Чжан Юэжань - Кокон

Зима почти миновала. Я наконец-то вспомнил о дедушке из сна. Наверняка он окончательно во мне разочаровался. Мне было стыдно снова являться ему на глаза, и я долго не заходил в триста семнадцатую палату. Но дедушка из сна и не думал сдаваться. Скоро я понял, что раз в несколько лет он находит способ “воскреснуть” и вернуться в мою жизнь.

Рассказ об очередном его воскрешении надо начать с моей школьной жизни. Наверное, впервые оказавшись в начальной школе Наньюаня, ты тоже удивилась ее убогости. Двухэтажное здание и рядок одноэтажных коробок – вот и вся школа. Дворик такой маленький, что даже не нашлось места для баскетбольной стойки, поэтому кольцо попросту прибили к стене, и оно кое-как исполняло роль единственного спортивного сооружения на всю школу. Ученики были детьми работников медуниверситета, а педсостав формировался в основном из родственниц сотрудников больницы. Взять, к примеру, учителя Ян, нашу классную руководительницу, – ее перевели в Наньюань вместе с мужем и за неимением более подходящей должности поставили работать учительницей младших классов. Многие учителя еще вчера жили в селе и плохо говорили на путунхуа [35] Путунхуа – официальный нормативный вариант китайского языка. , а мы читали тексты из учебника, подражая их выговору, и радовались, что выучили новый язык. Некоторые преподаватели устраивались в школу, потому что туда ходили их дети, такие ученики оказывались на особом положении, им позволялось больше других.

Школа была убогая, зато там у меня впервые появилась компания. Одинокая жизнь закончилась, я был счастлив, что теперь каждый день провожу среди одноклассников. Правда, они любили поважничать и не обращали на меня внимания, к тому же вечно поднимали шум по пустякам – увидят ящерицу на стене и визжат. Но я все равно мечтал им понравиться. Скоро я понял, что у меня это никак не выходит, что бы я ни делал. Родители моих одноклассников жили в Наньюане, а работали либо в университете, либо в больнице, поэтому всем было отлично известно, у кого какая семья. Конечно же, они слышали про моего папу. Семья одного мальчика раньше жила по соседству с бабушкой, и его отец когда-то одолжил денег моему. Потом папы и след простыл, а его отец побоялся требовать долг у моей бабушки и сделал вид, что забыл. Зато мальчик, встречая меня на переменках в коридоре, каждый раз орал, чтобы я вернул ему деньги. А маме одной девочки из класса крепко досталось от моей бабушки. Она работала в управлении капитального строительства при медуниверситете, а бабушка решила соорудить во дворе пристройку в полтора этажа высотой, которая загородила окна жильцов сверху, совершенно лишив их солнечного света. Мама моей одноклассницы от имени администрации университета пришла к бабушке и велела ей убрать пристройку, бабушка затаила злобу и с тех пор постоянно ей досаждала. Выливала помои в корзину ее велосипеда, бросала ей во двор бутылки из-под газировки, так что вся земля была усеяна битым стеклом. Мама той девочки целыми днями дрожала от страха, проплакала себе все глаза. Кончилось тем, что год спустя они переехали в другой дом, только тут моя бабушка угомонилась. После уроков та девочка вставала в кружок с другими детьми, они тихо о чем-то шептались и резко замолкали, стоило мне подойти. Скоро все одноклассники стали меня обходить стороной. Если я заговаривал с ними, отвечали односложно и сразу исчезали. Даже учителя теперь смотрели на меня иначе, более заботливо, словно боялись, как бы я чего не натворил.

Я оказался в полной изоляции. На игровых занятиях сидел один, после школы в одиночестве шел домой. Во время весеннего выезда на природу дети собрались в круг и затеяли игру, а я стоял в стороне и ел булку. На общем снимке я оказался крайним в заднем ряду, а мой сосед повернулся ко мне спиной и отодвинулся как можно дальше. Я возненавидел школу, и если там намечалось какое-то коллективное мероприятие, врал тете, что у меня болит живот, и просил написать записку. Скоро тетя почуяла неладное и догадалась, в чем дело. Она рассказала мне несколько историй из своего детства, как ребята в школе объявили бойкот одной девочке из-за ее родителей. Тогда я впервые услышал имя Ван Лухань. Тетя сказала только, что папа той девочки оказался убийцей, а от нее отвернулась вся школа, никто больше не хотел с ней дружить. Тетя говорила: ты должен постараться влиться в коллектив, одиночкам приходится несладко; я много таких историй перевидала, с годами изгои чувствуют себя только ущербнее и потом всю жизнь не могут избавиться от этого клейма. Я сказал ей, что постараюсь, но делать ничего не стал.

А потом все изменилось благодаря школьному сочинению. Учительница задала нам написать рассказ о ком-нибудь из членов семьи. Мое сочинение оказалось лучшим, и она велела прочесть его перед классом.

“Мой дедушка – живой труп”. Услышав такое начало, одноклассники разом подняли головы от тетрадок. В том сочинении я изобразил дедушку героем, во время Корейской войны он оказался на передовой, отчаянно бился с врагом, был ранен, защищая товарища, и превратился в растение. Фронтовые друзья его не бросили, увезли моего дедушку с поля боя и доставили домой. Когда я дочитал, в классе воцарилась тишина. После уроков две девочки из класса подошли ко мне и сказали: как ты хорошо написал. На самостоятельном занятии сосед по парте тронул меня за руку и спросил, из какого оружия враг подстрелил моего дедушку и превратил в растение.

– Из длиннющего ружья. – Я показал руками. – Пуля, которую достали у него из головы, сохранилась до сих пор, бабушка держит ее под замком в деревянной шкатулке и никого к ней не подпускает. Иначе я бы принес вам показать.

Мой сосед по парте едва не расплакался.

Следующие несколько дней после уроков ко мне подходил кто-нибудь из класса и просил еще раз рассказать историю о дедушке. Мне не нравилось повторять одно и то же, и я импровизировал, в каждом новом исполнении история немного менялась. Главные расхождения были в том, от чего дедушка превратился в растение. То в него стреляли из винтовки, то кололи штыком, то его давил грузовик противника, а было и такое, что враг столкнул дедушку со стены… В конце каждой версии этой истории злодеи разными невообразимыми способами снова и снова превращали дедушку в растение. Эти рассказы и самого меня очень трогали, я верил, что каждое слово в них – чистая правда, что так все и было.

Одним моросливым днем я повел несколько человек из класса в больницу на “экскурсию” к дедушке. Посторонним вход в палату был запрещен, но каждый вечер медсестры и охранники с первого этажа вместе уходили на ужин, мы воспользовались их отлучкой и пробежали в больницу. Чтобы сделать атмосферу более торжественной, я заранее купил партийное знамя и накрыл им дедушку. Одноклассники столпились вокруг больничной кровати с таким видом, будто посещают мавзолей вождя. Дедушка спокойно лежал под их пристальным взглядом, продолжая смотреть в потолок. По тому месту, в которое он уперся глазами, медленно проползла ящерица.