Сьюзан Голдринг - Ее звали Ева

Господи, пусть это будет он. Из-за него я здесь. Мне это стоило немалых трудов, и теперь я должна знать наверняка.

– Он самый, – Джимми наклонился к Еве и, понизив голос, сказал: – Мы зовем его Бесси.

– Бесси? Но ведь это женское имя.

– Сокращенно от «бессердечный», – рассмеялся Джимми. – Этим прозвищем его наградили в его прежнем подразделении: он руководил агентами, выполнявшими спецоперации. Цель оправдывает средства, всегда говорил он.

Ева смотрела вслед Джимми, скрывшемуся за тяжелыми двустворчатыми дверями вместе с другой сотрудницей. От слов, что он произнес, мороз продрал по коже. В них слышался отголосок всего, что она знала о Робинсоне от Хью и Тима Макнила. Она была рада, что ее усилия не пропали даром и она оказалась там, куда стремилась попасть. Но как служить под началом этого человека? Как примириться с тем, что он сотворил с Хью? У нее появилось ощущение, что внутренности завязываются в узел, а к горлу подступает твердый ком желчи. Она догадывалась, что Робинсон не из тех мужчин, которых могут очаровать белокурые волосы и яркая губная помада. Но по крайней мере теперь она знала, какой он внешне. А вскоре у нее будет свой экземпляр группового фото, которое не позволит ей забыть, как он выглядит.

10 октября 1945 г.

– Bitte, helfen Sie mir [17] Bitte, helfen Sie mir. (нем.) – Пожалуйста, помогите. , – эти слова, произнесенные хриплым шепотом, сорвались с растрескавшихся окровавленных губ пленного немца. Его некоторое время назад приволокли в комнату для допросов и привязали ремнями к железному стулу. Сейчас он находился в комнате один. Свесив голову на грудь, он всхлипывал и что-то бормотал. Грязные тонкие волосы падали ему на глаза. Она с трудом различала его слова. – Ich habe nichts falsch gemacht [18] Ich habe nichts falsch gemacht. (нем.) – Я не сделал ничего плохого. .

Ева только что пришла на утренний допрос. Дверь в комнату была открыта. Она бросила взгляд через плечо, осматривая коридор. На мгновение наступила тишина. Быстрых энергичных шагов она не услышала, но знала, что очень скоро в комнату для допросов вернется полковник Робинсон в сопровождении Арнольда Миллера – жестокого коренастого сержанта, выполнявшего за него грязную работу.

– Бедняга. Я знаю, что ты невиновен, – прошептала Ева, чуть-чуть прикрывая дверь. – Я тебе верю. Мне очень жаль, что с тобой так обращаются.

– Jede nacht [19] Jede nacht (нем.) – каждую ночь. , – произнес он, поднимая голову, чтобы она видела его лицо, – нас раздевают догола…

Ева резко втянула в себя воздух. Этого пленного немца она видела прежде. Узнала его, несмотря на синяки и коросту грязи на его лице. Курт Беккер. Она читала его досье. До войны он был учителем и собирался вернуться к своей профессии во Франкфурте. Но в его деле также отмечалось, что он связан с людьми, сочувствующими коммунистам. Она помнила, каким он был по прибытии в центр. Он радостно поприветствовал ее репликой о чудесной погоде и, словно он прибыл сюда подлечиться и отдохнуть, а не для того, чтобы томиться в плену и терпеть лишения, сказал:

– Ach, sehr gut. Ich habe Schlammbad sehr gern [20] Ach, sehr gut. Ich habe Schlammbad sehr gern (нем.) – О, отлично. От грязевых ванн я бы не отказался. .

На первом допросе, полтора месяца назад, его белокурые волосы были еще относительно чистыми и опрятными, рубашка – без пятен, кожа здоровая, без кровоподтеков. Перед началом допроса он улыбнулся ей и официально представился в учтивой манере. Теперь глаза его ввалились, лицо посерело, некогда крепкое тело превратилось в скелет. От его грязной одежды исходил кислый запах рвоты и мочи.

– Курт… Можно, я буду называть вас по имени, да?

Ева умолкла и прислушалась. Приближались шаги.

– Обещаю, – прошептала она. – Это все ужасно несправедливо. Обещаю, я постараюсь сделать так, чтобы это прекратилось. С вами не должны так обращаться.

А потом дверь с грохотом распахнулась, так что и Ева, и заключенный вздрогнули, и начался очередной допрос. Она не поднимала глаз от блокнота, вела протокол. Острый карандаш в ее руке дрожал. Она изо всех сил пыталась сохранять самообладание, слушая резкие вопросы полковника и неуверенные ответы пленника.

– Отвечай, – потребовал Робинсон резким тоном. – Отпираться бессмысленно. Нам известно, что ты встречаешься со своими так называемыми друзьями.

Курт свесил голову. Не будь он привязан к узкому железному стулу, упал бы на бетонный пол.

– Миллер, – гаркнул Робинсон. – Выпрями его.

С безразличным выражением лица сержант своей лапищей схватил Курта за волосы и рывком посадил его прямо. Курт застонал, его рот с разбитыми губами безвольно открылся, и Ева увидела, что часть зубов у него сломана, а на месте других зияют дыры.

– Отлично. Так-то лучше, – Робинсон натянуто улыбнулся. – А теперь, глядя мне в глаза, скажи, где проходили ваши встречи?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Гл. 1. Перевод В. Л. Ранцов.

Песнь 1, стих 124. Перевод П. Козлов.

Danke, liebling. Du bist sehr gut für mich (пер. с нем.: «Спасибо, дорогая. Ты очень любезна»).

We’ll Meet Again – песня, написанная в 1939 г. британцами Россом Паркером и Хью Чарльзом (впервые была исполнена Верой Линн (род. в 1917 г.), одна из самых известных мелодий времен Второй мировой войны).

Wren – разг. член Женской вспомогательной службы ВМС (Women’s Royal Naval Service), женского подразделения королевских Военно-морских сил Великобритании, существовавшего во время Первой и Второй мировых войн, а также функционировавшего после Второй мировой войны до полноценной интеграции в Королевские ВМС в 1993 г. (по первым буквам полного названия; игра слов: wren (анг.) – «вьюрок»). К Женской вспомогательной службе относились поварихи, клерки, шифровальщицы, операторы радиолокационных станций и дальномеров, женская обслуга орудий, женщины-электрики и авиамеханики.

Белое перо – традиционный символ трусости в странах бывшей Британской империи и особенно в британской армии. В августе 1914 г., когда началась Первая мировая война, британский адмирал Чарльз Фицджеральд выступил с инициативой награждать орденом Белого пера любого мужчину призывного возраста, который не носит военной формы. Это делали патриотически настроенные женщины и девушки. В начале Второй мировой войны эта общественная кампания в Великобритании тоже проводилась, но уже с гораздо меньшим размахом и была не столь эффективной.