Сьюзен Уиггс - Книжный магазин «Бюро находок»

– Я не могу быть здесь счастливой, – сообщила она в понедельник утром, пока водитель такси грузил ее чемодан в багажник своего громоздкого плимута. – Вам будет лучше без меня.

Блайз, которой было меньше года, все еще была в пеленках, что-то вякала и хлопала в ладоши, струйка ее слюны стекала на рукав Эндрю. По радио передавали глупую песню Сонни и Шер «I Got You, Babe». Малышка протянула обе ручки к матери. Лавиния помолчала, но недолгое сомнение в ее глазах быстро сменилось ледяной решимостью.

– Будьте здоровы, – сказала она и ушла.

Через несколько минут появилась Мэй Лин со свежим бельем. Эндрю все еще стоял в оцепенении посреди магазина, окруженный печатными машинками и кассовыми чеками своих заказчиков, с Блайз, которая прижималась к его груди.

Вид Мэй Лин заставил его очнуться. Он и Мэй влюбились друг в друга еще подростками, но ее семья запрещала ей встречаться с Эндрю, он был gweilo [1] В кантонском диалекте Китая, на котором говорят в Гонконге и Гуанчжоу, так называют белых европейцев. . Его родители не запрещали, но предупреждали, что ему будет сложно с американкой китайского происхождения. Мэй Лин вышла по расчету за престарелого китайца, выходца из того же региона в Китае, где жил и ее отец. Он владел прачечной, не хватало только жены.

Убитый горем, Эндрю искал утешения в объятиях Лавинии. Она была потрясающе красива. Когда она забеременела, он оказался настолько глуп, что принял чувство долга за любовь.

Они редко разговаривали с Мэй, когда виделись раз в неделю. Им не нужны были слова, они говорили сердцем.

Впрочем, он не жалел о том, что все так сложилось. У него был лучший в мире ребенок и достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что любовь приходит внезапно. Лавиния ушла, но оставила лучшую часть себя. Лучшую часть их обоих.

– Нас было только двое, – обратился Эндрю к людям, собравшимся на поминальной службе по Блайз. Их лица расплывались у него перед глазами, но воспоминания сохраняли четкость. – Она стала моей ежедневной радостью. Сейчас в это трудно поверить, но было время, когда магазин «Бюро Находок» представлял собой выставочный зал пишущих машинок и мастерскую с типографией в подвале. Я зарабатывал на жизнь, ремонтируя вещи, вещи писателей. Открыть книжный магазин было идеей Блайз, и это стало большим приключением для нас обоих.

В день, когда Блайз уехала в колледж, Эндрю думал, что умрет от тоски по ней. Колледж располагался на другом берегу залива, в Беркли, с таким же успехом он мог находиться в Тимбукту, одинокому сердцу было бы все равно. Он по-настоящему жил только на выходных, когда она приезжала с полной головой блестящих идей и кучей грязного белья в выцветшей сумке, все еще помеченной их фамилией и китайскими иероглифами. Из-за компьютерной революции его бизнес, связанный с печатными машинками, пришел в упадок. Большую часть времени он проводил за чтением старых книг. Он научился мастерски реставрировать старинные издания, которые выставлял в витрине своей мастерской. Иногда коллекционеры покупали какую-нибудь книгу, и со временем это занятие стало чем-то большим, чем хобби.

Четыре года спустя Блайз вернулась домой со степенью бакалавра, разбитым сердцем и незапланированной беременностью. Она слезно покаялась, что влюбилась в преподавателя, который обещал подарить ей весь мир. Она верила ему, представляя великолепную жизнь, полную приключений, с молодым, красивым соискателем докторской степени.

Ну а потом она узнала, что мужчина женат и у него трое детей. Он дал Блайз деньги на аборт и попросил больше не звонить ему.

Секрет Эндрю заключался в том, что на самом деле он даже был благодарен Дину Фогарти. Человек, разбивший сердце его дочери, подарил Эндрю новый смысл жизни. Блайз нужно было как-то обеспечить себя и своего ребенка. А Эндрю нуждался в свежем ветре, который бы переменил его жизнь. Вместе они открыли книжный магазин, надеясь обеспечить достойное будущее себе и маленькой Натали.

Он вновь посмотрел на собравшихся и попытался сконцентрироваться на настоящем. Знакомые лица, имена, затерянные в сознании. Были здесь и призраки, люди, которые давно ушли, но по-прежнему жили в его голове. «Пожалуйста, пусть так и будет», – подумал он.

Оставшаяся часть его речи была краткой, он рассказал, что больше всего любил в Блайз и чего ему будет не хватать. Он знал, что слов недостаточно, но только с их помощью он мог отдать дань уважения своей первой и единственной дочери.

– Я абсолютно уверен, что не смогу никогда засмеяться, не услышав ее смеха. Я никогда не улыбнусь, не увидев ее лучезарную улыбку. Я благодарен всем вам за то, что были частью ее блестящей жизни. Мне жаль тех, кто не успел познакомиться с этим исключительным человеком.

Удушливая печаль сжала его грудь, и он сделал паузу, потом заговорил опять.

– Через секунду вы услышите другого исключительного человека. Из всех подарков, которые моя дочь преподнесла этому миру, самым лучшим стала ее дочь Натали.

Эндрю держал себя в руках, отступая назад, несмотря на то, что его колени дрожали. Когда заиграла новая песня, Натали проводила его до кресла, и он с достоинством опустился на свое место.

– Я следующая, – сказала она, – понятия не имею, как это сделать.

Слезы безудержно текли по ее щекам, оставляя серебристые следы, покрывавшие болезненно-прекрасное лицо. Лицо Блайз. Они так похожи, наверное, поэтому он путал их иногда. Он крепко сжал трость, когда заиграла «What a Wonderful World». На самом деле, ему не нужна была трость, это, скорее, вошло в привычку. Это был крючок, который не давал ему уплыть навсегда на волнах невыразимой печали.

Ожидая своей речи, Натали не пела вместе со всеми. Вместо этого она путешествовала во времени, пытаясь найти свою мать в другом мире, пытаясь вернуть ее назад.

Когда Натали была маленькой, мама стала для нее центром вселенной. Она стала безудержной силой, наполняющей ее жизнь идеями и книгами.

Даже в очень раннем возрасте Натали понимала, что это необычно. Их семья необычная.

Она помнила момент в четвертом классе, когда после урока у миссис Блессинг, она вернулась домой в недоумении.

– Мы делали в школе семейное древо, – поделилась она с матерью, – мое мне кажется странным.

– Почему ты считаешь его странным? – когда разговор касался чувств, мама часто отвечала Натали вопросом на вопрос. Она перечитала тонны книг для родителей и почерпнула из них всевозможные идеи.

– Кайла говорит, что мы живем не так, как все. Она рассказала всем на перемене, что это означает, что мы чудики.

– Ты говоришь так, словно это что-то плохое, – ответила мама, поглаживая страницы старинной книги. Она любила выставлять самые необычные коллекционные экземпляры в освещенной стеклянной витрине. Люди, которые хотели взглянуть на них поближе, должны были спросить разрешения и надеть белые перчатки.