Люсинда Райли - Семь сестер

К моменту возвращения Гофмана все мы немного расслабились под воздействием выпитого шампанского. Он снова уселся за стол и положил перед собой шесть толстых пергаментных конвертов кремового цвета.

– Эти письма были переданы мне на хранение шесть недель тому назад, – начал он. – В случае смерти вашего отца я должен был вручить письма каждой из вас.

Мы все смотрели на конверты и с интересом, и с волнением.

– Могу я попросить еще немного шампанского? – обратился Гофман к Марине, в его голосе чувствовалось плохо скрываемое напряжение.

Я поняла, насколько трудной была возложенная на него миссия. Шесть горюющих об утрате отца дочерей, а тут он со своим рассказом о весьма необычном наследстве, которое отец оставил им. Такая ситуация заставит потерять самообладание даже самого закоренелого прагматика.

– Одну минутку, Георг, – откликнулась Марина и налила ему шампанского.

– Предполагается, что мы вскроем конверты прямо сейчас? – спросила у него Алли. – Или это можно будет сделать попозже? Когда каждая из нас останется одна…

– Никаких конкретных указаний на сей счет ваш отец не оставил, – ответил Гофман. – Единственное, что он сказал: вы вольны прочитать письмо, адресованное вам, в любое время, когда будете готовы к такому шагу и когда вам самим захочется вскрыть конверт.

Я принялась разглядывать свой конверт. Мое имя было выведено на лицевой стороне красивым почерком, в котором я безошибочно опознала почерк отца. При виде знакомых букв мне захотелось заплакать.

Мы все, сестры, переглянулись друг с другом, словно проверяя, что чувствуют в эту минуту остальные.

– Лично я предпочитаю прочитать свое письмо, когда останусь одна, – сказала Алли.

Послышались слова поддержки. Все дружно закивали головами в знак согласия. Как всегда, Алли интуитивно озвучила наше общее мнение.

– Тогда свою работу я выполнил. – Гофман осушил до дна бокал с шампанским, после чего достал из кармана шесть своих визиток и разложил их веером на столе. – Пожалуйста, обращайтесь ко мне в любое время, если вам понадобится моя помощь. В любое время дня и ночи. Но, хорошо зная вашего отца, я уверен в том, что он все предусмотрел и все обдумал, позаботившись о том, что вам нужно. А сейчас мне пора возвращаться к себе. Прошу вас, девочки, еще раз примите мои самые искренние соболезнования в связи с вашей утратой.

– Большое вам спасибо, Георг, – поблагодарила я его на правах старшей сестры. – Все мы высоко ценим вашу помощь.

– Всего доброго. – Нотариус поднялся из-за стола и кивком головы попрощался со всеми присутствующими. – Вы знаете, где меня найти в случае надобности. Я всегда на месте.

Мы молча проводили его взглядами. Марина тоже встала из-за стола.

– По-моему, пора уже перекусить. Попрошу Клавдию, чтобы она накрыла ужин прямо здесь.

Марина скрылась в доме.

– Если честно, то я боюсь вскрывать его, – промолвила Тигги, ткнув пальцем в свой конверт. – Понятия не имею, что там может быть.

– Майя, а ты переведешь нам те надписи, которые имеются на армиллярной сфере? – спросила меня Алли.

– Конечно, переведу, – ответила я, заметив краем глаза, что Марина и Клавдия уже несут нам тарелки с едой. – Сразу же после ужина и займусь переводом.

– Простите меня, девчонки, но лично я не голодна. Не возражаете, если я пойду к себе? – сказала Электра, поднимаясь со стула. – Увидимся позже.

В эту минуту я подумала, что, пожалуй, все мы хотели бы последовать ее примеру. Каждой надо было побыть в одиночестве.

– А ты, Стар, хочешь есть? – спросила у сестры Сиси.

– Думаю, поужинать все же стоит, – едва слышно ответила Стар, нервно сжимая в руке конверт с письмом отца.

– Ладно! – уступила Сиси.

Все мы через силу попытались затолкать в себя немного еды, любовно приготовленной для нас Клавдией. А потом сестры стали молча вставать из-за стола одна за одной, пока не остались только мы с Алли.

– Не возражаешь, Майя, если я тоже пойду к себе? Я совсем без сил.

– Конечно, не возражаю. Тебе ведь пришлось последней узнать эту страшную новость. Само собой, ты все еще пребываешь в стрессе.

– Полагаю, ты права, – согласилась со мной Алли, поднимаясь из-за стола. – Спокойной ночи, дорогая моя Майя.

– Спокойной ночи.

Как только Алли покинула террасу, пальцы мои сами собой впились в пергаментный конверт, пролежавший весь последний час рядом с моей тарелкой. Наконец я тоже встала и направилась к себе в Павильон. В спальне я положила конверт на кровать, под подушку. Затем направилась в кабинет, взяла бумагу и ручку.

Вооружившись фонариком, я снова пошла в сад, чтобы повнимательнее разглядеть армиллярную сферу. Быстро темнело, в небе уже зажглись первые звезды. Отец много раз показывал мне созвездие Плеяд, когда мы бывали с ним в его обсерватории, особенно когда Семь Звезд, как еще зовут это созвездие, повисали непосредственно над Женевским озером, что случалось обычно с ноября по апрель.

– Я очень горюю о тебе, папа, – сказала я, обращаясь к небесам. – Надеюсь, в один прекрасный день я пойму все.

Затем я переключила свое внимание на позолоченные стрелки, перемещающиеся по всему глобусу. Нашла надпись, адресованную мне, и постаралась как можно точнее скопировать греческие буквы, учитывая, что левая рука у меня в этот момент была занята – держала фонарик. Придется завтра снова прийти сюда, подумала я, чтобы проверить, правильно ли я все скопировала. Потом я принялась переписывать другие надписи.

Всего их оказалось шесть.

Оставалась еще одна, последняя, седьмая полоска. Я посветила туда фонариком, рассчитывая и там тоже найти надпись. Но полоска была пуста, никакой надписи. Разве что стояло имя. Меропа.

Все предрассветные часы я потратила на расшифровку текста, переписанного мною накануне с армиллярной сферы. Что касается надписей, адресованных моим сестрам, то я просто перевела слова, не особо вдаваясь в их глубинный смысл. Не мое это дело объяснять послания, адресованные другим. За свою надпись я принялась в последнюю очередь, почти со страхом, в ожидании того, что она мне скажет. Но вот я закончила переводить, сделала глубокий вдох и прочитала.

Никогда не позволяй страху распоряжаться своей судьбой

Что ж, точнее, чем это сделал отец всего лишь в семи словах, и не обрисуешь мой характер и мою внутреннюю суть.

Когда наступило утро, я, приготовив традиционную чашку чая, вернулась к себе в спальню, осторожно достала конверт из-под подушки и направилась вместе с ним в гостиную. Какое-то время я разглядывала конверт со всех сторон, потягивая из кружки горячий чай.

Потом сделала несколько глубоких вдохов и решительным движением вскрыла конверт. Внутри лежало письмо, но не только. Я достала твердый на ощупь предмет, который оказался под моими пальцами неожиданно мягким. Треугольник кремового цвета, подсвечивающий изнутри зеленоватым светом. Я перевернула камень и увидела на обратной стороне почти неразличимую надпись.