Марьян Камали - Маленький книжный магазинчик в Тегеране

– Это тебе урок, – сказал один из полицейских. – Будешь знать, как не уважать нашу страну, распространяя коммунистическое вранье. Не думай, постепенно мы найдем вас всех. Вы предатели, работаете на Россию. Ты – девочка и должна думать о том, как стать хорошей матерью, а не политической ослицей.

Директриса зааплодировала ему.

Монархически настроенные девочки, преданные шаху, тоже ликовали и аплодировали, собравшись стайкой во дворе. Некоторые были из богатых семей, их отцы трудились в нефтянке. Вместе с ними аплодировали несколько глубоко религиозных школьниц. Впервые за долгое время семьи мусульман-фундаменталистов и приверженцы шаха стали союзниками.

Сочувствовавшие коммунистам девочки подбежали к Залех и обняли ее, как только со двора ушли полиция и директриса. Они обтирали ее носовыми платочками, подолами формы, кофтами. Залех, хоть и мокрая, стояла, горделиво выпрямившись, и уговаривала подружек не волноваться. Даже смеялась. Ройя понимала, что теперь Залех станет распространять еще больше листовок. Такими были школьницы, поддерживающие Иранскую коммунистическую партию «Туде», – бесстрашные и решительные, они всегда считали, что Иран должен идти по пути Советского Союза.

Ройя с Зари и другие сторонницы премьер-министра, потрясенные и испуганные, тоже держались вместе. Если Ройю спрашивали, за кого она, она отвечала: «За премьер-министра Мосаддыка и Национальный фронт». Другой ответ огорчил бы отца. Премьер-министр мог бы привести страну к полной демократии. Он учился в Швейцарии, стал министром иностранных дел и обратился в ООН, заявив, что британская Англо-Иранская нефтяная компания должна вернуть Ирану право на владение собственной нефтью. Ройе нравился Мосаддык с его независимостью и уверенностью в себе. Она даже восхищалась его пижамами (в которых он иногда фотографировался).

Теперь Ройя шла в школу вместе с сестрой, вспоминала инцидент с Залех и водопроводным шлангом, и ей хотелось, чтобы наконец-то прекратились постоянное политическое соперничество и раскол в обществе. Политика проникла в каждый класс. Девочки в школе, как и вся страна, разделились на монархисток, сторонниц премьер-министра и коммунисток. И Ройя устала от всего этого.

Когда Ройя и Зари подошли к воротам школы, там стоял строгий Аббас. Он следил, чтобы на территорию не заходили посторонние, охранял порядок и безопасность девочек в школе. В его обязанности не входило расстегивать иногда ширинку и показывать свой пенис, аккуратно перевязанный розовой ленточкой. Но все знали за ним такую слабость.

Зари насторожилась, увидев, как Аббас открыл ворота и улыбнулся им. Когда они прошли мимо него и он не мог их слышать, она прошептала:

– На прошлой неделе он опять показал мне свой дудул .

– Что, и с ленточкой? – спросила Ройя.

– Как всегда. И как только мужчины ходят с такой болтающейся штукой?

– Наверно, это больно.

– Он такой большой. Я удивляюсь, что у них нет там постоянного воспаления.

– Ну, ты видела только у сторожа.

– Да. – Зари, казалось, с минуту обдумывала эту фразу.

– Ты сообщила об этом директрисе?

– Она заявила, что некрасиво лгать такой девочке, как я. Что Аббас работал в школе, когда я еще даже не родилась, и что стыдно придумывать такие вульгарные истории.

– Понятно. Это ее обычная реакция.

– Угу. – Зари вздохнула.

Мальчишки без труда находили дорогу к женской школе и болтались у ворот, ждали, когда у девочек закончатся уроки. Аббас орал на них и гнал прочь.

– Собачьи дети! – орал он. – Оставьте девочек в покое, или гореть вам в аду!

Рой игнорировала ребят, которые тащились за ними до самого дома, а вот Зари всегда старалась, чтобы самые симпатичные увидели ее густые темные волосы, особенно если неподалеку был и Юсоф. Иногда мальчишки появлялись на каждом углу, за каждым поворотом. Ловкие, хитрые, умные мальчишки; они подмигивали, свистели и флиртовали. Красивые, воспитанные, с обаятельными улыбками. Тихие и робкие, которые бросали украдкой взгляд и тут же краснели. Ройя привыкла к ним, как к назойливым мухам, к которым на самом деле невозможно привыкнуть.

Самым любимым местом в Тегеране Ройя считала магазин канцтоваров. Он находился на углу улицы Черчилля и авеню Хафиза. Напротив русского посольства и наискосок от школы.

Ройя любила водить пальцами по гладким листам бумаги. Ей нравились пахнущие свинцом карандаши в коробках. Она могла подолгу разглядывать авторучки и флаконы чернил, листать книги, рассказывающие о любви и разлуке, томики поэзии. Магазин назывался просто, без затей, – «Канцелярские товары», но в нем продавались еще и книги. Когда зимой усилились политические противоречия, на улицах вспыхивали яростные дебаты, проходили демонстрации, магазин канцтоваров оказался самым тихим местом в городе. Это был настоящий храм спокойствия с негромкими звуками и приглушенным светом.

В один особенно неуютный, ветреный январский день Ройя хотела укрыться от демонстрации коммунистов и нырнула в магазин канцтоваров. Ей хотелось почитать что-нибудь из персидской поэзии.

– Что, сегодня Руми? – спросил из-за прилавка господин Фахри, спокойный, добрый мужчина лет пятидесяти, с проседью в шевелюре, пушистыми усами и в круглых очках с тонкой металлической оправой. Его туфли всегда были начищены до блеска. Он владел этим магазином, сколько Роя себя помнила, и прекрасно разбирался в книгах. В магазине были полки с персидской классикой и поэзией, а также с переводной литературой стран мира.

– Да, будьте любезны. – Ройя бывала здесь так часто, что господин Фахри знал ее вкусы и предпочтения. Он знал, что Ройя любила древнюю персидскую поэзию, но не могла терпеть кое-какие современные рассказы. Он знал, что она готова потратить последние деньги на бумагу и что она предпочитала немецкие канцтовары, самые красочные и современные. Знал, что она не только знала каждое слово в старинных стихотворениях, но иногда и сама что-то царапала на купленной у него бумаге. Господин Фахри знал все это, и его добродушное спокойствие привлекало ее не меньше книг, карандашей и бумаги.

– Вот, пожалуйста. – Он предложил ей томик стихотворений Руми в темно-зеленом переплете с золотым тиснением, напечатанный на прекрасной белой бумаге. – Тут некоторые из его лучших творений. Найдите себе спокойный уголок и читайте, ни на что не отвлекаясь. Если вы хотите понять его творчество, необходимо сосредоточиться.

Ройя кивнула и полезла за кошельком, но тут зазвенел дверной колокольчик. Дверь распахнулась, в магазин вместе с порывом ветра ворвались крики с улицы. В руке у Ройи затрепетали страницы Руми. В дверь торопливо вошел мальчишка, ее ровесник, в белой рубашке, с гривой черных волос и раскрасневшимися от ветра щеками. Он насвистывал какую-то мелодию, полную грусти. Мелодия не походила ни на что слышанное ею ранее и никак не сочеталась с походкой и уверенным видом мальчика.