Айя Фэй - Обречённые полюбить жизнь

После лечебных процедур я отправилась в свою комнатку и легла под одеяло. Наступила самая длинная ночь в моей жизни. Я не могла заснуть, были слышны крики пациентов. Женщина с хриплым голосом кричала.

– Верните мою дочь! Верните её мне. Она без меня не сможет же заснуть. Моя дочь! Я хочу увидеть дочь! Пустите меня!

Медсестра Голд рассказывала мне о той женщине. Две мужчины прямо на её глазах отдали на съедение голодной немецкой овчарке. Те мужчины держали её, а она смотрела, как псина пожирает её дочку. А потом тело девочки сожгли. Преступникам удалось сбежать. Но эта женщина сошла с ума. Она считает, что её дочь жива и её держат одну в подвале этой больницы. Тех мужчин удалось вычислить и поймать, но они погибли на месте, попав в автокатастрофу. Психика этой женщины не выдержала. И с тех пор она стала невменяемой, к ней и близко не подойдёшь, она нападает на людей и кусает тело. Поэтому её и держат в той комнате напролёт. Я говорю про ту женщину с безумными глазками. Она всю ночь мне мерещилась, было страшно. Но потом я начала жалеть её. Эта женщина потеряла свою дочь, она стала жертвой жутких мразей, у неё не осталось выбора, ей пришлось отключить свой разум, чтобы хоть как-то прожить свою жизнь. Честно, она очень сильная женщина. Даже потеряв всё на свете, человек стремится выбраться из глубокой грязной ямы, при этом понимая, что он никогда не выберется. А я давно перестала карабкаться. Я лежу на самом дне ямы и смотрю в лицо тьмы. Она шепчет мне, что я полностью принадлежу ей. А я в ответ говорю: Я вся твоя, но прошу сделать меня частью себя, то есть тьмой. Так проходила ночь. Я думала о маме, о том, как ей больно. Своей смертью я убью её душу, но свое жизнью погублю её сердце. И это просто ужасно. Я хотела исчезнуть. Просто взять и исчезнуть из жизни. И больше никогда не появляться в этом мире. Прожить жизнь – значит, пройти путь босиком на острых разбитых стёклах. А мои ноги давно онемели от боли. Я больше не могу ходить, даже двигаться. Я беззвучно кричала и проклинала эту жизнь. Как будто в моё сердце проткнули нож, но я всё равно дышу. Дышу и живу. Почему же так? Я как игрушка, со мной делают, что хотят.

Наступило пасмурное утро. Было примерно семь часов утра. Моя первая ночь прошла очень бурно и напряжённо. Через час я должна идти в столовую. Не хочется есть, да вообще я собиралась не есть, а лежать в комнате днями и ночами. Но меня контролируют медсёстры, так что выбора у меня нет.

Встав с кровати, я пошла уборную. Достав из сумочки зубную щётку и пасту, я тщательно почистила зубы, помыла водой своё бледное лицо. Потом я долго смотрела на себя в зеркале. Такая уставшая бледная Лекси. Под моими тёмно-карими глазами висели набитые мешки, прямой нос покраснел от зуда, высохшие широкие губы, а чёрные короткие волосы с чёлкой просто намазаны жиром. Я просто ужасно выглядела. Да мне как-то было похрен. Закончив с мытьём, я спустилась по лестнице на второй этаж. Я думала, может упасть с лестницы и моим бедам конец. Но не сейчас. Нет. Мама. Я так не могу с ней поступить. Нужно продержаться. Сколько смогу. Но что изменится от этого?

Я спускаюсь по лестнице, чёрт она такая скользкая, что вот-вот грохнешься. Держась за металлические перила, я смогла спуститься без происшествий. Но как всегда по природной неуклюжести я упала на скользком полу, его недавно помыли. Я приземлилась неудачно. Точнее, хуже и быть не может. Больше всего ныла моя правая нога, чувствую, там скоро такое иссиня-чёрное пятно зародится. Когда я пыталась встать, ко мне подошёл незнакомый мне врач.

– Ты в порядке? Давай помогу. – Он протянул мне руку.

– А, да. Спасибо.

