Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич

– В этой войне победят союзники, – сказал старик.

– Не… рановато ли?.. – с запинкой спросил Джордж.

– Ну, кому попало я бы этого говорить не стал, – ответил старик. – Но так оно и будет.

– Сомневаюсь, папа, что флотское начальство того же мнения, – заявил Купер.

– Флотскому начальству, сынок, так думать не положено, – отозвался старик. – И армейскому начальству не положено. И начальникам береговой охраны. Их задача – побеждать. А вот банкиры должны предвидеть ход событий; правда, для них это задача номер два, а сначала нам придется раскошелиться на войну.

По мнению Артура Берринджера, все достижения человечества – будь то римские завоевания или независимость Америки – всего лишь интермедии, главное же – хитрые операции банкиров (в первом случае – введение налогов, во втором – Луизианская покупка). Как часто бывает, любимый конек патриарха вызвал у членов семейства тоскливые вздохи. У всех, кроме Декстера. Его поразила мысль, что за очевидной истиной неясно маячит другая, как бы пронизывая первую своим излучением. Впервые он заинтересовался этим явлением в пятнадцать лет, наблюдая за двумя мужчинами. Каждый третий понедельник месяца они приходили к отцу в его ресторан на Кони-Айленд. Появлялся и еще один, правда, реже: непременно в новехоньких гетрах, а из нагрудного кармашка всегда выглядывал алый платок. Отец Декстера сразу шел за стойку, чтобы собственноручно налить этому посетителю бренди, словно не желал уступать эту честь бармену.

После таких визитов на отцовском лице застывала лишенная всякого выражения мина, за которой скрывались унижение и злость, и Декстер понимал, что лучше к нему с расспросами не приставать. Но его самого тянуло к тем посетителям: в глубине их глаз посверкивали искры непостижимых чувств, иногда они похлопывали его по плечу или ощутимо шлепали по спине тяжелыми ладонями. Он старался к ним подольститься, доливал в стаканы спиртное и, если отца не было рядом, задерживался возле их столика. Постепенно они начали его замечать, но безмолвно, точно животные. Позже, когда стали возвращаться мужчины, участвовавшие в Великой войне, в их уклончивых взглядах и заторможенных движениях Декстер подмечал много такого, что прежде восхищало его в людях мистера К. К тому времени он уже понял, что все это – приметы близкого знакомства с насилием.

– Разумеется, – со смешком продолжал Артур, – когда началась Депрессия, у нас, банкиров, появилось много свободного времени и вдобавок… одиночество, что ли, а с ним и возможность поразмышлять о будущем. После Гражданской войны в стране было сформировано федеральное правительство. А Великая война превратила нас в страну-кредитора.

– Какие у вас предчувствия? – спросил Генри: он не доверял Рузвельту.

Старик всем телом подался вперед и глубоко вздохнул.

– Предвижу, что наше государство достигнет таких высот, каких прежде не знала ни одна страна в мире, – негромко проговорил он. – Ни римляне. Ни Каролинги. Ни Чингисхан, ни татары, ни Франция при Наполеоне. Ха! Вы смотрите на меня так, будто я спятил и меня пора сдать в психушку. Разве такое возможно? – спросите вы. Да, возможно, потому что наше верховенство будет держаться не на покорении народов.

Мы выйдем из этой войны победителями, причем невредимыми, и станем ведущими банкирами мира. Мы будем экспортировать наши мечты, наш язык и культуру, наш образ жизни. И противостоять этому будет невозможно.

Декстер слушал, а в душе у него нарастало мрачное предчувствие. Более двадцати лет он был образцовым солдатом, на его глазах выросла сложная система управления и стала добиваться процветания мощной организации – этакое теневое управление теневой организацией. Своего рода племя. Клан. Но внезапно все разом стали просто американцами. Общий враг неожиданно сплотил самых разных людей. Пошли слухи, что, сидя в тюрьме, всемогущий Лаки Лучано [20] Лаки Лучано – Чарльз Лучано по прозвищу “Счастливчик”, он же Сальваторе Лукания (1897–1962) – итальянский преступник, один из лидеров организованной преступности в США. заключил сделку с ФБР: он дал слово, что выследит и уничтожит всех обосновавшихся в порту сторонников Муссолини. А чем займется Декстер, когда война окончится?

– Мне самому уже не удастся в этом участвовать, – продолжал Артур Берринджер. – Я буду слишком дряхл и результатов этих событий не увижу.

За столом послышался сдержанный ропот, но старик лишь отмахнулся.

– Все это, ребятки, ляжет на вас и ваше потомство. Смотрите не подкачайте.

Он говорил спокойно, без пафоса, будто напоминал, что паром вот-вот отчалит. В столовой стало тихо, и Декстер услышал неровный частый стук, будто вдруг разладился часовой механизм. Наверно, это его собственный пульс, подумал он.

Хлопнув ладонями по столу, старый Берринджер поднялся на ноги. Обед окончен. Столовую заволокло сигарным дымом. Мужчины жали друг другу руки, пора возвращаться в шумный мир женщин и детей.

После застольного разговора на душе у Декстера было тяжело, ему не терпелось умчаться домой по безлюдной дороге.

Дома ждет легкий ужин: суп с тостами; затем, как всегда по воскресеньям, они всей семьей будут слушать по радио очередную “Криминальную драму”. А потом – спать: забыться долгим, глубоким, всепоглощающим сном, который восполнит неудачи прошедшей недели.

Он отправился на поиски Гарриет; вдруг из библиотеки выскочила ее младшая сестра Битси, захлопнула за собой дверь и, чудом не столкнувшись с Декстером, понеслась дальше. Почти следом за ней появились Гарриет и Реджина, на обеих лица не было.

– Ею нужно заняться всерьез, – сказала Реджина. – Но бедняга Генри на это не способен.

– Она вызвалась ходить на свидания с солдатами, – объяснила Гарриет Декстеру.

– Что?!

– Ну, там, поводить их по городу, – добавила Реджина. – Некоторые девушки лет двадцати охотно идут на такое. Но чтобы замужние дамы из Уэстчестера, да еще с четырьмя детьми?!.

– Ее надо как-то остановить, – сказала Гарриет.

Декстер не верил своим ушам: жена кудахчет на пару со своей властной старшей сестрицей, да еще так долго; за ней такое не водится. Обычно сама Гарриет оказывается объектом клохтанья. А сейчас, в строгом платье с воротником-стойкой, она вполне сошла бы за чопорную даму, и он подивился самому себе: так думать про жену он не привык.

– Все – марш в машину! – скомандовал он.

Табби, уныло вязавшая что-то вместе с Олив и Эдит, с готовностью вскочила. Оставалось найти близнецов, но их давно никто не видел. На поиски бросились все внуки, они с шумом и гамом принялись обшаривать дом, распахивать дверцы изысканных шкафчиков с пятнистыми от времени зеркалами и заглядывать под кровати.