Виктория Хислоп - Любимые

Внучка все поняла. Не следует никому говорить о жестоком поступке отца.

Убедившись, что сын жив, Павлос Коралис бесшумно покинул дом, ни с кем не попрощавшись. Он вернулся в Пирей, и на следующий день его корабль отчалил.

Когда Маргарита и Танасис вернулись с собрания ЭОН, одетые в красивую синюю форму, то застали Паноса в кровати с забинтованной головой. Узнав про «падение» и убедившись, что он поправится, они сели ужинать за кухонным столом. Паносу тоже отнесли тарелку, но он к еде даже не притронулся.

Маргарита с энтузиазмом рассказывала о параде, в котором они только что участвовали.

– Меня поставили в первом ряду! – взахлеб рассказывала девушка. Она вытянула правую руку, демонстрируя воинское приветствие. – Я всех возглавляла!

– Замечательно, дорогая! – поддержала ее кирия Коралис. – Ты молодец.

– Я тоже сегодня научился новому, – вмешался в разговор Танасис, пытаясь вытеснить сестру из центра внимания. – Мы держали в руках оружие.

В его голосе слышался триумф, будто он выиграл сражение.

Темис молча пережевывала пищу. В горле у нее стоял ком. Никто не ждал, что она станет говорить за столом, поэтому ей ничего не стоило скрывать свои мысли. Вскоре и она будет вынуждена вступить в ЭОН, но радовало только одно: она научится стрелять. Темис считала это любопытным и полезным делом. Больше ничто ее в этой организации не привлекало.

Она посмотрела на Маргариту, Танасиса, свою йайа , и ее охватило чувство, что Паноса предали.

В душе Темис кипели злость, страх и стыд. Этот краткий миг, как и мельчайшая трещина в черепе Паноса, отделил ее от семьи.

После этого происшествия Темис все глубже погружалась в чувство одиночества. Казалось бы, такое невозможно, ведь она жила бок о бок с четырьмя близкими людьми.

В район Патисии они переехали пять лет назад. За эти годы дети подросли, и теперь долговязые парни-подростки заполнили собой тесное пространство. А еще – Маргарита, с ее пышной фигурой и даже более выдающимся самомнением, которое крепло с каждым днем. За широким столом приходилось толкаться локтями, чтобы ухватить себе добавки, хотя бабушка готовила в три раза больше, чем раньше.

Между подростками нарастало ожесточение, не хуже, чем у политиков. Панос и Танасис все время спорили и дрались за первенство. К шраму на лбу у Паноса добавились и другие – брат все же превосходил его по силе. Но битвы разворачивались не только между ними. Маргарита и Панос ссорились по каждому поводу. Между сестрами явного противостояния не было, но старшая не упускала возможности задеть младшую. Жизнь за закрытой дверью спальни превращалась для той в пытку. Маргарита была полной хозяйкой комнаты, драла сестру за уши, стараясь не оставлять отметин, или с силой пинала, так что Темис приходилось спать на полу или прокрадываться на ночь в гостиную. Но вместо желаемой тишины раздавался зловещий звук – во сне бабушка отвратительно скрипела зубами. Темис была самой младшей в семье и слишком гордой, поэтому не плакала и не жаловалась, зная, что лишь спровоцирует гнев старшей сестры.

Прежде уютная квартира погрузилась в атмосферу вражды и напряженности. Здесь Темис негде было спрятаться. Спасала лишь школа: там Темис чувствовала себя на воле и в безопасности. Кому-то высокие белые стены школьного двора казались тюрьмой, но для Темис они с первого же дня дышали теплом и гостеприимством. С приближением осени Темис радостно ждала нового учебного года.

Школьный класс выглядел аскетично: рядами стояли деревянные парты, жесткие стулья, стены пустовали, за исключением висевшего там распятия и лика Девы Марии. Все внимание сосредотачивалось на учительнице, кирии Антериотис – она находилась на возвышении за кафедрой, а за ее спиной висела доска. Ученики не выбирали себе места. Из-за фамилии Темис сидела между двумя мальчиками, Глентакисом и Ковеосом, которые подшучивали над ней всякий раз, когда учительница отворачивалась. Но как бы они ни старались, им не удавалось отвлечь Темис. Благодаря этим двоим она развивала в себе необычайную сосредоточенность. В первые годы учебы Темис не было равных, кроме, наверное, робкого паренька, который время от времени поднимал руку вперед нее. Однако на любом уроке, на алгебре или грамматике, она редко давала неверный ответ. Темис полностью погрузилась в учебу, не замечая ничего, кроме стука мела о доску.

Через несколько недель после начала четверти, когда учительница начеркала на доске уравнение и выжидательно посмотрела через плечо, то ответ выдала не Темис и не скромняга Йоргос. Кто-то другой решил математическую задачку быстрее их. Должно быть, из новеньких.

Темис осмотрелась – кто бы это мог быть?

Среди сорока знакомых лиц она заметила темную копну волос и бледный лоб. Темис изогнула шею, чтобы рассмотреть получше. Отвечал незнакомый голос, да еще и со странным акцентом.

Темис повернулась к своей парте и записала решение девочки. По звонку дети высыпали из класса. Когда вышла Темис, новенькая уже была в дальнем конце двора. Приблизившись к ней, Темис заметила, что девочка увлеченно разбирает по чешуйкам шишку, упавшую с сосны.

Темис направилась к новенькой, избегая столкновения с другими детьми, которые играли в догонялки или прыгали на скакалке. Девочка сидела в уединении, но одинокой не выглядела. Она осматривалась по сторонам, вертя в руках шишку, разглядывая одноклассников и довольствуясь собственной компанией, будто не ожидала, что кто-то с ней заговорит. Сердце Темис забилось чаще обычного: еще не заговорив с новенькой, она поняла, что они станут подругами.

Стояла осень, и девочка была в шерстяном пальто – тускло-красного цвета, с потрепанным подолом и несколько раз подвернутыми рукавами. Темис сегодня надела великоватый ей старый коричневый жакет Маргариты, но пальто девочки казалось огромным, будто она никогда не дорастет до него. У нее, как и у Темис, были потертые носки и совсем разбитая обувь.

Время от времени девочка без стеснения принималась пристально разглядывать кого-нибудь. Она излучала уверенность, странную для одиннадцатилетнего ребенка.

Темис прислонилась к стене в нескольких метрах от девочки и посмотрела на свои пыльные ботинки со сбитыми носами. Она собиралась с духом, чтобы приблизиться к новенькой.

Так Темис и стояла, пока не раздался звонок. Настало время возвращаться в класс. Воспользовавшись моментом, Темис поравнялась с девочкой. У двери новенькая замешкалась. Налево или направо? Классы находились по обе стороны.

– Нам сюда, – уверенно сказала Темис и потянула незнакомку за рукав.

Девочки оставили верхнюю одежду на вешалке в задней части класса, а когда пошли к своим местам, Темис спросила у новенькой имя.