Ма Лао - История города Хулучжэня

Ню Юньван хотел одеть старика в подходящее погребальное одеяние, перерыл весь дом, но так и не нашел ничего без прорех. В конце концов он отыскал ту форменную одежду, которую отец носил в бытность почтальоном, и надел ее на отца. Вдруг ему показалось, что эта форма действительно очень необычна и выглядит крайне респектабельно.

Проводив отца в последний путь, Ню Юньван слегка убрался в оставшемся от старика трехкомнатном доме с дырявой черепичной крышей и наклеил на стены свои картины.

Когда пришла весенняя пора, уполномоченные высокопоставленные лица развенчали лживые сплетни об угрозе землетрясения. Ню Юньван и Албания сыгра ли свадьбу.

Прошел еще один месяц, и в городок прибыл целый грузовик молодых парней и девушек. Ню Юньван знал, что это – образованная молодежь. «Образованная молодежь отправляется на работу в сельские районы, чтобы перевоспитываться крестьянами-бедняками и наименее состоятельными середняками»; «широкие просторы и большие перспективы» – в этих словах заключалась подлинная цель приезда образованной молодежи в Хулучжэнь. «Пункт образованной молодежи» учредили на западном берегу, в двух новеньких домах с черепичными крышами.

Взоры всех местных жителей были прикованы к группе приезжих горожан. Эти люди были родом из крупного города, а не из маленького уездного городка. И хотя жители Хулучжэня считали себя «городскими» и презирали жителей окрестных деревень, перед приехавшими из большого города они утрачивали этот свой неизвестно откуда взявшийся гонор. Они завидовали городским, их манило городское изобилие, но в то же время они относились к ним с ревностью и часто втихомолку посмеивались над тем, что сами они, жители Хулучжэня, называют земляной картофель бататом. Им казалось, что на самом деле горожане тоже очень «примитивны», их девушки не носят ярких нарядов и одеваются, словно вдовы или монашки – не в серый, так в черный – слишком уж простенько.

Некоторым жителям Хулучжэня образованная молодежь сразу же пришлась не по душе, и одним из таких жителей был Чудовище И. Он не мог понять, зачем каждое утро эти молодые люди встают в рядок и принимаются чистить у себя во дворе зубы, взбивая во рту белую пену. «Они что же, говно едят, зачем надо зубы чистить?» – тихонько бормотал себе под нос Чудовище И.

Количество интересующихся политикой в Хулучжэне постепенно сократилось. Три крупнейших предсказания о войне, цунами и землетрясении оказались развеяны, как дым. Некоторые деятельные люди пытались отыскать новую жизненную надежду, и И Бай был представителем как раз этой группы. Он еще в детстве куда больше интересовался наукой, нежели сельскохозяйственными работами, и мечтал облететь вокруг Земли на самолете.

На самом деле он был не единственным человеком в городке, в чьей голове возникала подобная мысль. Еще когда паралитик Вань был жив, он частенько собирал из больших и маленьких деревяшек, которые откалывал столярным инструментом от обеденного стола и серванта, так называемую «модель комбайна». Паралитик Вань считал это своим уникальным, единственным в своем роде, великим изобретением и надеялся, что какой-то сведущий человек по этой модели изготовит невиданный во всём свете передовой механизм.

Страсть жителей Хулучжэня к научным изобретениям проистекала из случившегося некогда «Большого скачка». Мужчины и женщины, стар и млад со всего городка, чтобы откликнуться на романтический призыв к «Большому скачку» в металлургии, самоотверженно штурмовали научные рубежи, пытаясь разработать высокопродуктивные и качественные технологии и оборудование для сталеварения. Они изобрели большие кузнечные мехи, которые могли раздвинуть только два крепких быка и рычаг тяги которых могли повернуть только четырнадцать сильных мужчин. После того как эти кузнечные мехи запустили в эксплуатацию, они раздавили по неосторожности забравшуюся в них рыжую собаку, а больше никакого эффекта не дали.

Когда его старшего брата И Ши схватили, а отца, Чудовище И, подвергали критике, И Бай в одиночестве прятался в боковой комнатке и воодушевленно занимался научными исследованиями. Он отказался от намерений стать пилотом и решил спроектировать способную спуститься в глубины океана подводную лодку. Он собрал коробки из оцинкованного железа, разбитые деревянные рейки, моток рваной веревки, отработанные аккумуляторы, тюбики от зубной пасты и ржавые гвозди и провозился с ними два с лишним года, после чего признал провал своего замысла. Из своего провала И Бай извлек следующий урок: «Этих материалов было недостаточно, к тому же мне не хватало отвертки; в противном случае я бы уж давно спустил лодку под воду». Так он говорил своему младшему брату И И.

В городке организовали серию разных по форме просветительских мероприятий по классовому сознанию под названием «вспоминаем о минувших горестях и думаем о грядущих радостях». Эти мероприятия были ориентированы на приехавшую в сельскую местность образованную молодежь и часть городской молодежи, которая демонстрировала негативную тенденцию «не знать своего счастья» и «не ценить имеющегося». Селяне изготовили из заплесневелой мякины и гнилой зелени полусырые «пирожки на пару», обваляли их в травяной золе и раздали горожанам, которые обычно жаловались, что хлебцы из кукурузной муки застревают в горле. Их заставили сесть в круг по периметру навозной ямы, в которой производственная бригада заготавливала удобрения, и, глядя на кишащие в ней белые личинки, жевать эти полусырые и измазанные в золе «памятные пирожки» из мякины. Молодежь водили в страшное и сумрачное место – запустелую отмель за пределами городка, чтобы они насмотрелись вдоволь на усеивающие всё вокруг непогребенные кости; это была «общая могила», последнее пристанище темного народа старого общества.

Приезжие и жители городка совместно организовали выставку классового просвещения: в клубе разложили вонючую окровавленную одежду, бичи, черепа, а также виселицы, «тигровые скамьи» и другие орудия пыток; все стены увешали агитплакатами, на которых богатые помещики и изменники-приспешники избивали простой люд. Негодяи на плакатах казались дьяволами и демонами, а в глазах слабых и беспомощных угнетаемых горел бунтарский огонь, и они крепко сжимали кулаки. Эти картины, как и большие плакаты с лозунгами «не забывайте классовую боль, крепко помните о кровной мести», вышли из-под кисти Ню Юньвана. Один за другим проводились митинги под лозунгом «помним о прежних горестях, думаем о будущих радостях». Однажды жаловавшийся на тяготы своей жизни человек заговорил о том, как голодал в три неурожайных года, и невольно разрыдался во весь голос. Присутствующих это глубоко тронуло, и место проведения митинга в тот же миг наполнилось стонами множества рыдающих.