Тауэр Уэллс - Дверь в глазу

– Отвали, – сказал он.

– Это кто такой сердитый? – заворковал я. – Кто у нас такой сердитый малыш?

– Я, а ты подонок, – сказал он.

– Да-да, ясное дело. Ну давай. Лезь в машину.

– Отдай сумку, – сказал он. – Я уезжаю.

– Не идиотничай, – посмеиваясь, сказал я.

Подойдя к машине, я сдвинул переднее кресло, чтобы Стивен мог забраться назад. Когда Стивен увидел, что мы не одни, он перестал хвататься за сумку и угрожать, что уедет. Я познакомил его с Джорджем. Потом брат устроился на заднем сиденье, и мы покатили по дороге.

– Это ведь дедушкино ружье? – спросил Стивен. Сзади, в деревянной раме, лежала трехсотка “Уэзерби Магнум”, которую я взял из дома нашего деда несколько лет назад. Это была прекрасная вещь с ложем из тигрового клена и стволом, отливающим синевой.

– Ага, – сказал я, ожидая обвинения в том, что умыкнул ружье без его ведома, и уже готовясь защищаться.

Стивен, наверное, не стрелял лет пятнадцать, но, честно говоря, прав на эту винтовку у него было больше, чем у меня. В детстве мы часто ходили с дедом на охоту, и Стивен всегда терпеливее выслеживал дичь и лучше стрелял, хотя и не хвастался этим передо мной. Но сейчас он не стал поднимать шум из-за ружья.

– Да, кстати, – сказал он немного погодя. – Общая сумма – восемьсот восемьдесят.

– Какая сумма? – спросил я.

– Восемьсот восемьдесят долларов, – повторил Стивен. – Цена билета плюс присмотр за Беатриче.

– Это ваша дочь? – спросил Джордж.

– Собака, – ответил Стивен.

– Джордж, – сказал я, – это собака, которая помнит, как убивали Кеннеди. Ты что, до сих пор прокачиваешь ей кишки, Стивен? Вообще-то не говори. Не хочу это заново представлять.

– Я хотел бы получить свои деньги, – сказал Стивен.

– Не гони волну, Стив. Тебе заплатят.

– Отлично. Когда?

– Господи ты боже мой, да заплачу я тебе, Стивен, – сказал я. – Просто сложилось так, что в данный конкретный момент я сижу за рулем автомобиля, неужто не видно?

– Видно, видно, – ответил Стивен. – Я только хочу сказать, что ни капли не удивлюсь, если приеду домой с пустыми руками.

– Черт бы тебя драл! – взвыл я. – Заткнись же ты наконец! Тебе что, залог выдать? Мои часы тебя устроят? – Я легонько тряхнул руль. – А может, лучше я возьму да врежусь в ближайшее дерево? Как тебе это понравится, дебил?

Джордж засмеялся с одышливым музыкальным присвистом.

– Рекомендую вам вылезти и подраться на обочине. Тогда будет ясно, кто из вас прав.

Я покраснел. Вынудить меня показать перед Джорджем эту идиотскую сторону моего характера… Мое отвращение к Стивену получило дополнительную подпитку.

– Извини, Джордж, – сказал я.

– Ладно, забудем, – сказал Стивен.

– Нет уж, Стив, давай решим эту проблему раз и навсегда, – возразил я. – Джордж, достань из бардачка мою чековую книжку, пожалуйста.

Джордж заполнил чек, а я подписал его прямо на рулевом колесе и отдал брату. Тот сложил его и спрятал в карман.

– Вуаля, – сказал Джордж. – Мир восстановлен.

Посрамленный в истории с чеком, Стивен обрушил на Джорджа град бессмысленных светских вопросов. Долго ли он тут живет? Целых десять лет? Поразительно – какой чудесный уголок страны для того, чтобы уйти на покой! А что, он здесь и вырос? До чего же ему повезло – не то что нам, которые провели детство в гнетущей атмосфере стандартного жилого пригорода! А в Сиракьюсе Джорджу доводилось бывать? Слыхал он о Нильсе Отерарде, биографе знаменитых музыкантов, который там преподает? Так вот, его книга о Гершвине…

– Эй, Стивен, – вмешался я, – ты ничего не сказал о моей новой машине.

– Во сколько она тебе обошлась?

– Лучшей тачки у меня никогда не было, – сказал я. – Движок вэ-восемь, пятилитровый. Сцепное устройство четвертого класса, намертво приварено к раме – буксировочная мощность три с половиной тонны. Полный привод, максимальная комплектация. Когда ляжет снег, все это окупится вдвое.

– Ты правда не собираешься возвращаться в Чарлстон? – спросил он.

– Пока нет. – Я услышал, как Стивен открыл крышку холодильничка, потом пшикнула банка с пивом. – Дай мне тоже, – попросил я.

– И мне, – сказал Джордж.

– За рулем? – спросил Стивен.

– Да, твою мать, за рулем! – сказал я.

– Не ори на меня, – сказал Стивен.

– Я не ору, – сказал я. – Просто хочу выпить пива.

– Елки-палки, – сказал Джордж. Повернувшись, он дотянулся до холодильничка, взял две банки и кинул одну мне на колени. – Теперь мы довольны?

– Да, – сказал я.

Прошла минута, и Стивен опять подал голос.

– Значит, у вас с Амандой правда все?

– Ага.

– Надо же, – сказал Стивен, – а я думал, ты от нее без ума.

Стивен никогда не скрывал неприязни к моей невесте. Аманда была ревностная прихожанка из консервативной семьи, и, когда они встретились в последний раз, у них завязался спор об Ираке. Дело было за ужином, и Стивен спровоцировал ее на заявление, что весь Ближний Восток давно пора разбомбить вдребезги. Он спросил, как эта тактика сочетается с “Не убий”. Аманда ответила, что заповедь “Не убий” из Ветхого Завета, так что ее можно не считать.

В зеркальце над приборной доской я видел, как Стивен смотрит на меня с жалостью и нетерпением, явно надеясь услышать еще что-нибудь интересненькое о нашей размолвке. Я взял лежащий под рукой кулек с семечками и высыпал в рот хорошую порцию. Перемолов семечки зубами, выплюнул шелуху в окно.

– Честно говоря, – сказал я брату, – не вижу смысла в покупке автомобиля, у которого нет приваренного к раме сцепного устройства четвертого класса.

Наступило молчание. Мы ехали по унылым трассам, которые ветвились по высокогорной глухомани, а потом свернули на ребристый и колдобистый проселок, ведущий в наши с Джорджем земли. На его хребте между колеями росла высокая трава – она шуршала по днищу, как осенний дождь. Мы миновали симпатичный кедровый домишко Джорджа, я включил привод на четыре колеса, и мой “Додж”, ворча, полез в гору.

Впереди показалась моя хижина. Я думал, что Стивен станет язвить по поводу ее кружевных декораций, но он не обронил ни слова.

Джордж отлучился по надобности. Я взял сумку Стивена и повел его в дом. Несмотря на внешнюю отделку в стиле позднего рококо, внутри он выглядел попросту недостроенным. Глядя, как Стивен озирается, я сам остро почувствовал убожество жилища. Под ногами были пыльные листы фанеры. Стены я не успел обшить панелями. Гипсокартон кончался в четырех футах от пола, и розовый изоляционный материал выглядывал из-под дымчатого пластикового покрытия, как труп, подготовленный к аутопсии. Посреди комнаты валялся матрас, на котором я спал.

– Когда будешь писать мне рождественскую открытку, можешь тоже что-нибудь приукрасить, – сказал я.