард Сент-Обин - Двойной контроль

– За алпразоламом вам придется сходить в аптеку, – сказал доктор Хаммонд.

– А можно Фрэнсису сходить в аптеку? – спросила Оливия. – Это мой бойфренд, – объяснила она доктору Хаммонду. – Он ждет нас в приемной.

– Да, конечно. – Доктор Хаммонд протянул ей рецепт. – Я поговорю с мистером Макьюэном, может, он примет вас пораньше.

В этих странных обстоятельствах Фрэнсис старался вести себя как можно непринужденнее, уставившись куда-то посредине между грудой помятых журналов и теленовостями с бегущей строкой и выключенным звуком. Оливия не стала ему ничего объяснять, за что он полюбил ее еще больше, а просто вручила ему рецепт, но при этом выглядела расстроенной, что говорило о серьезности диагноза.

Фрэнсис вышел в бледное сияние утра. Угасающая листва в садах и флуоресцентные машины «скорой помощи», припаркованные у площади, с разной степенью назойливости намекали на смерть. Медработники спешили на службу, а неврологические пациенты разнообразными походками направлялись к центральному корпусу больницы. В садике на скамейке какой-то человек пытался укусить круассан, но по большей части проносил его мимо рта, так что следы бесплодных попыток обильно усыпали пальто. Фрэнсис попробовал мысленно внушить ему силу и спокойствие, но тут же ощутил, что ему самому их не хватает.

Когда они втроем вышли из ресторана, то понимали, что известия дурные, хотя и надеялись на лучшее. Оливия пригласила Люси погостить в Белсайз-Парке, в бывшей спальне Чарли, которую Люси хорошо помнила со студенческих лет.

– Она совсем не изменилась, – сказала Оливия. – Ты же знаешь, мои родители равнодушны к домашним интерьерам и предпочитают обустраивать интерьеры психические.

– Господи, кто бы мне психику обустроил, – вздохнула Люси, выключив переговорное устройство в такси.

Они приехали домой к Каррам, где располагались также и консультационные кабинеты родителей Оливии: Мартин принимал пациентов в цокольном этаже, выходящем в сад, а Лиззи – на верхнем этаже. Оливия оставила Фрэнсиса у себя в спальне и спустилась в гостиную, чтобы поговорить с Люси наедине. Глядя на роскошную обстановку, в которой выросла его новая подруга, Фрэнсис задумался, как назвала бы Оливия его домик, Ивовый коттедж, – «миленький» или «уютный». Ее прочные семейные отношения, родители, до сих пор пребывавшие в счастливом браке, странно противоречили тревожащей истории ее удочерения, которую Оливия рассказала в выходные. Как выяснилось, биологический отец Оливии, Генри, пригрозил, что убьет Карен, если та сделает аборт. Он назвал это «Господней справедливостью». Когда оказалось, что Карен беременна двойней, Генри не стал возражать, чтобы Оливию удочерили, но ее брат-близнец, Кит, остался с родителями. На снимке, замеченном Оливией на книжной полке, Карен держала на руках Кита. Было ли удочерение трещиной в фундаменте воспитания, полученного Оливией в этом внушительном особняке, где Фрэнсис сидел сейчас на краешке ее кровати, или оно не оказало на нее никакого влияния, поскольку практически не являлось жизненным опытом? Она уже много лет сражалась с генетическим фундаментализмом и полагала, что к победе ее приведут «мыши, стабильно демонстрирующие страх», о которых она тоже рассказала Фрэнсису в прошлые выходные. Однако же, если мыши унаследовали эти характеристики не в результате стандартной модели генетической трансмиссии и не каким-нибудь иным путем, то, возможно, Оливия, освободившись от одной версии прошлого, теперь ратовала за другую, неочевидную трансмиссию межпоколенческой травмы. С виду она была цельной личностью, но мало ли что всплывет, когда у нее появится ребенок.

На следующее утро они пошли с Люси на прием к доктору Хаммонду. Фрэнсису было неловко идти вместе с ними, но Оливия полагалась на его поддержку в той же степени, в какой Люси полагалась на поддержку Оливии.

– Имя пациента? – с подозрением осведомился аптекарь, поскольку рецепт был выдан на популярный транквилизатор, предмет зависти многих.

– Люси Расселл. Она сейчас на приеме у доктора Хаммонда, в больнице через дорогу. Меня попросили сходить за лекарствами для нее.

– А вы кто?

– Знакомый, – сказал Фрэнсис.

– Знакомый, – повторил аптекарь, будто это было названием известной террористической организации.

– Послушайте, ей только что сообщили ужасный диагноз, – нетерпеливо сказал Фрэнсис. – Дайте мне, пожалуйста, эти чертовы таблетки!

Он тут же пожалел, что заговорил таким раздраженным тоном, и запоздало сообразил, что ситуация выбила его из привычной колеи.

Аптекарь указал на табличку с надписью: «Не срывайте зло на сотрудниках аптеки».

– Извините, – пробормотал Фрэнсис. – Я пытался сорвать зло на неприятном известии, а не на вас. Вы просто проявляете должную бдительность.

Он хотел сказать «абсурдную педантичность», но вовремя сдержался. Разумеется, аптекарь не знал, до какой степени Фрэнсис не завидовал ни тому, что Люси прописали алпразолам, ни тем более причине, по которой ей прописали это лекарство. Обиженный аптекарь неторопливо ушел в подсобку, провел там довольно много времени и вернулся с полупустой коробочкой алпразолама и тремя упаковками леветироцетама.

– Спасибо. – Фрэнсис взял бело-голубой бумажный пакет и отправился в приемную доктора Хаммонда.

По дороге Фрэнсис заметил фиговое дерево, ветви которого свешивались за ограду садового скверика, и перешел дорогу, чтобы рассмотреть его получше. Это был его тридцать второй привал на пути к страхам Люси. По примеру аптекаря Фрэнсис не спешил, но хотел принести в приемную врача хоть немного осенней спелости дерева, которое не просто вбирает питательные вещества из листвы, но и передает их своим плодам. Он протянул руку и коснулся фигового листа, похожего на раскрытую ладонь, тянущуюся к воздуху и свету. Фрэнсис провел пальцами по жилкам на нижней стороне листа и на миг представил конкретную нишу, занимаемую фиговым деревом. Мясистые узелки, которые обычно считают плодами, на самом деле содержали сокровенные цветы и сокровенный семяплод дерева; Фрэнсис ощутил раскрывающееся богатство растения, его запасы сладости и плодовитости. А еще он ощутил неодолимую тягу вернуться в Хоуорт. Хотя он и был заворожен Оливией, скорость происходящего ошеломляла, так что следовало все обдумать в одиночестве. Он познакомился с Люси всего четырнадцать часов назад, а уже побывал с ней на приеме у врача и выслушал жуткий диагноз, что внесло угрожающую близость иного рода в его нескончаемый уик-энд с Оливией.

Он вернулся в приемную и робко постучал в дверь кабинета доктора Хаммонда.

– Вот лекарства, – сказал он Оливии.

– Спасибо, – ответила она. – Нужна консультация еще одного специалиста. Хаммонд пошел договариваться.