Алёна Хомин - Искаженный мир

Одиночная палата. Белый потолок и зеленые облущенные стены. Женщина за соседней стенкой протяжно завыла. Снова. Эта песня никогда не кончится. Ее рев был надрывным, такие звуки мог бы издавать раненый зверь в предсмертной агонии. Девушка поежилась. Чтобы хоть не надолго заглушить этот пронзительный рев, девушка медленно встала и подошла к окну. Прогнившие рамы долго не поддавались напору ослабленной пациентки, но пары мощных рывков хватило – и рамы с оглушающим стуком распахнулись. Девушка выглянула в окно: вот бежит парень, он сильно сутулится в попытке спрятать лицо от дождя, а к груди у него бережно, но крепко прижат полиэтиленовый пакет – книги, наверное. Да, этот парень студент, – решила девушка. Худенький, истощавший паренек. Такими молодыми, жаждущими знаний битком набиты университеты мегаполиса, но задержаться в бурлящей жизнью столице единицы. Остальных большой город сожрет. Вот бы нарисовать его, этого парня. Обязательно сутулого, в истрепанной старой куртке и с книгами. И непременно бегущего под проливным дождем. Да, обязательно проливной дождь. Девушка глубоко вздохнула: опять осень. Она ненавидела осень за мертвые листья на земле, за пожухлую траву и лысые деревья. Серость. Сырость. Грязь. Промозглая осень напоминала пациентке кому: все живое впадает в спячку и мир наступает долгий, летаргический сон. Мощный поток ветра окатил девушку брызгами дождя и окно пришлось закрыть. Соседка умолкла. Теперь можно спокойно лечь.

Запись из дневника:

«Сегодня утром опять пришел белый халат. Снова что-то невнятно бубнил. Видимо, хотел вызвать на диалог. Мне безразличен и он сам, и его невнятные речи. Лежу, отвернувшись лицом к стене и не шевелюсь. Дурачок этот белый халат. Так старается мне помочь… Интересно, на сколько его хватит?»

Запись из дневника:

«Считаю трещины на зеленой стене. Белый халат что-то зачастил. Оказывается, мой случай ему интересен. Я – не случай! Я – человек, – хотелось крикнуть, но я упорно молчу: если хоть слово скажешь, придется говорить и дальше, а разговаривать желания нет. Ни с ним, ни с кем бы то ни было вообще. Я хочу покоя, а не бесед. Белый халат неугомонный: все не теряет надежды нащупать мои слабые места. Глупый… Нет у меня слабых мест. Ищет кнопки, на которые можно нажать и вывести меня из моего состояния. Док, на мои слабые места так часто давили, что кнопок не осталось – выболело уже все, а все, что осталось – болеть уже не умеет. Все так же лежу лицом к стене и не реагирую. Белый халат теряет терпение и решительно тянет меня за руку. Что он хочет увидеть в моих глазах? По его лицу вижу, что не увидел ничего, на что рассчитывал. Отворачиваюсь. Доктор пулей вылетает из моего мира четырех стен. Да, нервы у него ни к черту. Профессию он выбрал себе не по зубам. Вальяжно входит медсестра, небрежно берет мою руку и колет что-то в вену. Я живая! Какого рожна вы обращаетесь со мной, вроде я безжизненная вещь?! Это мое тело и неплохо было бы спрашивать моего разрешения, прежде, чем вкалывать в мою кровь всякую дрянь – пульсируют мысли в голове, но я не издаю ни звука. Пусть делают, что хотят, только бы скорее оставили в покое.»

Запись из дневника:

«Сегодня белый халат был странным: шаги уверенные и ощущение, что сегодня он не такой как вчера. Улыбается, что ли – промелькнула мысль и исчезла. Уверенным шагом белый халат берет стул и медленно тащит его со скрипом по дощатому полу – звук отвратительный, но я молчу. Док поставил стул у изголовья кровати и устроился сверлить мне спину. Все так же лежу не меняя позы. Доктор что-то опять бубнит. Для разнообразия решила разок его послушать. Так, приходил мой муж. И что? Ах, он поведал о моей большой любви к книгам? Отлично, а дальше? Хм, завтра он принесет мне пару томов для чтения? Знаете, док, мы прожили с мужем почти десять лет, но знает он обо мне ровно столько, столько знал во время первого нашего знакомства – ровным счетом ничего. Он знает дату моего рождения – это бесспорно. Помнит какой кофе я люблю – очень может быть. И я надеюсь, что запомнил имя моего любимого писателя. Хотя последнее весьма сомнительно, но стараюсь верить в лучшее. Тоже мне, нашли у кого спрашивать… Оставьте свои жалкие попытки. Прекратите мучить чужих людей и задавать им ненужные вопросы! Жить с человеком под одной крышей, есть из одной посуды и делить горести жизни пополам – это еще совсем не значит ЗНАТЬ человека. Насмешили… Мыслей моих белый халат знать не знал и сиял как начищенный самовар. Думал, бедненький, что нащупал ниточку… Не стану вас разочаровывать, белый халат, но улыбки ваши преждевременны. Триумфатор улыбался, – я это чувствовала, но плевать мне на его уверенность в собственных силах и на его радость. Лежу и смотрю в стену.»

Запись из дневника:

«Ранее утро. Как всегда без стука вламывается доктор – триумфатор. Подошел к стулу, который так и не убрал за собой со вчерашнего утра, и громко хлюпнул на него книги. Этот проклятый стул всю ночь сверлил мне затылок не давая сосредоточится, а теперь еще и эти книги. По звуку – в мягком переплете. Отвратительно! Мне даже не любопытно, что там притащил мой супруг. Мне нет дела ни до супруга, ни до книг. Подтягиваю ноги поближе к подбородку – так удобнее долго лежать. Доктор стоит в нерешительности: бедненький, даже подумать не мог, что у меня элементарно затекли ноги и пошевелилась я не от радости, а от неудобства. Белый халат расценил мое телодвижение как реакцию на книги и решил зачитать мне их название. Что, простите? Детективы?! Матерь Божья! Я потратила на человека добрых десять лет, а он и не знает, что я терпеть не могу детективы? Где Ремарк, Сенкевич, Моэм или Шоу – на худой конец? И на этого человека вы, док, возлагали свои надежды? Рассмеялась бы, да сил жалко тратить. Прикрываю глаза. С минуту белый халат топчется на месте, а затем удаляется. Как же хорошо быть одной! Этот чокнутый профессор так и мечтает достучатся то ли до моего сознания, то ли до подсознания – не пойму. Я для них – лабораторная мышь для экспериментов. Так, чего доброго, скоро станут меня колотить (улыбаюсь). Дураки… Как можно заставить человека делать что-то помимо его воли? Я не желаю с вами разговаривать, не желаю вас видеть. Вы для меня создания без возраста, без внешности, без чувств – вас просто нет. Это мой мир и в нем нет места для посторонних. Там живу только я. Когда уже до них дойдет?»

Запись из дневника:

«Белый халат сегодня не улыбается. Книги остались нетронутыми и его это разозлило. Хотелось ему сказать, что волшебной палочки не существует и книги – не решат моих проблем, но в очередной раз молчу и спинным мозгом ощущаю раздражение профессора.