Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич

– Да, та девушка, – вспомнил он. – Ты нагрубил девушке, которая подошла к моему столу. Мисс Фини.

От изумления Баджер даже разинул рот.

– Если бы в “Какого черта” – еще бы ладно, – продолжал Декстер; он имел в виду придорожную гостиницу во Флэтлэндз, они туда заглянули после отъезда из клуба “Лунный свет”. – Пусть даже в “Сосны”, хотя и там никто ни разу не слышал, чтобы мистер Хили так разговаривал с клиентом. Но уж точно не в “Лунный свет”.

– Слишком шикарное заведение?

– Вроде того.

Баджер тяжело вздохнул:

– В Чикаго все было по-другому.

– Слыхал, слыхал.

В последние семь ночей Баджер ему все уши прожужжал про шикарные кабаки, где подают джин, про бесподобных дамочек и красивейшее озеро; а главное – про идеальный, без сучка, без задоринки договор между Синдикатом и законниками. Баджер обожает Чикаго, вот только Чикаго не отвечает Баджеру взаимностью. Что-то в Городе ветров пошло совсем не так, как надо, и менее удачливый парень сейчас кормил бы рыб на дне озера Мичиган. Но мать Баджера – любимая племянница мистера К. Велись кое-какие переговоры; в результате мистер К. позаботился, чтобы его внучатый племянник перебрался в Бруклин, а там передал его с рук на руки Декстеру – для обучения и дальнейшего руководства. Вообще-то за рулем должен сидеть Баджер, но Декстер скорее согласился бы назначить парня своим юристом, чем посадить его за руль новенького “кадиллака”. Это же 62-я серия, цвет мягкий серый, один из последних красавцев, сошедших с детройтского конвейера, после чего завод перешел исключительно на военную продукцию. Декстер обожает водить машину. Едва ли в Нью-Йорке наберется десяток мужчин, которые проводят за рулем столько же времени и сожгли столько же купленного на черном рынке бензина, сколько Декстер.

– Эй, босс, вы же не туда свернули.

– А это смотря куда мне надо попасть.

– Я думал, вы везете меня домой.

Баджер имел в виду Бенсонхерст: он ночевал в доме престарелой незамужней сестры мистера К., в спальне для гостей.

В Грейвсенде они заскочили в “Сосны”, а потом Декстер отвлекся и неожиданно для себя очутился в Бей-Ридж. Неделями раньше он уже был поблизости: заехал навестить компаньона на холмистой улице повыше форта Гамильтон и там обнаружил роскошный вид на Нэрроуз. Что ж, пора возвращаться, решил Декстер, но вдруг понял, что перед ним Аппер-Нью-Йорк-Бей, только объятый тьмой: на судах и в порту – ни огонька. Режим затемнения. Но в этой непроглядной тьме он ощущал динамическую плотность. Его глаза сразу вычленили главное: огромные корабли один за другим, точно хищные звери или призраки, выскальзывали из гавани через равные промежутки времени. Конвой шел в открытое море. В этом беззвучном движении было что-то нездешнее, неземное. Декстер терпеливо считал; наконец гавань покинуло последнее, двадцать восьмое судно; впрочем, неизвестно, сколько времени длился этот парад до его приезда. Завершил действо маленький катерок: он закрыл проход в противолодочном заграждении. После того случая у Декстера вошло в привычку раз в несколько дней заезжать в Бей-Ридж ночью, в надежде еще раз поглядеть на такой конвой.

– Ты же молодой здоровый парень, Баджер, – не выключая двигателя, начал он. – Почему в армию не пошел?

– Я не солдат, вот и не пошел.

– Ты именно солдат. Как и я.

– Солдат, да не такой.

– Твой двоюродный дед – наш генерал.

– Он не любитель ходить строем.

Декстер сурово зыркнул на него:

– Если бы мистер К. велел нам идти строем, мы пошли бы строем. Вели он обрядиться во фраки с бабочкой – обрядились бы во фраки. Может, ты по зрению непригоден к военной службе, а, Баджер?

