Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд

Ей нравился Далбитти, нравилось, что его глаза смотрят прямо на нее, на ее обезображенное оспой лицо, а не блуждают из деликатности по ее плечам и волосам. Ее маленькая рука задержалась в его большой ладони на мгновение дольше, чем следовало, и они глядели друг на друга, словно застигнутые врасплох, но потом Мэри осторожно высвободила руку и еще раз заглянула ему в глаза.

– Я ужасно много слышал о вас, мисс Мэри, – сказал он.

А я знаю о тебе все. Он был из знатной шотландской семьи, и они с Недом часто обсуждали, как они построят собственную Утопию, где все смогут свободно жить и работать.

– Вот только он помолвлен с девушкой, которую знает с рождения, – сообщил сестрам Пертви. – Так что с Утопией пока ничего не получится, потому что он должен жениться на ней, хотя не думаю, что он очень жаждет этого, скорее это страстное желание его отца – объединить их владения и все такое. Так что я продолжу заниматься живописью, и Нед тоже; мы подождем, когда Далбитти будет готов строить дома. Вы тоже сможете там жить, дорогие сестрички; мы пустим женщин в нашу Утопию.

– Чтобы убирать за вами и штопать вам одежду? Ох, большая радость для нас, – ответила Лидди, не такая снисходительная, как Мэри, к прожектам брата.

Далбитти улыбнулся Мэри, попятился назад и наткнулся на Пертви; тот ударил по плечу своего второго приятеля.

– Мэри, это Нед Хорнер. Я уверен, что ты с удовольствием познакомишься с ним, ведь я только и знаю, что говорю о нем, после нашего знакомства. Сестры жаждут познакомиться с тобой, Нед. – Пертви подмигнул им обоим: – Правда, Мэри?

– Конечно, – ответила она, жалея, что ее брат держал себя довольно вульгарно, и опасаясь, что отец застанет его в таком виде. – Я рада познакомиться, мистер Хорнер.

– Я тоже, мисс Дайзарт. Здравствуйте, – сказал он и с улыбкой пожал ей руку.

Он был светлее и тоньше в кости, чем ее упитанный русоволосый брат, и, по оценкам Мэри, моложе на пару лет. У него были тонкие черты лица, и, хотя он носил костюм-тройку, как и его друзья, его одежда была поношенной и многократно чинилась. Его ладонь, державшая ее руку, была холодной даже в этот теплый майский день, а серо-голубые глаза смотрели пронзительно.

– Для меня огромная честь познакомиться с вами, мисс Дайзарт, – серьезно сказал он, когда они обменялись рукопожатием. – Ваш брат мой лучший друг… – Внезапно он замолк и, отвернувшись, слегка рыгнул.

– Ну вот, он все испортил! – прошептал Далбитти.

– Нед, ты что? – одернул его Руперт. – Не подводи нас. – Он повернулся к Мэри, хмурясь: – Сегодня утром Хорнер продал свою картину. Чарльзу Буту. Чарльзу Буту, Мэри! – Его лицо расплылось в улыбке. – Потрясающую картину, блестящую работу, – нет, не красней, Нед, это правда. – Пертви улыбнулся Мэри. – Под названием «Встреча». Мы видели ее н-на Летней Выставке. Лидди была от нее в восторге, помнишь?

Мэри кивнула, потому что помнила картину – молодые люди стоят на Хит и непринужденно беседуют: две женщины и четверо мужчин. Но больше она ничего не могла вспомнить, хотя ее брат с сестрой восхищались картиной, самой выставкой, даже ходили на нее еще раз, уже вдвоем. Мэри выставка не понравилась: залы тесные, зрителей ужасно много, толпы возле одной или двух картин в каждом зале, а сами картины такие мрачные, темные, скучные. Старики с усами, заложив руки за спину, разглядывали ее, Лидди, картины, толпу. А вот Лидди все очень нравилось.

– Я хорошо помню вашу картину, мистер Хорнер, – сказала Мэри. – Поздравляю вас.

– Вот почему я привел сюда старину Неда – чтобы он увидел Лидди и она могла бы сама поздравить его. – Мэри в ужасе открыла рот, а Пертви почесал в затылке. – Понимаешь, Мэри, мы пошли к «Локхарту» отпраздновать это событие и выпить за нашу будущую Утопию. Ели цыплят с каштанами. Каштаны и цыплята – деликатессимус! – Он замолчал. – Цыплята и каштаны. Выпили шампанского. Ну и все такое.

– Все испортил! – снова в отчаянии прошипел Далбитти.

– Пертви!.. – прошипела и Мэри, но неугомонный Пертви толкал своего друга Неда через широкий холл мимо отцовского кабинета к столовой.

– Ох, замолчи, Далбитти. Ты пока еще не респектабельный женатый мужчина – так что не веди себя как старый козел. Пойдем сюда, Нед, я притащу что-нибудь выпить! – Он хихикнул.

– Пертви, – снова тихонько позвала Мэри, глядя на удалявшуюся спину брата. – Если отец услышит тебя, он вышвырнет тебя на улицу, особенно после последнего раза. Пожалуйста, милый. Веди себя осторожнее.

Но брат лишь ухмыльнулся ей и махнул рукой. Зато к ней повернулся Нед.

– Я присмотрю за ним, мисс Дайзарт, – сказал он со своей милой кривой улыбкой.

– Наш старина Нед едва не умер от голода прошлой зимой, – недавно сообщил Руперт сестрам, когда они сидели в его Берлоге. Лидди писала, Мэри шила, а Пертви рисовал их; им было хорошо втроем. – Он не захотел принимать деньги от Далбитти, ему ужасно трудно помогать. У него не осталось ни гроша, положение было ужасное. Его мать умерла, когда он был младенцем, отец – плотник и столяр, честный малый, даже слишком честный, потому что слишком добросовестно все делает за небольшие деньги; я видел его изделия, они прекрасные. Так что видите, откуда у Неда талант.

Лидди, задремавшая у камина, подняла голову:

– Он хороший художник?

– Восхитительный, – искренне ответил Пертви. – Лучший студент в академии, на голову выше всех остальных и самый молодой. Может за несколько минут набросать сцену, которую я не закончу за месяц, и когда ты на нее смотришь, то чувствуешь себя внутри нее. Удивительно, правда. А еще он вырезает ножом из дерева – делает маленькие фигурки. У него всегда должны быть заняты руки, так он сам говорит. Он мало спит, ничего не есть, изнашивает одежду до дыр. Он не такой, как я, совсем не такой; он живет ради искусства. Я люблю его как брата; он удивительный малый.

Тут Мэри услышала, как в глубине дома проснулся отец после своего дневного сна.

– Ханна ?

– О господи, – прошептала она.

– Ханна? Боже, боже мой, где моя проклятая палка? Я не могу ее найти! Ханнаааа! – Зазвонил колокольчик, и снизу, из кухни, послышался звук торопливых шагов, отодвигавшихся стульев, и это предвещало скорое появление Брайант.

Но банда из трех шалопаев с веселым видом протанцевала мимо Мэри в сад, они размахивали руками, словно стрекозы на пруду. Мэри испуганно глядела им вслед, когда они мелькали среди квадратных рядов кустарника: высокий, неуклюжий Далбитти, ее собственный милый братец, толстый, похожий на Бахуса, и Нед Хорнер впереди всех – солнце светило на его лицо, рельефно подчеркивая его угловатую красоту.

За спиной Мэри застучали шаги, частые, негромкие, и ее словно окатило холодной водой, хотя у нее пересохло во рту.