Алекс Капю - Королевские дети. Жизнь хороша (сборник)

– Это было бы уголовно наказуемо.

– Кража съестного – нет.

– Наказуемо.

– Я говорю, мы останемся здесь сидеть и ждать, когда придёт снегоочиститель.

– Это может продлиться всю ночь. Это продлится всю ночь. До завтрашнего утра.

– Если он вообще придёт.

– Да уж придёт. Перевал не закрывается на зиму.

– А который теперь час?

– Двадцать часов сорок шесть минут.

Незыблемо и прочно, как маленькая альпийская хижина, «Королла» стояла на обочине дороги. До тех пор, пока Тина и Макс будут оставаться в машине, не открывая дверей, им не грозит никакая опасность. Даже если снегопад затянется ещё на несколько часов и машина целиком скроется под снегом, у них будет в этой машине тёплое, защищённое от ветра небольшое иглу. Термометр на панели показывал наружную температуру – минус один градус Цельсия, внутри машины было двенадцать градусов; это холодновато, но жизни не угрожало. Уж намного-то холоднее этой ночью не станет, сильного мороза при западном ветре ожидать не стоило. В багажнике лежало одеяло для пикника, Макс и Тина могли им укрыться, и вдвоём они могли согревать друг друга. Провианта, правда, у них с собой не водилось, если не считать вскрытую упаковку мятных карамелек, но их желудки были хорошо наполнены грудинкой и картофелем; больше бы они в тот вечер и не осилили.

– Эта ночь будет долгой, – сказал Макс. – Предлагаю немного поспать.

– Если ты хочешь, чтобы я спала в таких условиях, тебе придётся вырубить меня в нокаут.

– Это можно. Но я боюсь нанести тебе телесные повреждения.

– Французская полиция в прежние времена била своих арестантов телефонными книгами. Это не оставляло заметных следов.

– Не думаю, что у нас тут невзначай окажется телефонная книга.

– Окажись у нас телефонная книга, тебе не обязательно было бы нокаутировать меня, достаточно просто почитать её вслух.

– Я начал бы с первой страницы и прочитал тебе весь алфавит. Со всеми именами, адресами и номерами телефонов.

– Пока бы я не заснула.

– А я бы всё равно читал тебе дальше, а то вдруг ты проснёшься. Читал бы тебе всю ночь, завывая как муэдзин, а ты бы каждые полчаса выныривала из глубокого сна в полудрёму, снова слушала бы меня и диву давалась, сколько же имён и людей есть на свете. И потом опять соскальзывала бы туда, в иной мир.

– Это было бы славно. Следует всегда иметь на борту телефонную книгу про запас.

– Наверняка это прописано в руководстве по эксплуатации Тойоты. Хочешь, я наведу для тебя справки? В разделе «Телефонная книга»?

– Да ладно, оставь это.

– Если подумать как следует, то и телефонная книга не понадобится. Могу читать тебе инструкцию по эксплуатации Тойоты. Погоди-ка, я сейчас.

– Да оставь. В бардачке нет никакой инструкции по эксплуатации.

– Нет? Но ты же сама сказала…

– Я сказала просто так. Тойота больше не печатает никаких инструкций. У них теперь веб-сайт.

– Понятно. А нет ли у нас ещё чего-нибудь, что я мог бы почитать тебе вслух? Какой-нибудь старой газеты? Какого-нибудь вкладыша в упаковку? Может, путеводитель какой?

– Не думаю.

– Тогда я тебе что-нибудь расскажу. Рассказать тебе одну историю? Из местных преданий?

– А история правдивая?

– Само собой разумеется, правдивая, а ты как думала. С чего бы я рассказывал тебе выдуманную историю?

– Ясное дело.

– Понятия не имею, как бы я тебе рассказывал выдуманную историю. Я не умею высасывать истории из пальца, мои пальцы ничего такого не выдают.

– Я знаю.

– Причём не так уж и важно, правдива это история или нет. Важно то, что она правильная.

– Это ты мне уже начал рассказывать?

– В данном случае, однако, важно, что она правдивая. Эту историю здесь рассказывают именно так, я клянусь тебе. Иначе её и не расскажешь.

– Почему?

– Сама увидишь.

– Начинай уже.

– Хорошо, слушай внимательно. Видишь вон ту пастушью хижину вон там, наверху, на противоположном склоне?

– Где?

– Прямо перед нами. На склоне.

– Я вижу только снежную пургу.

– У подножия скалы. Пастушья хижина.

– Там всего лишь буран. И чёрная ночь.

– Да вон же, на склоне.

– Я вообще ничего не вижу. И готова поспорить, что и сам ты тоже ничего не видишь.

– Я вижу всё. В этой местности я хорошо ориентируюсь.

– Ну конечно!

– Я здесь родился и вырос. Я здесь наверху знаю каждого.

– Ладно-ладно, всё ясно. Допустим, там, напротив, есть пастушья хижина. Как она выглядит, расскажи.

– Рубленый дом из круглых брёвен, поставлен под прикрытием скалы на склоне. Вон там, впереди, у подножия скалистого обрыва. Ты правда её не видишь?

– Какого цвета?

– Серая. За столетия почётно поседевшая лиственница. Под серой гонтовой крышей, утяжелённой камнями. В качестве фундамента четырёхугольная, слегка трапециевидная серая стена сухой каменной кладки. Длина стороны по контуру метра четыре. Деревянная входная дверь в левом углу стены, обращённой к долине, тоже серая.

– Окна?

– Одно возле двери и маленький люк на щипце чердака.

– Внутреннее обустройство?

– Открытый очаг с камином и медным котлом, пара инструментов для помешивания, горшки и сита для производства сыра. Рядом стеллаж, на котором созревают готовые круги сыра. В углу лежанка с соломенным тюфяком.

– Соломенный тюфяк?

– Мешок из джута, набитый соломой, поверх него грубое шерстяное одеяло. И сколоченный из чурок стол с двумя стульями, над ним масляный светильник. Всё прокопчённое сажей столетий.

– Кто спит на этом тюфяке?

– Парень, совсем ещё мальчишка. Чёрные курчавые волосы и светло-серые глаза, тёмные тени на щеках; он бреется раз в неделю. Своим ножом. Чертовски острый нож. Он его вострит о камень каждый день.

– Звучит хорошо. Это твой друг?

– У него мускулистые плечи, как у кулачного бойца, и узкие бёдра, как у рыси. И он спор на ноги, как серна.

– Только не преувеличивай.

– Говорят тебе, как серна. И даже ещё стремительней. Он охотится на серн, понимаешь?

– Твой друг охотник? Тогда лучше расскажи мне какую-нибудь другую историю. Я не люблю охотников.

– Этот тебе понравится. Он охотится не для того, чтобы убивать, а только себе на пропитание.

– Понятно.

– И знаешь, как он это делает? Он гонится за серной. Увидит где-нибудь на склоне нескольких, возьмёт из своей избушки ружьё, допотопный французский мушкет, кремнёвый, между прочим, и пускается в погоню. Тогда серны бегут в гору. Они всегда убегают в гору, так велит им инстинкт. Для серн вся опасность исходит снизу, они это усвоили из своего многотысячелетнего горького опыта, со времён последнего оледенения; саблезубый тигр, бурый медведь, волк, рысь, человек – всегда их убийцы поднимаются сюда из лесистой долины. И поэтому серны бегут вверх, к горным вершинам. Там наверху у них покой, мир и безопасность.