Касанова Клаудия - Дама и лев

– Уберите эту грязь! – и указал на отрубленную руку. Ришер Суйерский завопил вдвое громче, когда аптекарь приказал кузнецу снова прижечь рану калёным железом. Отвратительная вонь горелого мяса смешалась с запахом отваров. Пот струился по лицу старика, перекошенного больше обычного. Он был мертвенно бледен. По его знаку служанка поднесла бокал вина к его губам. Вино потекло ему в горло, но часть пролилась на пол.

– Идиоты. Вы все идиоты, – пробормотал Ришер. Казалось, он вот-вот потеряет сознание, но сила его желчной крови не дала ему этого сделать. – Тебе всего и надо было, что справиться с девчонкой. С девчонкой! Сразу видно, что ты в жизни не держал в руках меча.

– С девчонкой в комнате был Озэр! Эта сучка якобы давшая обет Христу оставаться непорочной, уже нашла того, кто согреет её ложе, даже прежде чем вы успели повести её к алтарю, – злобно прошипел Готье.

Он не знал, был ли темперамент девушки причиной присутствия Озэра в спальне, или тот выполнял приказ господина, охраняя свою подопечную, но ему нравилось терзать отца обидными речами. Если бы не рана, он сам прижигал бы калёным железом руку Ришера Суйерского. Старик запрокинул голову, и на мгновение все в зале замерли, будто дожидаясь безвременной кончины хозяина. В конце концов от открыл маленькие глазки и знаком попросил ещё вина. Готье вскочил: тревога не давала ему усидеть на месте. Уходило драгоценное время. Все слуги и воины замка чувствовали, что старик Суйер долго не протянет. И, как и они, все стервятники графства уже получили весть через своих шпионов. Может быть, в этом самом зале они и соберутся, чтобы решить, как отобрать у него то, что всегда ему принадлежало. Надо было обезопасить себя. В присутствии свидетелей, и чтобы комар носа не подточил. Смягчив выражение лица, он обратился к отцу:

– Воистину в нашем роду у всех горячая кровь! У нас у обоих тяжёлые раны, и оба мы должны за многое отомстить… И вместо того, чтобы решить, как действовать, мы теряем время на ругань. – Готье проследил за тем, какое действие оказали на отца его слова. Тот навострил слух, пробормотав что-то одобрительное. Старик ждал. Готье продолжил: – Несколько дней назад нас оглушила весть о гибели Жиля. Я единственный сын, оставшийся у вас, отец. Я в вашем распоряжении и перед всеми, живущими в замке, готов повторить эту клятву: я не оставлю оскорбления безнаказанным, во имя и ради чести нашего рода.

Он тяжело опустился на колени перед стариком, который не сводил с него глаз, выпрямившись в кресле. Готье осторожно взял искалеченную руку отца и изобразил, что целует культю, не касаясь её губами. Когда он поднял глаза, Ришер откашливался в платок, и Готье успел заметить кровь в мокроте. Он опустил голову, чтобы скрыть ликующую улыбку. Ждать придётся недолго. Теперь осталось только услышать ответ старика. Когда Готье вставал, кузнец поспешил ему на помощь, а аптекарь осмотрел его рану, чтобы убедиться, что она не открылась. Он слегка кивнул в знак благодарности. В конце концов, прислуга первой поняла, что власть меняется, и спешит встать на его сторону, подставляя паруса новому ветру.

Ришер Суйерский тоже когда-то знал толк в ловле попутного ветра. Он больше страдал не от того, что потерял руку, а от того, что означала эта рана: открытое столкновение с Сент-Нуаром началось с его поражения. Будь он лет на двадцать моложе, скакал бы уже, сжимая рукоять меча, чтобы с боем вернуть обещанное ему: девушку и земли, которые давались за неё в приданое – и доказать капитану Озэру, что тоже умеет владеть закалённым клинком. Служанка подала ему ещё вина, жгучего, как боль в руке. Он вздохнул. Оставалось утешаться вином: моложе на двадцать лет не стать, а единственный сын – мастак бормотать молитвы за колоннами епископского дворца и договариваться о цене со строителями соборов и торговцами пшеницей. Он прищёлкнул языком. Нельзя допустить, чтобы святоша без труда вновь стал полноценным Суйером. Руку он, может, и потерял, но рассудка не лишился.

– Сын мой, – сказал он Готье, внимавшему со смесью предупредительности и обожания на лице. – Сын мой, – повторил он, – ты вернулся ко мне в миг позора. Я был горд, что архиепископ оказал тебе доверие и поручил вести счета, но не стану отрицать, что без тебя в замке образовалась пустота, которую Жиль не сумел заполнить.

«Да потому что погиб! Треклятый старикашка, – с ненавистью произнёс про себя Готье, – ты ведь намекаешь на то, что, будь он жив, мне в нашей мерзкой семейке рассчитывать было бы не на что». Однако он овладел собой и продолжал прямо смотреть в глаза старику. Очередное унижение – цена, которую придётся заплатить за то, чтобы услышать остальное. Ришер тоже это знал.

– Благодарю тебя за клятву и надеюсь, что ты с честью выполнишь её, хотя она и уведёт тебя с пути служителя Господня, которую ты выбрал несколько лет назад. Я поговорю с епископом. Во-первых, не стану требовать назад того вклада, который сделал, когда ты ушёл в монастырь, и распоряжусь, чтобы Церковь получала половину арендной платы за буковый лес в качестве компенсации за потерю тебя. – Он помолчал. Надо было перевести дух. – Поручаю тебе вернуть похищенную печать Суйеров, привезти её мне и положить к моим ногам. Также ты должен привезти назад мою суженую, Аэлис Сент-Нуарскую, и меч, которым было совершено преступление: меч капитана Озэра. Когда эти три дара будут передо мной, и не раньше, ты получишь печать и станешь властителем замка Суйер.

Ришер машинально встал, опираясь на жуткую культю, забыв о боли, и вид стоящего старика, превратившего искалеченную руку в опору, производил сильное впечатление. Аптекарь сглотнул, служанка перекрестилась, а кузнец пал на колени. Готье, к досаде своей, не мог не восхититься: у старика был кураж. Он быстро обдумал ситуацию. Для него она была не так уж плоха. Вожделенного наследства, как это ни печально, можно было добиться, только выполнив три взаимосвязанных условия, что, возможно, было связано с риском, но он верил, что при поддержке достаточно многочисленного вооружённого отряда сможет сломить сопротивление крохотного гарнизона Сент-Нуара и забрать то, что требуется. Позднее можно будет решить, что из этого вручить отцу, а что оставить себе. К тому же, вполне вероятно, что старый Филипп уже скончался, и замок без хозяина сдастся на милость завоевателя. На его лице появилась довольная улыбка. В первую очередь надо распространить весть о том, что он собирается преследовать Сент-Нуара, чтобы все знали: кто не с Суйером, тот против него. А потом обрушиться на Сент-Нуар и захватить эту «вечную девственницу». Он подал знак служанке и вскоре рыцарь Ги уже стоял перед ним в ожидании распоряжений.