Я встала, и первым делом заметила его родинку над губой. Не знаю почему, но мне нравится родинки над губами. А потом я посмотрела на его большие выразительные глаза, под цвет тёмного какао. Большой, но прямой нос и широкие нежные губы. Его кожа прямо сияла, как чистый и блестящий снег. А причёска его была по последней моде. Его каштановые короткие волосы, разделённые пробором на левой части головы, были причёсаны вниз. Он был выше меня на двадцать сантиметров, мой рост 162. Его тело было стройным. Просто не парень, а греческий бог. Очень милый, но при этом красивый парень. Когда он помог мне встать, то задал мне вопрос.

– Я тебя не видел. Ты новенькая?

– Да. Я ещё одна новенькая психопатка, которая не оставит вам кислорода и покоя.

– Аххахах. Ну почему психопатка? Я вижу совершенно нормальную и милую девушку. И не думай, что я считаю тебя обузой. Я своих пациентов люблю. Кстати, как тебя зовут?

– Лекси… То есть Алекса. Алекса Тейт.

– Значит, Лекси?

– Меня так называют родные.

– Ты не против, чтобы я тоже так называл тебя?

– Валяйте, мне всё равно.

– Ладно, Лекси. А меня зовут Дэниэл Роуз. Но можешь меня звать Дэни.

– Рада познакомиться с вами. – Ответила я.

– И я. Ты собираешься на завтрак? – С милой улыбочкой спросил меня.

– Да.

– Я тоже. Пойдём вместе. Как твоя нога? Тебе не больно?

– Всё в порядке. Но нога ноет всё ещё.

– У меня в кабинете есть мазь. Я тебе дам его после завтрака. Кстати, ты в какой комнате?

– Третий этаж, комната № 27.

– Я передам лекарство медсестре. Ногу нужно вылечить.

– Я вам благодарна. Но правда не стоит.

– Лекси, пожалуйста, позволь помочь тебе. К тому же ты моя пациентка. Я обязан заботиться о тебе.

– Вы мой врач-психиатр? – Спрашиваю я.

– Да. Мне передали твои документы и заключение вчера. Алекса Шерон Тейт. Ты случайно не на актрису учишься? Судя по твоей второй имени и фамилии Шерон Тейт.

– Нет. Это просто совпадение и только. Я учусь на юриста.

– Это здорово. И какую профессию ты бы выбрала?

– Следователь.

– Звучит круто. Уверен, что из тебя выйдет отличный следователь.

– Ааа…Спасибо. Извините, но мне пора.

– О да, прости, я задержал тебя. Увидимся потом.

Чёрт, какой же он разговорчивый. Он забрал всю мою энергию. Я ещё так долго за месяц так ни с кем не общалась из незнакомых людей. И почему именно он мой психиатр. По нему сразу видно, что он оптимист и любит жизнь. Весь светится, аж бесит. С его жаждой жизни я скорее всего помру быстрее, чем предполагала.

Но меня почему-то притягивает этот парень. Не знаю, я с ним знакома буквально минут пять. Но такое чувство, что я его знаю сто лет. А его теплые руки говорят мне, что он является моим родным человеком. Странное ощущение. Но я не буду придавать этому значение. Кто знает, вдруг он действительно маньяк и извращенец. Не стоит верить в людей. Они оказываются очень жестокими. Но это чувство не покидает меня.

Столовая была переполнена людьми. Вокруг меня столько людей, что меня начинает всё это пугать. На втором ряду в первом столике сидели две женщины, они играли в карты, жалуясь на безденежную жизнь, а через стол сидел мужчина, который не ел свой завтрак, он просто уставился на окно. Он был, как овощ. Никому не нужный овощ. В очереди впереди меня стояла высокая девушка лет двадцати пяти. У неё на затылке был огромный шрам в виде креста. А левое ухо был повреждён острым предметом. Сзади меня стояла пожилая женщина, она бормотала о чём-то на арабском, и тихо плакала. Когда дошла моя очередь, то мне пришлось увидеть столь неприятную сцену. Старикашка обоссался перед здоровым чёрным санитаром. Его быстро забрал медперсонал. А этому санитару пришлось убирать эту гадость. Здесь с ума сойдёшь. Мне дали овсянку, кусок хлеба, масло и чёрный чай. Я села одна на последний стол третьего ряда.