– Я?! – взвился Баджер. – Да у меня глаза, как у сиамского кота. Я с крыши отеля “Дрейк” запросто ловил светосигналы, а их подавали аж с середины озера Мичиган.

Опять Чикаго. Пока Бакстер восторженно описывал прелести чикагской жизни, Декстер, не сводя глаз с порта, обдумывал то, что ему сообщили в забегаловке “Какого черта” и в “Соснах”: дела идут – хуже некуда. Не хватает бензина, чтобы объезжать придорожные кафе и закусочные. Скорее всего, та же картина и на Лонг-Айленде, и в Палисейдс, туда он смотается сегодня вечером и в понедельник.

Вдобавок Хилз, его человек в “Соснах”, сообщил, что от Хью Макея – прежде он ведал карточными играми – теперь добра не жди: Хью стал играть по-крупному, назанимал кучу денег, стал запускать лапу в кассу, и его выкинули с работы. Теперь он угрожает сдать Хилза, если тот не возьмет его обратно, причем с приплатой. Заявляет, что за восемь месяцев навидался в “Соснах” такого, что его показаний хватит, чтобы упечь всех в Синг-Синг. Декстер попытался припомнить, как выглядит Хью Макей. Обычно, увидев человека, он тут же вспоминает его имя, но чтобы вспомнить внешность, одного имени мало.

– А все-таки чего ей надо-то было? – процедил Баджер. – Той сучке, которая все к нам липла.

– Попридержи язык.

– Она же меня не слышит.

Декстер дивился его наглости, только не подавал виду. Зато он понял одну вещь, которая раньше от него ускользала: Баджер свято верит, что он под надежной защитой. По недомыслию он принимает протекцию мистера К. за неприкосновенность; видимо, ему невдомек, что родной брат мистера К., успешно карабкавшийся вверх, потом бесследно исчез, и с ним еще минимум два двоюродных брата. Этим недомыслием и объясняется подчеркнутая почтительность Баджера по отношению к Декстеру, но за этим фасадом кроется насмешка.

– Выходи, – скомандовал Декстер.

Бакстер был явно ошарашен.

– Пшел вон. Живо!

Бакстер забормотал что-то, но, видимо, поняв, что Декстер не шутит, распахнул дверцу и ступил в непроглядную тьму. Декстер нажал на газ и бесшумно покатил прочь. Но разок все же глянул в зеркало заднего вида: еле различимый Баджер, в дешевеньком костюме, который Декстер неделю назад купил ему в “Крофордз”, смотрел вслед лимузину. Непросто ему будет добраться назад в Бенсонхерст, даже если он знает адрес. Обломать рога этой необкатанной ирландской деревенщине – плевое дело. Другого выбора с таким парнем нет – только вломить ему хорошенько, да не один раз, пока не дойдет. То, от чего мистер К. уберег Баджера в Чикаго, сущая ерунда по сравнению с тем адом, в который он попадет здесь, в Нью-Йорке, если не научится соблюдать субординацию. Никакой неприкосновенности нет и быть не может. Думать, что у тебя она есть, – самоубийство.

Но нет худа без добра. Теперь, пожалуй, дня два парень будет зализывать раны и, значит, отстанет от Декстера. По правде говоря, Декстер предпочитает иметь дело с женщинами: с ними куда легче. Он охотно передал бы им весь бизнес, если бы нашел таких же крутых баб, как владелицы баров, из-под полы торговавшие спиртным во времена его юности: Техаска Гинан, Белл Ливингстон… Чтобы удрать от блюстителей сухого закона, эти бабенки запросто поскакали бы по крышам. Но нынешние женщины не любят прибегать к оружию; впрочем, таскать под платьем пушку, честно говоря, не очень-то удобно. Декстер и сам не носит под мышкой пистолет в кобуре: какой смысл шить костюм у Ф. Л. Данна, если потом сам же портишь безупречный покрой? А таскать пистолет в специальной сумочке – такое бывает только в кино. Оружие надо кожей чувствовать.