Array Антология - Одесская антология в 2-х томах. Том 2. Этот город величавый был написан, как сонет… ХХ век

<���…> Не только в Одессе говорят «Олечка, Валичка, Мишечка». Никто не хочет помнить, что у Пушкина сестра Оленька, а не Олечка.

А многие ли знают разницу между «быстро» и «скоро»? Быстрота есть темп, скорость есть отрезок времени. «Я поеду быстро, и поэтому скоро приеду». Это путают всюду и, если Пушкин в «Руслане и Людмиле» говорит:

А неправильное употребление родительного падежа после кажущегося отрицания – это вы услышите от любого оратора. Возьмем простую фразу: «доказать этого никто не мог». Эта фраза кажется привычной, а между тем здесь грубая ошибка. Почему «доказать этого»? При глаголе «доказать» нет отрицания, здесь родительный падеж неуместен. Нужно сказать «доказать это никто не мог». У Пушкина тоже есть такая ошибка:

Переставать слова, вы сразу обнаружите ошибку: мне недосуг перечесть всего, что знал Евгений. Ясно, что нужно сказать: мне недосуг перечесть все, что знал Евгений.

В Одессе говорят «ехать на извозчике» вместо «ехать на дрожках». Если так писал Жаботинский, то скажут, что он был одессит. Но Алданов не одессит, и Лев Толстой тоже не одессит, а у него уже совсем двусмысленно: в «Анне Карениной» Левин слезает с извозчика.

На что уж безвкусно якобы одесское выражение «я извиняюсь». Зощенко часто употребляет его, правда, он влагает его в уста своего полуграмотного персонажа. Однако, это выражение встречается и в серьезной литературе, и у Достоевского, и у Чехова в «Дяде Ване»: «Молчу и извиняюсь».

У нас говорят: откройте дверь, закройте окно. Осоргин проповедовал, что открыть можно только то, что имеет крышку: открыть можно коробку, открыть рояль. Но мы говорим: открыть рот, открыть глаза, открыть книгу. Конечно, можно сказать разевать рот, развернуть газету, но я не знаю, чем заменить выражение открыть или раскрыть книгу, несмотря на то, что книга не имеет крышки. Конечно, выражение «открыть дверь» или «закрыть окно» бессмысленно: двери, русские окна, ставни, по аналогии с воротами, отворяют, растворяют. У Толстого вы не встретите этой ошибки, у него всегда правильно: отворите, затворите дверь. Тем более странно читать в «Евгении Онегине»: открыты ставни или «не спится, няня, здесь так душно, открой окно и сядь ко мне».

Признаюсь, я стал размышлять – откуда эта напасть у солнца русской поэзии? Кажется, я обнаружил источник: эти стихи были написаны в 1823 и 1824 году, а в 1823-м году Пушкин жил в Одессе. Как не похвастать, что мы оказали влияние на Пушкина!

Есть много выражений, относительно которых существует неимоверная путаница, и не только у нас. Как сказать: шляпа идет вам или: шляпа идет к вам. Одни писатели пишут так, другие иначе. У Лермонтова встречаются обе формы. Как сказать: между двух стульев, двух деревьев – с родительным падежом или же с творительным: между двумя свечами, между двумя стульями. В двух томах «Войны и мира» на тринадцать подобных случаев я насчитал шесть раз одну форму и семь раз другую. Что же хотят от нас, простых смертных.

Одессит терпеть не может неточность и недоговоренность. Он любит уточнять и подчеркивать смысл фразы. Если приятель говорит: я был вчера один в Аркадии, он непременно переспросит: сам один? Если же он услышит: мы оба были там, то реплика будет: оба два?

Местоимение «каждый» недостаточно сильно для него, он дает ему подпорку и произносит: каждый-всякий. Его не удовлетворяет фраза: «какая разница между человеком и животным». Он считает нужным дважды употребить союз «между». Он скажет: «какая разница между человеком и между животным».

Если одессит говорит: «я слышал вас играть», в этом нет ничего удивительного, это типичный галлицизм. Если вы услышите: «Я вчера говорил за вас» – это влияние украинского языка и даже необычайно яркое выражение «я вас держу за слово» есть перевод с немецкого.

Пушкин говорит об одесситах:

Любое происшествие называется в Одессе делом. В случае какой-нибудь, даже семейной неприятности, одессит с сокрушением говорит: хорошее дело. Где, кроме Одессы, вы услышите такое замечательное выражение «это что-нибудь особенное» или «я да видел это» или «как вы хорошо смотрите». А этот перл: «этот чай тянет на керосин».

Я говорил, одессит – индивидуалист, он не скажет, как полагается по-русски «у меня голова болит», он должен выделить, подчеркнуть личное местоимение. По-одесски это будет: «мне голова болит».

Еще чудесная фраза: «мне холодно в ноги». Впрочем, предлагаю задачу: сказать это правильно, но так же коротко и ясно.

Какая гамма переживаний в единой короткой фразе «держи фасон». Здесь целая философская система, credo, миросозерцание – и все в двух словах.

1930-40-е гг.

– Я тебе говорю: Франция меня еще вспомнит!

– Она тебя вспомнит? Дожидайся!..

– А я тебе говорю – она меня очень скоро вспомнит!!

– Что ты ей такое, что она тебя будет вспоминать?

– А то, что я сотый раз спрашивал и спрашиваю: Франции нужно Марокко? Франции нужно бросать на него деньги? Это самое Марокко так же нужно Франции, как мне лошадиный хвост! Но… она меня еще вспомнит!

Человек, который надеялся, что Франция его вспомнит, назывался Абрамом Гидалевичем; человек, сомневающийся в этом, приходился родным братом Гидалевичу и назывался Яков Гидалевич.

В настоящее время братья сидели за столиком одесского кафе и обсуждали положение Марокко.

Возражения рассудительного брата взбесили порывистого Абрама. Он раздражительно стукнул чашкой о блюдце и крикнул:

– Молчи! Ты бы, я вижу, даже не мог быть самым паршивым министром! Мы еще по чашечке выпьем?

– Ну, выпьем. Кстати, как у тебя дело с лейбензоновским маслом?

– Это дело? Это дрянь. Я на нем всего рублей двенадцать как заработал.

– Ну, а что ты теперь делаешь?

– Я? Покупаю дом для одной там особы.

В этом месте Абрам Гидалевич солгал самым беззастенчивым образом – никакого дома он не покупал, и никто ему не поручал этого. Просто излишек энергии и непоседливости заставил его сказать это.

– Ой, дом? Для кого?

– Ну да… Так я тебе сейчас и сказал.

– Я потому спрашиваю, – возразил, нисколько не обидевшись, Яков, – что у меня есть хороший продажный домик. Поручили продать.

– Ну?! Кто?

Яков хладнокровно пожал плечами.