Валад Бахаутдин - Утопленная книга. Размышления Бахауддина, отца Руми, о небесном и земном

Мы знаем так мало, и дары нам даны не за наши заслуги. Мы восстаем из праха, переживаем краткую невзгоду и триумф и падаем обратно в прах. Абсолютная глупость и дьявольская надменность праха – подвергать сомнению Божью справедливость, или здравый смысл существования, или всеобъемлющее сострадание. Будь благодарен за все, что переживаешь, за оскорбления и унижения, даже за дурацкие нелепости. Благодари за то, что божественное присутствие – это познавание за пределами нашего понимания, и еще за то, что этот разумный поток знания питает все существующее.

Тьма была дана как ночная рубашка для сна (25:47). Помни, как люди обрели плоть и кровь из воды и праха и густых смол, растопленных на огне для создания костей. Затем душа, божественный свет, вдуновением вошла в человеческую оболочку. А теперь наше дело помочь собственным телам стать чистым светом. Может показаться, что этого не происходит. Но в коконе шелкопряда каждая частица слизи, выделенная червем, обращается в шелк. Когда мы вбираем свет, каждая наша частица обращается в шелк.

Мы сделали ночь тьмой, но во мраке рождается заря. Точно так же твой могильный холм процветет воскресением. Суфии и идущие по пути сердца пользуются тьмой, чтобы уходить в себя. Во время ночного бдения вся вселенная принадлежит им (40:16). И цари, и султаны, и их мудрые советники спят; все они остаются без работы – кроме немногих бодрствующих и божественного присутствия.

Кто‐то спросил, отчего пророков, детей Божьих, постигают бедствия и невзгоды. Я ответил, что сердце отпирается ключом страдания и в этом великое благо. Боль и трудности – как весенние грозы: сверху – покров тьмы, под ним – цветы и смех. Видимый мир – обитель невзгод, ущемляющих плоть и животворящих душу.

Община смертных страдает – а потом взыскует ублажения тела. Их питает уныние перевернутого видения. Посмотри, как глубоко в собственной почве – в тайне своего сердца скрыт дервиш – бесконечно блаженный в цветущем саду роз, чьи стены осыпаются и вновь восстают – даже стеною их не назовешь. Живущие вне сердца подобны тем, кто окружает свои владения безупречной каменной кладкой с великолепными, слепящими, как снег, выверенными гранями. В пределах этой крепости прекращается рост и увядают цветы.

У преданности два крыла, на каждом много перьев. Одно перо – блаженство от пятикратных молитв, другие – блаженство от поста, от выплаты религиозного налога, от семейных забот и других, принятых на себя обязанностей. На другом крыле – перья крепости. Одно из них – способность к различению, – это чтобы избегать дурной компании. Другое – решимость отгонять тех, кто наносит вред общине, и защищать близких от опасности.

Мы даровали тебе победу (48:1). Нежная вода, прорываясь на поверхность, взламывает гранитные плиты. Удар кремня о кремень высекает огонь, так и скорбящий взыскует более глубокой любви. Зеленые ростки, которые нас питают, выбиваются наружу из плотного глинозема. «Мы произрастим из тебя сад». Что ты увидел такого, что навеяло на тебя уныние?

Ничто не реально, кроме Бога (2:255) – выражение единства. Откройся этому. Отбрось детские фантазии и пытливость ума. То, что страшит тебя более всего, уже случилось. Скорлупа, что содержит тебя, уже дала трещину.

Что, если кто‐то предлагает хлеб, а потом забирает его? Иногда отец показывает золото и серебро своим детям – и убирает монеты. Они хотят получить подарки немедленно. Но отец сохраняет их до свадьбы. Отдай он их сейчас, – дети все растратят, а потом будут сожалеть и стыдиться. Внутри хлопкового семени Бог скрывает прочное полотно, которое мы пускаем на шатры. Гладкий шелк таится в коконах червей. Если бы воры – глупцы и недоумки – украли семена хлопка и шелковичных червей – какая им была бы от этого польза?

Бог положил печать на их сердца (2:7). Запечатанность – закрытое состояние – все равно, что ржавчина на зеркале. Зарой зеркало в землю – коричневый налет покроет его поверхность, и свет не сможет отразиться в нем.

Ты зарыл зеркало сердца в груду мирского мусора, и его долго точила непогода. Образы вечности, которые оно призвано запечатлевать, теперь утрачены.

Лень и небрежность ржавчиной ложатся на сердце, и оно лишается способности отражать окружающую красоту. Так, неспешно нарастают последствия того, что мы совершаем и чего не совершаем.

Я сказал незрелому Фахруддину Рази, простоватому Хорезмшаху – правителю и другим нерадостным философам: «Вы избрали себе путь, уводящий от красоты цветов и покоя, и уверенно направляетесь прямо во мрак». Вы закрываете глаза на очевидные чудеса ради тумана и химер. За вас решает ваше ложное «Я», самость. Вы сбиты с толку и остановились, но мудрости ведомо, что этот материальный мир – дверь к духу. Тут необходимо предпринять особые действия и особое внимание уделить дружбе.

Мы живем в таком месте, где сами по себе растут лишь тернии и ядовитые растения, а плодоносящие деревья, розы, овощи необходимо культивировать. Эта требующая прилежания работа садовника – добродетель. Фахруддин и Хорезмшах иного мнения. Они как саранча (54:7) – налетают и пожирают посевы вместо того, чтобы способствовать их росту. Подобно Мухаммаду (74:1), я облечен в одежду плоти, меня скрывают панцирь груди и маска лица – великолепная оболочка предметного мира, из которой я вырастаю навстречу иной, неведомой пока судьбе. Знаю лишь, что должен прожить эту жизнь сполна, чтобы попасть в следующую.

Недавно человека из Индии, упивающегося собственным красноречием, спросили:

«Как ты видишь нашего Бахауддина?» ни на земле, ни на небе, в лучах исходящего от него света».

«А как ты видишь тех из нас, кто внимает ему?»

«Как цыплят, клюющих у его ног».

Это правда, что моя любовь к Богу услаждает мою плоть. Просветленность ощущается мной точно так же, как чувственное влечение, когда оно наливает силой мои члены и органы.

Теперь я хочу пронаблюдать природу этого жизненного потока, текущего через различные формы, которые и есть – мы. Сущность познаваема лишь в живых проявлениях. Нередко людей ослепляет блеск внешнего – ведь в этих свойствах светится суть. Я не имею в виду ощущение себя здоровым или больным. Свежая зелень, новая дружба, открытия, впечатления, соприкосновение с водой, блаженное ощущение своего тела и предвкушение блаженства – вот области, где процветает сущность. Как узнаём мы о чьем‐то присутствии, как человеческие жизни запечатлеваются в теле, как душа приемлет руководство собой и соглашается взять на себя работу, ей порученную? Старайся глубже осознать эти жизненные возможности – и будь счастлив.